Слова Эштон всплыли у меня в голове. Просто развлекись, Кейт. Интрижка еще никому не причиняла вреда.

Нос Рори нежно коснулся моего.

Прежде чем он смог приблизиться, я оттолкнула его, разорвав объятия. Я, спотыкаясь, вернулась к кабинке ди-джея и рухнула на свое место, нащупывая кнопки на деке. Рори последовал за мной, молча наблюдая.

— Мне нужно… Мне нужно подготовить следующие треки, — сказала я. Мой голос звучал отрывисто и жестко. Я склонилась над своим ноутбуком, уставившись на слова на экране, но на самом деле не видя их, поскольку тысячи мыслей пронеслись в голове одновременно. Что со мной не так? Почему я не могла последовать совету Эштон и просто наслаждаться остатками лета? Почему всегда приходилось все обдумывать?

Это не обязательно должно было что-то значить. Может, для него это ничего не значило.

Когда я, наконец, осмелилась поднять глаза, Рори уже и след простыл.

Глава 11

Только я присела за столик в передней части «Маунтин Дейри», чтобы еще раз пережить свой почти поцелуй с Рори, как заметила знакомую фигуру, идущую по тротуару.

Андреа.

Вместо того чтобы пройти мимо больших зеркальных окон, как я надеялась, она повернулась к двери и вошла внутрь. Мой пятнадцатиминутный перерыв только начался, и я планировала полакомиться мороженым в рожке с печеньем и кремом, просматривая последний выпуск еженедельника «Us Weekly», который Лука одолжил мне.

— Привет, — сказала она, сжимая обеими руками свою большую желтую сумку. — Можно мне присесть? — Ее волосы, такие же светлые и прямые, как у меня, были собраны сзади в конский хвост на макушке.

— Конечно, — сказала я, пододвигая журнал поближе к своей стороне стола.

Стул заскрипел по полу, когда Андреа его отодвинула. Она поморщилась от шума, прежде чем сесть.

— У тебя перерыв? — спросила она.

— Да. — Очевидно. Я с любопытством наблюдала за ней. В прошлый раз, когда она была здесь, пыталась рассказать мне о приезде Пейсли в город. Какие новости она хотела сообщить мне на этот раз?

Но Андреа, похоже, не торопилась с разговором. Она оглядела комнату, ее глаза скользнули по фотографиям победителей невероятного состязания «Колоссал», на котором люди пытались съесть огромное мороженое за тридцать минут. Мой взгляд остановился на фотографии Ханны и Эштон, которую я сделала прошлым летом, когда они выиграли. Они выглядели восторженными, хотя Ханна немного зеленоватой, с мороженым на лицах и в волосах.

Я встретилась взглядом с Андреа. Она пристально смотрела на меня. Затем откашлялась и начала говорить.

— Тебе следовало пойти со мной и Пейсли вчера, — сказала она, накручивая ремешок своей сумки на палец. — Нам было весело. Массаж был как раз тем, в чем мы обе нуждались. Очень расслабляющий. А потом мы отправились к папе Джино и пообедали отличной лазаньей...

— Мне не очень нравится лазанья, которую готовит папа Джино, — перебила я.

Улыбка Андреа угасла, и она продолжила играть с ремешком на своей сумке, накручивая его на палец, затем раскручивая и снова закручивая.

— Да, что ж, это был веселый день. В следующий раз тебе стоит пойти с нами.

— Я действительно занята. Уверена, ты понимаешь, — пробормотала я, прежде чем откусить большой кусок от своего мороженого.

Андреа застыла, ее пальцы все еще крепко сжимали ремешок сумочки. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, как олень в свете фар.

Колокольчик над дверью звякнул, когда вошли несколько посетителей, выводя Андреа из оцепенения.

— Кейт, — тихо сказала она, — прости, что я не была такой, какой ты хотела меня видеть.

У меня перехватило горло, но я пожала плечами.

— Не беспокойся об этом, — сказала я.

Андреа наклонилась вперед, понизив голос, чтобы ее никто не услышал.

— Тебе восемнадцать, Кейт. Столько же, сколько было мне, когда ты родилась.

Я изо всех сил стиснула зубы, пытаясь сдержать слезы, подступающие к глазам. Я не отрывала взгляда от своего мороженого.

