— Холодным? — кричу я на нее, мое тело трясется от гнева. — Холодным? Холодным? Приготовься к гребаной полярной зиме, потому что между нами все кончено. Ты мертва для меня, Тони. Больше мне нечего сказать. — И я отключаюсь, несмотря на рыдания, доносящиеся с другого конца. Разворачиваюсь и опираюсь руками на машину, переваривая все. Пытаюсь понять, как друг детства могла так поступить со мной.

И понимаю, что это не имеет никакого значения. Все «почему», все «за что». Ничего из этого.

Потому что сейчас у меня есть Рай.

Чёрт возьми. Я так погрузился в себя и то, что только что сделал, что забыл, причину своего поступка.

Райли.

Сажусь в машину, возясь с телефоном, и мне требуется секунда, чтобы отыскать ее в списке последних звонков. Гудки идут, но у меня чертовски не хватает терпения.

— Ну же, Рай! — ударяю кулаком по рулю, гудки доносятся из динамиков автомобиля.

— Привет! — смеется она.

Этот звук. Боже правый, беззаботный звук ее голоса хватает мое гребаное сердце и сжимает его так сильно, что я чувствую, что не могу дышать. Это похоже на то, что внезапно, все дерьмо, связанное с Тони и аварией ушло, и хотя мне не хватает воздуха, но я чувствую, что впервые за долгое время могу дышать. Это то, что я должен чувствовать? Гребаную ясность и прочее дерьмо?

Начинаю говорить и не могу. Какого хрена? Будто мне хочется рассказать ей все сразу, но я не могу придумать, с чего начать. Начинаю смеяться, как сумасшедший, потому что только сейчас я понимаю, что нахожусь посреди какого-то дерьмового торгового центра.

— Ты в порядке? — спрашивает она таким сексуальным голосом.

— Да, — я задыхаюсь от смеха. — Я просто…

Из динамиков громко и ясно доносится хихиканье, и я перестаю говорить. Это Зандер, и это первый раз, когда я слышу его смех. Звук режет меня, черт возьми, словно нож по филе. Клянусь Богом, я не могу быть большей девчонкой со своими эмоциями, расточаемыми по всей гребаной парковке.

— Иди возьми свою перчатку с заднего двора, и мы начнем, хорошо? — слышу, как он соглашается. — Извини, ты собирался рассказать мне, что такого смешного произошло.

И собираюсь начать говорить, хочу рассказать ей о результатах теста, когда слышу звук, который столь ужасен, что проникает в грудь и разрывает мое ожесточенное сердце.

— Какого хрена там происходит? — я не могу произнести это достаточно быстро, потому что, несмотря на пронзительный крик, словно это кричит раненый зверь, борющийся за свою жизнь, по телефону я все еще слышу, как движется Райли.

Мой желудок сводит от этого гребаного звука и ее проклятого молчания.

— Рай? Скажи мне, что происходит. Рай?

— Нет, нет, нет, нет! — повторяет она, и в ее голосе есть что-то такое — страх, недоверие и шок, смешанные с неповиновением — от чего по моему позвоночнику прокатывается озноб, и я тут же завожу машину и жму на газ.

— Проклятье, Рай! Поговори со мной. Какого хрена случилось? — кричу я в телефон, меня охватывает паника, но я слышу только ее тяжелое дыхание. А затем всхлип. — Райли!

— Вы не можете его забрать! — говорит она устрашающе спокойным голосом, который звучит далеко не так и заставляет меня подрезать какого-то бедного ублюдка, едущего рядом со мной.

— Кто там, Рай? Скажи мне, детка, прошу, — умоляю я, страх, испытанный мною в детстве, желчью разливается во рту. Страх охватывает каждый мой гребаный нерв. Я с усилием решаю, стоит ли отключиться и позвонить 911, но это означало бы, что я не буду ее слышать, не буду знать, все ли с ней в порядке.

— Ты, гребаная сука! — это все, что я слышу, прежде чем она кричит от боли и телефон замирает.

— Нет! — кричу я и бью рукой по рулю. Зрение затуманено, когда я пытаюсь набрать нужные цифры на телефоне, пальцы так чертовски сильно дрожат, что я набираю 911 только с третьей попытки.

— 911. Что у вас случилось? — отвечает бестелесный голос.

