Мое что-то взятое взаймы.

На мгновение закрываю глаза, меня захлестывают эмоции, когда я охватываю взглядом все это. Запечатлеваю в своем мозгу, каково это — чувствовать, как меняется жизнь, и в то же время насколько это волнительно. А потом мысли возвращаются к мужчине, с которым я не могу дождаться провести свою жизнь. Мужчине, который поймал меня в тот первый день и, несмотря на несколько шишек, ни разу не дал упасть — за исключением еще большего погружения в любовь. Каждый божий день.

Что сейчас думает и чувствует Колтон? Напуган? Нервничает? Так же уверен, как и я?

Мой телефон снова подает сигнал.

Привыкай к тому, что я буду баловать тебя. Теперь уже недолго. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, ведь чтобы напечатать название этой песни, я на мгновение вручаю тебе свои яйца, но будь я проклят, если эти слова не правда — «Нимб», Бейонсе. Ух. Теперь вернем яйца на место. И, эй, тут куча разодетых женщин, как я узнаю, которая из них ты?

Слова песни поражают меня одновременно с его сарказмом, и я разражаюсь рыданиями и смехом, мое тело не уверено, какой из эмоций позволить им управлять. И я решаю позволить править им всем — всем до единой — потому что такой день бывает раз в жизни.

И поскольку сейчас я позволяю себе чувствовать все, единственное, чего я так отчаянно желаю — это он. Я ценю, что все гости пришли, но меня не волнует вся эта помпезность и обстановка, потому что самое важное — это мужчина, который будет ждать меня в конце прохода.

В последний раз беру телефон, и с нежной улыбкой печатаю: Я буду той, что в белом.

Стук в дверь отвлекает меня от мыслей.

— Войдите.

— Ты готова, милая?

Мамин голос пробивает на все испытываемые мною эмоции, и мне приходится бороться с жжением в горле. Все время говорю себе не плакать, что испорчу макияж, но знаю, это бесполезно. За последние три с половиной года я пролила столько слез, что хватило бы на целую жизнь; теперь я имею право испортить макияж слезами счастья.

— Да, готова. — Смотрю на маму, мои губы изгибаются в мягкой улыбке, которая является отражением ее улыбки. Она удерживает мой взгляд, в ее голубых глазах видна явная гордость вкупе с оттенком печали, что она отпускает меня от себя. — Не начинай, — предупреждаю я ее, потому что знаю, если она начнет плакать, то я тоже начну.

— Знаю. — Она шмыгает носом, потом смеется, обхватывает ладонями мои щеки и смотрит в глаза. — Он тот самый, Рай. Мать знает такие вещи. — Она качает головой, на ее лице появляется ласковая улыбка, прежде чем ответить на вопрос в моих глазах. — Он танцует с тобой под дождем. Вот откуда я знаю.

Я снова проглатываю слезы, вспоминая ее совет в тот день, когда мы покидали больницу. О том, что жизнь — это не то, как ты переживаешь шторм, а как ты танцуешь под дождем. И если бы у меня были какие-то сомнения относительно того, что мне делать, с ее простыми словами они исчезли бы в одно мгновение.

Ничто не делает этот момент еще сладостнее, чем одобрение матери.

Собираюсь что-то сказать, когда в дверь врывается Хэдди.

— Пора взмахнуть флагом, детка, потому что сейчас настало время отправиться к алтарю! — говорит она, присвистывая. — Женщина, ты чертовски горяча!

— Спасибо. — Смеюсь я, когда они с мамой начинают подбирать шлейф моего платья, и мы идем к лестнице, снизу доносятся тихие ноты песни «Тысяча лет», исполняемой на акустической гитаре. Эти слова раскрывают все мои чувства к человеку, который ждет меня там.

Квинлан подает нам снизу сигнал, что Колтон на месте и не может меня видеть. Мама и Хэдди помогают мне спуститься по ступенькам, чтобы я не споткнулась и не подвернула лодыжку. Мы добираемся до нижнего этажа, и мама крепко обнимает меня, прежде чем отстраниться и улыбнуться с таким волнением в глазах.

— Знаю, — шепчу я, кивая, к ней подходит Шейн, чтобы провести к ее месту.

Чувствую на своем плече чью-то руку и, обернувшись, обнаруживаю нежную улыбку брата, выглядящего таким красивым в смокинге. Таннер смотрит мне в глаза и качает головой.

