Давлюсь кашлем, пораженная тем, что она только что сказала, потому что я никогда не рассказывала ей о Колтоне и его супергероях, никогда не хотела предавать его доверие. А она, ничего не заметив, просто продолжает говорить.

— С этого момента каждый раз, когда я буду видеть знак Супермена, я буду думать о Колтоне и его суперсперме. Прорваться в яйцеклетки и сразить наповал.

Смеюсь вместе с ней, все это время тихо улыбаясь ее словам и глядя в сторону двери, желая — нуждаясь до невозможности — чтобы он вернулся.

— Как у него дела? — спрашивает она после того, как смех с оттенком слез медленно стихает.

Пожимаю плечами.

— На самом деле он не говорит о… ребенке. — Я борюсь даже с тем, чтобы произнести это слово, и зажмуриваюсь, пытаясь прогнать слезы. Она сжимает мою руку. — Он этого не говорит, но он винит себя. Я знаю, он думает, что если бы он не оставил меня в доме одну, отец Зандера там бы не появился. Не ударил бы меня, и я бы не…. — И это правда глупо, что я не могу произнести слова «выкидыш» или «потеря ребенка», потому что после всего этого времени, думаешь, что губы должны были бы уже привыкнуть говорить такое. Но каждый раз, когда я думаю об этом… произношу это, я чувствую, словно делаю это впервые.

Она кивает и смотрит на меня, прежде чем перевести взгляд на наши соединенные руки. Жду, когда она скажет один из своих Хэддизмов и заставит меня рассмеяться, но когда она поднимает глаза, на них наворачиваются слезы.

— Ты напугала меня до смерти, Рай. Когда он позвонил мне… если бы ты могла слышать, как он говорил… У меня не осталось сомнений в том, что он к тебе испытывает.

И из-за нее в моих глазах, конечно же, появляются слезы, поэтому она встает и садится на кровать рядом со мной, притягивая к себе и крепко сжимая — та же поза, в которой мы проводили часы после того, как я потеряла Макса и нашего ребенка. По крайней мере, на этот раз бремя, лежащее на моем сердце, немного легче.

Чувствую себя как на параде, когда Колтон толкает мое инвалидное кресло к выходу из больницы. Мне не нужна инвалидная коляска, но медсестра говорит, что таковы правила. Мама тихо болтает с Хэдди, а папа с полуулыбкой на лице их слушает, потому что даже он не застрахован от очарования Хэдди. Бэкс подгоняет Колтону Range Rover, а Сэмми стоит у входа в больницу, опасаясь прессы, которая, к счастью, не пронюхала об этой истории. Пока.

Колтон молча толкает мою коляску, однако, он молчит уже почти два дня. Если бы это был кто-то другой, я бы списала его отстраненность на неожиданную встречу с родителями. Я имею в виду, встреча с родителями твоей второй половинки — огромный шаг в любых отношениях, не говоря уже о ком-то вроде Колтона, у которого нет опыта в такого рода вещах. Добавьте к этому встречу с родителями девушки после выкидыша, и того, что она даже и не подозревала о существовании ребенка.

Но к Колтону это не относится — нет — здесь что-то другое. И как бы я ни любила своих родителей за то, что они примчались сюда, Хэдди с ее неугомонным юмором, Бэкса с его неожиданной смекалкой, и каждого, кто пришел пожелать мне всего хорошего, все, чего я хочу — это побыть наедине с Колтоном. Когда мы останемся вдвоем, он не сможет прятаться от меня и игнорировать то, что у него на уме. Тишина медленно нас душит, а мне нужно, чтобы мы могли дышать. Нужно, чтобы мы могли вопить, кричать, плакать и злиться — чтобы все вышло наружу — не на глазах наших семей, следящих за тем, чтобы мы не сломались.

Потому что нам нужно сломаться. Только тогда мы сможем собрать друг друга по кусочкам и вновь сделаться целыми.

Оглядываюсь и украдкой бросаю взгляд на Колтона и его спокойное лицо. Я не могу не задаваться вопросом, что, если бы отца Зандера не было? Что, если бы я по-прежнему была беременна? Что бы тогда с нами было?

