Мне не терпелось узнать, что может принести им будущее.

Тяжелый стук сказал мне, что песня меняется. Но вместо песни Деми Ловато «Cool for the Summer» все, что я услышала, была куча странных электрических шумов — металлический скрежет, инопланетные гудки, громкие помехи. Звучало так, будто пытали робота.

— Что это? — сказала я, сунув свою розовую бумажную тарелку в руки Джуд, прежде чем развернуться и протолкаться сквозь толпу обратно к своей кабинке ди-джея.

Когда протиснулась мимо последнего долговязого старшеклассника я заметила высокого блондина с торчащими волосами в серой клетчатой рубашке, склонившегося над моим пультом, его пальцы нажимали на кнопки и двигали регуляторы громкости вверх и вниз.

О, нет. Он не прикасался к моему снаряжению. Правда?

— У тебя две секунды, чтобы убрать руки от моего оборудования, пока я их не сломала, — огрызнулась я. Но вместо того, чтобы по-настоящему подождать две секунды, я протиснулась за свою кабинку и бедром оттолкнула парня с дороги. Я ткнула в пульт одной рукой, а другой выдернула шнур из его телефона, который он подключил к моему ноутбуку. Затем быстро перезапустила свой плейлист, прежде чем подростки на танцполе успели сказать, что мы испортили песню «Whip and nae nae».

— Твоя музыка отстой, — сказал мне парень, надвинув очки в черной оправе поглубже на нос. Он все еще стоял рядом со мной за кабинкой, его тело было так близко к моему, что я чувствовала тепло его кожи в и без того жарком помещении. — Тейлор Свифт? Серьезно?

— Это вечеринка по случаю дня рождения тринадцатилетней девочки, — парировала я, насмехаясь над ним. — Хороший ди-джей знает свою аудиторию. А тринадцатилетние девочки хотят послушать Тейлор Свифт. Плюс, почти все согласны с тем, что она отличный автор песен.

Парень протянул руку мимо меня и ударил по клавиатуре моего ноутбука, снова останавливая музыку.

— Что ж, остальная аудитория хочет услышать что-нибудь другое хотя бы раз за этот вечер. — Он нажал на другую песню в моем плейлисте. — Что это? «Summer Rush»? Кто это?

Я оттолкнула его руку и заблокировала ее локтем, прежде чем он смог нанести еще какой-либо ущерб. «Summer Rush» была одной из песен, ремиксы на которую я сделала сама, но я не собиралась сообщать ему об этом.

— Это твой день рождения? — спросила я. — Потому что определенно ведешь себя как девочка-подросток. И тебе будет серьезно больно, если ты еще раз прикоснешься к моей музыке.

Он рассмеялся и скрестил руки на груди, его рукава задрались, обнажив запястья, обтянутые загорелой кожей и плетеными браслетами из бечевки.

— Ты не выглядишь опасной.

— Я... я позову охрану, — пробормотала я. Он издал один быстрый, громкий смешок, прежде чем закатить на меня глаза.

— О, ты имеешь в виду вон того парня? — спросил он, кивая головой одному из парней у стола с десертами. Это выглядело так, будто он и его друзья по очереди бросали вилками кусочки торта в чашу для пунша. — Меня буквально трясет.

Я бросила на Фланелевого парня самый пристальный взгляд. Кем он себя возомнил? С тех пор, как я основалп мобильный диджейский пульт «Мегга Уоттс», у меня была своя доля всезнаек — люди, которые подходили слишком близко к оборудованию, или подвыпивший папаша, который просто хотел задать миллион вопросов о том, как все работает. Но этот парень был слишком любопытен. Он был агрессивен. Моим правилом номер один было, чтобы никто другой не прикасался к моему оборудованию. Я не могла позволить себе заменить пульти динамики, если с ними что-нибудь случится.

— Неважно, — тихо сказала я. — Тебе не следует сюда возвращаться. Это дорогое оборудование.

Он снова закатил свои зеленые глаза. Яркие, бриллиантово-зеленые, как летние верхушки деревьев в горах за окном.

— Думаешь, я что-нибудь сломаю?