— Я надеялась, что ты начнешь понимать, насколько важна семья, — сказала Андреа, и ее голос слегка дрогнул. Во мне нарастал гнев. Тем не менее, я сосредоточилась на кусочке теста для печенья, прилипшем к моему рожку, как будто это была самая важная вещь в мире. Я не знала, что бы сделала, если бы посмотрела на нее снизу вверх. — Знаешь, Пейсли пытается сблизиться с тобой.

У меня заболела челюсть от напряжения, охватившего все мое тело. Конечно, это было из-за Пейсли. Но я не стану плакать перед Андреа. Я никогда этого не делала и не собиралась начинать сейчас.

После минутного молчания Андреа встала и задвинула свой стул обратно под стол.

— Тебе повезло. У меня не было таких возможностей, как у тебя. — Ее голос снова дрогнул. — Я просто... не знаю, что еще можно сделать, Кейт.

Я почувствовала, что она еще мгновение смотрела на меня сверху вниз, прежде чем, не сказав больше ни слова, развернулась и направилась к двери. Сквозь пелену слез я наблюдала, как Андреа вышла на улицу, тихо звякнул колокольчик, и дверь за ней закрылась.

Ее слова эхом отдавались в моей голове. Возможности. И снова я вспомнила, как разрушила ее великую мечту. Но я была другой. Я могла позаботиться о себе.

И я собиралась закончить это интервью и вскоре отправиться в Гринсборо, как и планировала.

Мое отражение улыбнулось мне из зеркала в ванной, когда я откинула волосы с плеч и сказала, наверное, в сотый раз:

— Привет, я Кейт Уоттс.

Было ли «привет» слишком небрежным? Может, мне нужно было выглядеть более серьезной.

— Здравствуйте, я Кэтрин Уоттс. — Я съежилась. Я терпеть не могла, когда меня называли Кэтрин. Неужели они предпочли бы дать стипендию Кэтрин, а не Кейт?

— Добрый день, я Кейт Уоттс, и мне бы хотелось получить степень бакалавра по математике в колледже Гринсборо, — сказала я, снова широко улыбаясь. — Кем я вижу себя через десять лет? Что ж, отличный вопрос, и я потратила много времени, обдумывая его. — Я прочистила горло и продолжила. — Через десять лет я вижу себя...

Я остановилась и закрыла глаза, глубоко вздохнув. Сосредоточься, Кейт. Но я не могла придумать ни словечка. Что бы я стала делать со степенью бакалавра по математике? Я могла бы преподавать. Не то чтобы я когда-либо представляла себя учителем. Я могла бы…что? Стать профессиональным бухгалтером?

Я застонала и рухнула на раковину в ванной. Тюбик зубной пасты и связка заколок с узором Пейсли со звоном упали на пол.

— Что ты делаешь? — спросил голос за моей спиной.

Я подскочила и обернулась. Пейсли стояла, прислонившись к дверному косяку. На ней был один из ее новых сарафанов, которые она купила на днях. Я должна признать, что он был действительно милым, в розовую и белую полоску и со свободной, струящейся юбкой.

— Готовлюсь к собеседованию на получение стипендии, — сказала я.

— Хорошо, — медленно произнесла Пейсли. — Скажи мне еще раз, почему тебе нужно проходить собеседование по математике?

Я швырнула свои карточки с записями в раковину в ванной.

— Дело не только в хороших оценках. Эта стипендия для того, чтобы стать представителем Гринсборо. Они будут оценивать мой... язык тела и все такое. — Я покачала головой и снова повернулась к зеркалу. — Речь, которую я готовлю очень трудная.

— Если это так трудно, почему бы тебе просто не написать ее? — Спросила Пейсли.

— Ты не можешь просто сдаться, если что-то дается тебе не с первого раза, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Пейсли присела на край ванны, расправляя юбку на ногах.

— Ну, ты выглядишь несчастной. Ты похожа на несчастную девочку, которая ненавидит математику.

Я резко повернула к ней голову и нахмурилась.

— Я не ненавижу математику.

Пейсли закатила глаза.

— Ты могла бы меня одурачить. Но ты не выглядишь взволнованной.

Я отвернулась и поправила застегнутую рубашку.