Не зацикливайся на этом, говорю я себе, хотя все, о чем я могу думать — это о своей беременности. Она кажется такой реальной возможностью, даже осязаемой, что постоянно мелькает у меня в голове. Колтон останавливает кресло, когда мы выходим из дверей больницы, обходит меня и встает впереди. Его глаза встречаются с моими, в них нежность и сила, которую я замечала в них последние несколько дней. На его губах появляется улыбка. Смогу ли я когда-нибудь уйти от этого человека, потому что хочу ребенка, а он нет? Готова ли я оставить единственного мужчину, без которого не могу жить, из-за единственной вещи, ради которой я когда-то была готова на все?

Нет. Ответ прост. Этот мужчина — сломленный, красивый, идущий на поправку — слишком много значит, чтобы я когда-либо смогла от него уйти.

Колтон наклоняется и нежно целует меня в губы, чувствую, как меня охватывает чувство вины из-за подобных мыслей.

— Ты в порядке?

Протягиваю руку, ласково прикасаюсь ладонью к его щеке и улыбаюсь, слегка кивая головой.

— Да, а ты?

Улыбка озаряет его лицо, потому что он знает, я спрашиваю о взглядах, которыми, мы оба это заметили, мой отец одарил его, выясняя, достаточно ли этот мужчина хорош для его маленькой девочки.

— Ничего такого, с чем бы я не справился, — подмигивает он, качает головой и встает, не сводя с меня глаз, улыбка все еще согревает мое сердце. — Ты сомневаешься в моих способностях?

— Нет, в них я уж точно не сомневаюсь. — Я смеюсь и замолкаю, когда он наклоняет голову набок и смотрит на меня. — Что?

— Просто приятно видеть, как ты улыбаешься, — тихо говорит он, прежде чем его глаза затуманиваются, и он обращает свое внимание на что-то за моим плечом. Когда он переводит взгляд на меня, его глаза ясны, а выражение лица более нежное. — Готова?

Колтон поддерживает меня за один локоть, а мама за другой, я встаю, чтобы убедиться, что я в порядке, хотя в этом нет необходимости.

— Я в порядке, правда, — говорю я им.

Мама обнимает меня и прижимает к себе чуть дольше, чем обычно.

— Если хочешь, мы можем остаться в городе еще на день. Убедиться, что с тобой все хорошо, прежде чем вернуться домой.

— Она не поедет домой. — Клянусь, все головы поворачиваются к Колтону, включая мою. Несмотря на все взгляды, устремленные на него, он смотрит только на меня. — Ты остаешься со мной. Это не обсуждается.

И с этим решением Колтон обходит ухмыляющегося Бэккета, довольную Хэдди и моих ошеломленных родителей. Он закрывает багажник Ровера и подходит к моим родителям.

— Буду более чем рад видеть вас у себя в гостях. В доме полно места. — Он поднимает брови, готовый принять любые возражения, которые могут последовать.

— Нет. Все в порядке, — говорит отец, принимая протянутую руку Колтона. — Уверен, ты хорошо о ней позаботишься.

Вот так просто. Безмолвная связь между отцом и мужчиной, которого любит его дочь, проходит между ними. Мужчина мужчине. Защитник защитнику. Колтон крепко сжимает руку отца и кивает в знак согласия оказанному ему доверию. За меня теперь отвечает Колтон. Они еще мгновение держатся за руки и смотрят друг другу в глаза. У меня в горле застревают эмоции, перевожу взгляд на маму, наблюдающую за их безмолвным общением, в ее глазах стоят слезы.

Мы обе смотрим на них, прежде чем мама помогает мне сесть в машину. Она протягивает ремень безопасности через мои колени и смотрит на меня, держа обеими руками за щеки.

— Ты как-то сказала мне, что не уверена в том, что между тобой и Колтоном. — Она убирает непослушный локон с моего лица. — Этот мужчина по уши влюблен в тебя, дорогая. — Она мягко улыбается и кивает головой, я машинально начинаю преуменьшать ее слова. — Я твоя мама, это для меня очевидно, Рай. Мужчины никогда не видят этого, не принимают этого, не хотят, пока не спотыкаются и не падают в это лицом. Повезло, что у тебя в жизни появился второй шанс обрести мужчину, готового отправиться в путь, сделать шаг в бездну. Даже когда он все испортит, — она поднимает руку, когда я начинаю его защищать, закатывая глаза, прежде чем продолжить. — Давай посмотрим правде в глаза, он мужчина, он что-нибудь да испортит… потерпи немного, потому что он любит тебя так же сильно, как ты любишь его. Слова, которые он не может произнести, написаны на его прекрасном лице.