Вампир принялся извиваться, скрести когтями землю и что-то шипеть. Я уж было собрался кастануть ещё один Удар, чтобы окончательно расколотить гнилую репу, когда произошло странное.

Граф Фонсо Даскалу всосался в землю. Целиком и полностью. Как будто в одно мгновение стал жидким.

— Э! — возмутился я. — Алё! А где мои родии⁈

Вонзил в землю меч по рукоятку — нулевой эффект.

Ну, знаете. Это уже не смешно. Это всё равно как если бы голая девушка заманила тебя в интимно обставленную комнату и исчезла.

— Владимир! — позвала Земляна. — Нужно уходить.

Я повернулся и проследил за её взглядом. К нам стремительно приближалась по воздуху стая. Точнее, две стаи: летучих мышей и летучих змей. Они летели тесно, рядом, и даже несколько переопылялись. Возможно, между ними уже шла жестокая битва за шкуру неубитого медведя.

— Уходим, — согласился я, и мы бросились в кабак.

Пекло — такое место, в котором очень легко увлечься. Сейчас вот глазом моргнуть не успеем, как ещё и стемнеет. Тут-то нас и накроет окончательно. Граф этот текучий вернётся в полной силе, хрен его знает, что ещё умеет. Если по канону, то туши свет, бросай гранату. А что тут водится помимо графа, вообще неизвестно.

Так-то вампир — тварь, конечно, любопытная. Насколько я понял, этакий гибрид упыря с колдуном. То есть, мозгов и возможностей побольше, чем у упыря, и хотя бы отчасти помнит, что был когда-то человеком. Интересно вот, от чего это зависит. Почему в России только упыри, а вампиров нет? Или это — чисто имиджевый момент? Ну, типа, колдун сделал себе операцию, посадил клыки и…

Да ну, не. У колдунов сила от времени суток не зависит, насколько я заметил. Ладно, оставим вопросы научной классификации на потом, а лучше на кого-нибудь другого. В конце-то концов, мы ребята простые. «У всех тварей зелёная кровь» — вот всё, что нам нужно знать.

Земляна перенеслась вместе с Неофитом. Захар схватил пару банок и перенёсся с ними — ну, молодец, уже в этом можно положиться.

Я загнал паука на груду банок и осуществил перемещение вместе со всем оставшимся добром.

После чего закончился абсолютно и бесповоротно.

— Всё, — простонал я. — Считайте, что я утонул.

Я просто лежал на холодной земле своего двора, куда буквально час назад вернул якорь, и не мог даже глаз открыть. Единственное, что во мне было активным — это сердце. Я прислушивался к его глухому и тяжёлому бумканью и гадал — вытянет не вытянет?

По всему выходило, что вытянет. Хотя два таких мощных перенапряга за один день — это, конечно, идиотизм, а не нормальная работа.

Ну да ладно. Давайте посмотрим в глаза плюсам! Во-первых, проблема железного человека решена. Во-вторых, мы раздобыли ещё туеву хучу банок со всяким барахлом, среди которого наверняка немало батареек. Плюс, я поднял вагон родий и заработал немало костей. И всё это — во второй половине ноября, когда все нормальные охотники уже в зимнюю спячку впадают. Плохо разве? Вот и я говорю: отличный день. Просто немного утомительный.

Надо мной раздавались голоса. Я не разбирал слов. Я плыл на маленькой лодочке через свой внутренний океан, меня мягко покачивали волны, и мне было хорошо.

Как меня подняли и понесли, я почувствовал. И как в конечной точке очень-очень долгого пути уложили в кровать — тоже. Даже сообразил, когда стянули сапоги.

А потом кто-то (надеюсь, не Захар) нежно поцеловал меня и шепнул: «Спи».

Я и уснул.

Тот, кто утром, после горячей ванны и плотного завтрака не стоял у себя в сарае в халате с чашкой кофе в руке и не смотрел на здоровенную кучу банок с частями андроидных тел внутри — никогда, я считаю, и не жил по-настоящему. В моей груди плескалось и колосилось чувство тотальной удовлетворённости жизнью.

— Да-а… Благодать! — изрёк я.

Стоящий рядом Захар хмыкнул и почесал кончик носа.

— Вас что-то смущает, коллега?