— Даже не сомневаюсь, — сказала я, отворачиваясь от него, чтобы отрегулировать звук для девушек, которые все еще танцевали. Ханна бросила на меня взгляд с другого конца комнаты. Я почувствовала, что краснею — Ханна или наш лучший друг Эштон обвинили бы меня в резкости. — Просто... никогда не знаешь наверняка, — сказала я. Рыжеволосая девушка замахнулась юбкой на парня на краю танцпола. — Это оборудование легко можно сломать. Или украсть.

Я оглянулась на него и увидела, что его добродушное выражение лица омрачилось. Его челюсть дернулась, и он потянул за воротник своей клетчатой рубашки на пуговицах, которая висела расстегнутой поверх мятой зеленой футболки с барбекю «Porky's Last Stand».

— Я не вор, — пробормотал он.

— Я не... — сказала я, обрывая себя. Мне не нужно было объясняться с этим незнакомым парнем. — Просто сделай одолжение и держись подальше от оборудования.

— Хорошо. — Он нырнул под стол, перепрыгнул через провода и кабели и появился с другой стороны, внезапно ухмыльнувшись мне. — Кто бы мог подумать, что ди-джей может быть таким чопорным?

У меня отвисла челюсть.

— Ты меня даже не знаешь.

Его улыбка стала такой широкой, что, казалось, ее поглотят ямочки на щеках.

— Мне знаком твой типаж. Чопорная паинька. Зеница ока своего папочки.

От его слов по всему телу пробежали обжигающие мурашки. Я едва знала своего отца. Он был парнем на одну ночь, с которым моя мама переспала в семнадцать, а потом, девять месяцев спустя, появилась я.

— Эй, Рори! — раздался голос сквозь музыку. Я едва заметила, что к кабинке подошел парень. Он пригладил свои светлые волосы, затем жестом пригласил Фланелевого мальчика следовать за ним. — Мы уходим, — крикнул он, поворачиваясь к симпатичной женщине в синем сарафане, стоявшей рядом с ним.

— Отлично, — выплюнула я. — Уходи, пока что-нибудь не сломал. Мне не нужны малолетние преступники, портящие оборудование.

— Хорошо, — сказал Фланелевый мальчик. Он сделал шаг назад. — Кстати, я удалил твои песни Ребекки Блек. Считай это одолжением.

Моя кровь забурлила, но он уже уходил. Никто не говорил плохо о моей музыке. Всем она нравилась. Музыка была моей жизнью. Я умела играть на гитаре и пианино и часами сидела в своей комнате, переделывая популярную музыку в новые звучания собственного сочинения. Я четыре года училась в колледже только для того, чтобы изучать музыку.

— Тогда что ты вообще здесь делаешь? — Я закричала на него, игнорируя удивленные взгляды людей, стоящих возле моей кабинки. — Если так сильно ненавидишь музыку?

Он оглянулся на меня достаточно долго, чтобы сказать:

— Похоже, я ошибся вечеринкой.

Глава 2

У него в кабинете горел свет, когда я заехала на подъездную дорожку после вечеринки. Я взглянула на светящиеся часы на приборной панели. 12:07. Слишком поздно, чтобы он бодрствовал, но, естественно, он ждалменя. С тех пор как начала работать диджеем допоздна, он всегда ждал меня, чтобы убедиться, что вернусь домой целой и невредимой. Я пыталась донести до него, что на меня не будут нападать толпы девочек-подростков; не стоило показывать ему видео с фанатками Джастина Бибера на YouTube.

Я открыла и тихо закрыла за собой дверь. Голова Деда выглянула из-за старого потертого кресла перед телевизором, который был включен с приглушенной громкостью. Даже не видя этого, я знала, у него на коленях газета с кроссвордом. Я сняла обувь у дверей и подошла к нему.

— Как прошло? — спросил он, глядя на меня поверх своих толстых очков для чтения.

Я поцеловала его в макушку, приглаживая назад редкие седеющие волосы. Комментарий Фланелевого мальчика снова взорвался в голове с новой силой. Как он мог.

— Хорошо, — сказала я, подавляя свой гнев. Ему не нужно было знать ни о какой моей диджейской драме. Он и так слишком сильно беспокоился обо мне, хотя через два месяца я уезжала в колледж. — Скучновато. В конце концов, это была вечеринка для тринадцатилетних.

Дед указал в сторону кухни, которая была видна через дверной проем гостиной. На кухонном столе стояла тарелка с баклажанами и пармезаном, а также салфетка, вилка и нож.