— Это определенно не тот наряд из дома Наны, — поддразнивает он, любовь отражается в его глазах, когда он тянется и хватает меня за руки. — Ты готова сделать это, Бабс?

Энергично киваю, чувствуя, как сжимается горло, вспоминая то время, когда мы были маленькими и играли в свадьбу в доме нашей бабушки. Мармеладки в виде спасательного круга в качестве обручальных колец и мягкие игрушки вместо гостей.

— Никогда не была так готова, — говорю я, целуя его в щеку, глаза моего обычно невозмутимого брата наполняются слезами.

— Выглядишь потрясающе. — Он снова недоверчиво качает головой, прежде чем нежно поцеловать меня в щеку.

— Папа? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо в поисках отца.

— Пытается взять себя в руки, — подмигивает он. — Не каждый день отдаешь свою малышку. Он будет здесь через секунду. — Киваю ему, и он поворачивается, чтобы встать рядом с Квинлан, которая и так уже вся в слезах. Она встречает мой взгляд и качает головой, молчаливо признавая, что если мы сейчас заговорим, то обе так сильно разревемся, что не сможем оправиться.

— А вот и та единственная, которая в ответе за сотни женщин, рыдающих сегодня в свой кофе. — Поворачиваю голову, обнаруживая мужчину, которого от всей души полюбила за последний год.

— Бэкс. — Это все, что я могу сказать, но восхищение в моем тоне говорит ему все, что нужно знать. Я обожаю его за многое, и то, что он свел нас с Колтоном вместе, когда все, чего мы хотели, это расстаться — меньшее из его деяний.

— Привет, красотка, — говорит он. — У тебя есть время сбежать, если хочешь. Его эго станет только больше после того, как он получит сегодня главный приз.

Мое сердце сжимается от его слов.

— Только если за рулем будешь ты, — поддразниваю я, делая глубокий вдох, чтобы обуздать эмоции.

— Нет, за это он и правда может надрать мне задницу. — Бэкс тихонько посмеивается, притягивая меня в объятия. — Он ждет тебя, — шепчет он мне на ухо, прежде чем отступить и кивнуть.

Его слова достигают своей цели, когда все вокруг выходит на первый план. Музыка. Хэдди и Квинлан в своих классических черных платьях с букетами из живых цветов. Таннер, покачивающийся на каблуках, старается оставаться терпеливым, но с нетерпением ожидает приема, чтобы снять галстук-бабочку. Звуки гитары. Гул, окружающий меня. Сердце, бешено колотящееся в предвкушении.

Я так готова к этому.

Хэдди подходит ближе, у моей подруги в глазах стоят слезы, и начинает поправлять мой шлейф. Она заканчивает и смотрит на меня с улыбкой.

— Просто помни, брак иногда бывает трудным. Когда это случится, надень платье с застежкой-молнией на спине.

Смеюсь, глядя на нее как на сумасшедшую.

— Ему придется дотронуться до тебя, чтобы помочь раздеться, а то, что окажется под платьем, заставит его забыть, на что он злится. — Она поднимает брови. — Затем наступит лучшая часть — примирительный секс. — Она смеется, а я закатываю глаза.

— Спасибо, Хэд, — говорю я ей, качая головой, потому что, хоть я и уверена в том, что собираюсь сделать, сердце у меня уходит в пятки.

— Я люблю тебя, Рай. — Она целует меня в щеку, я закусываю губу и киваю. — Один на удачу, — шепчет она мне.

— И еще один для храбрости, — шепчу я в ответ и целую ее в щеку, на этот раз не нуждаясь в текиле, потому что от эмоций я и так уже под кайфом.

Квинлан с Таннером идут к выходу, а Хэдди направляется к Бэккету, но останавливается и оборачивается.

— Эй, Рай?

— Да?

— Сегодня все будет происходить невероятно быстро. Со скоростью сто шестьдесят километров в час. Убедитесь, что остановитесь и увидите все это, чтобы действительно до конца жизни вместе помнить ваш первый день.

Даже не могу дышать, сейчас я очень стараюсь не заплакать. Киваю и громко выдыхаю, пытаясь взять себя в руки. Наши глаза встречаются, между нами проходят обмен невысказанными словами, прежде чем она поворачивается, берет Бэкса под руку и они начинают идти по проходу.