— Прошу, помогите им. Они кричат и… они кричат! — умоляю я.

— Кто кричит, сэр?

— Райли и Занд… — я не могу, черт побери, мыслить ясно; холод разливается по моим венам, и моя единственная мысль — мне нужно до них добраться, поэтому я даже не понимаю, что несу несусветную чушь. — Прошу, там кто-то есть и…

— Сэр, как вас зовут? Какой у вас адрес?

— Ко… Колтон, — заикаюсь я, понимая, что даже не знаю адреса. Только улицу. — Свитзерленд Авеню.

Ох, черт. Ох, черт. Держись, детка. Держись. Я уже еду. Это все, что я снова и снова повторяю у себя в голове, меня трясет.

— По какому адресу, сэр?

— Я не знаю, вашу мать! — кричу я на оператора 911. — Тот дом, возле которого ошивается чертова куча папарацци. В доме больше никого нет, кроме нее и маленького мальчика. Пожалуйста! Быстрее.

И когда я перевожу взгляд на дорогу, завершая звонок, мне приходится ударить по тормозам, так как впереди меня маячит знак с гребаными дорожными работами.

— Черт! — кричу я, вцепившись в руль, словно в чертов спасательный круг.

Райли.

Моя единственная мысль — о ней.

Райли.

Прошу, Господи, нет.

— Человек-Паук. Бэтмен. Супермен. Железный человек. Человек-Паук. Бэтмен… — повторяет Зандер снова и снова, сидя в углу позади меня на заднем дворе. Это единственное, что я сейчас слышу сквозь гул в голове из-за силы удара. Зандер руками закрывает уши, раскачивается взад и вперед, повторяя заклинание, и уходя в себя. В мир, в котором он хочет оказаться, где нет плохих мужчин с оружием, или отцов с ножами, режущих своих жен.

Проблема в том, что в мире Зандера это один и тот же человек.

Замечаю все это за долю секунды до того, как меня бьют по лицу, а тело дергается и извивается от удара, вижу, как мой милый мальчик уходит в себя. Время останавливается, затем начинает двигаться в замедленном темпе. Боль в щеке и глазу никак не уменьшает страх в моем сердце, когда я поднимаю взгляд, встречаясь с глазами человека, который в течение последних нескольких недель постоянно присутствовал в моей жизни. Его кепка и темные очки упали и меня осеняет.

Я знаю этого человека.

Видела его раньше.

Это тот мужчина с парковки, от которого у меня бежали мурашки. Тот мужчина из темно-синего седана, припаркованного возле Дома и моего дома, преследующего меня. Без кепки и солнцезащитных очков я вижу в нем Зандера. Понимаю, почему в тот день на парковке он казался таким знакомым. У него глаза того же цвета, те же черты лица, волосы длиннее и немного темнее, но сходство безошибочно.

Мои глаза скользят по матовому черному металлу пистолета, наставленному на меня, а затем к его глазам — темным омутам бесстрастной черноты — которые мечутся взад и вперед от меня к Зандеру и его непрерывному повторению имен супергероев, звучащему фоном.

— Что ты с ним сделала? — кричит он на меня, направляя пистолет на Зандера, а затем обратно на меня. — Почему он так делает? Отвечай!

Сохраняй спокойствие, Райли. Сохраняй спокойствие, Райли.

— Он… он напуган. — Ты сделал это с ним, хочется мне закричать на него. Ты сделал это, убийца, бесполезный кусок дерьма, но все, что я делаю, это повторяю себе сохранять спокойствие, попытаться скрыть страх и не заикаться. Стараюсь сосредоточиться на биении своего сердца, считая удары, чтобы успокоиться. Чувствую, как струйки пота бегут между лопатками и грудями. Ощущаю запах страха, и мой желудок бунтует, зная, что этот запах мой — смешанный с его.

И я держусь за эту мысль.

Что он тоже напуган.

Думай, Рай. Думай. Мне нужно успокоить его, но защитить Зандера, а я понятия не имею, как это сделать. Необузданный страх, который я чувствую, рассеивает мои мысли, не давая думать связно. О том, что, черт возьми, я должна делать, потому что я знаю, он убивал раньше. Убил мать своего ребенка, свою жену.

Что помешает ему убить меня?

Ему нечего терять.

И это больше всего меня пугает.