— С чего это я калека? И зачем тебе это всё? Ползунов же ещё даже одного такого не собрал. И бог знает, соберёт ли…

— Во-первых, мой юный друг, запомни один из главных принципов войны: «чем больше нам, тем меньше им». А во-вторых, ты что, не веришь в моего дорогого друга Ползунова⁈

— Да верю, куда мне деваться…

— Вот то-то же! И прекращай мне эти упаднические настроения. Приобретениям нужно радоваться. Знаешь, как работает вселенная?

— Как?

— Она начинает тебе накидывать всякого. Ты начинаешь дуться, что не того и подаёт неправильно, и вообще смысла в жизни нет. Ну, вселенная видит, что ты не в восторге, и отворачивается. А надо, Захар, радоваться. Даже если трудно — всё равно надо радоваться. Ты вот на завтрак сегодня что ел?

— А это тут при чём? Ну… Не помню. Кашу какую-то.

— Гречневую кашу на мясном бульоне. И пирожки. Помнишь, с чем пирожки были?

— Ну… С капустой вроде.

— С капустой и с морковкой, а ещё — с грибами. Тётка Наталья затемно встала, напекла, старалась. А ты проглотил и не заметил. Соображаешь, о чём я?

— Кажется, да. — Захар опять почесал нос. — Ну, это… Здорово, что у нас столько банок есть!

— Вот. Продолжай практиковаться, — вздохнул я и отпил кофе. — Делаешь успехи.

В потайную, отдельную часть подвала я заглянул уже без Захара. Как там говорится… Во многих знаниях многие печали? Нет, как-то проще. А, во, вспомнил: меньше знаешь — крепче спишь.

— Дядюшка, я молодец? — спросил я у зеркала.

Зеркало промолчало. То ли я был в его понимании не молодец, то ли дядюшка собирал энергию для нового залпа ЦУ и пока ещё не собрал.

Арка была как арка, через неё я видел стену. Подстаканники стояли рядом — в том же положении, в каком оставил их вчера. Сейчас забрал, от греха.

Был, конечно, соблазн воткнуть их в гнёзда и поглядеть одним глазком, что с той стороны. Черти ли гоняются за железным человеком или железный человек за чертями. А может, железный человек уже вообще поставил раком весь потусторонний мир, и все черти дисциплинированно роют потустороннюю землю в поисках полезных ископаемых.

Но я себя сдержал. Потому что была ненулевая возможность, что как только я активирую арку, железный человек выпрыгнет прямо сюда, в подвал, и на этом, собственно, всё. Ну, погибнуть, может, и не погибну, но дому точно хана. А это мне однозначно не поднимет настроение… Ладно, здесь пока всё. Пора бы уже и другими делами начать заниматься.

Подстаканники я запер в сейф. Не то чтобы не доверял хозяйственности тётки Натальи, но есть всё же разница между посудой и ключами для запуска ракет.

Переоделся. И, уже совершенно готовый к новому дню, перенёсся к Ползунову. При всём своём деморализующем пессимизме Захар был немножко прав. Если у Ползунова не выйдет со сборкой, то значимость всех моих запасов стремится к нулю. Ну, разве что только действительно — врагам не достанется.

— Боюсь, это всё, чего мы смогли добиться, — грустно сказал Ползунов.

— Н-да… — ответил я.

Воина-андроида они собрали. Благоразумно окружили антитварной цепью. Это как верёвка, только цепь и гораздо сильнее. И сейчас воин бесновался в кругу, за пределы которого не мог выбраться. Он орал, ревел, кидался на незримые стены, швырялся огнём, морозил воздух, посылал разряды электричества. В общем, вёл себя так, как вёл бы, оказавшись в ловушке, пьяный Аврос. С поправкой на то, что был, очевидно, во много раз сильнее Авроса.

— На контакт не идёт? — полюбопытствовал я.

— Он не воспринимает нас как существ, с которыми возможен контакт, — вздохнул Юлиан Юсупович. — Люди для него — цель. Он хочет нас убить, только и всего. И цепь эта долго не продержится. Ещё час, не больше.

— Здорово, — одобрил я. — И когда ты собирался сказать об этом мне?

— Как раз думал о том, чтобы послать за тобой Демида Евграфовича. — Ползунов оглянулся на Демида, который, как заправский телохранитель, отсвечивал у него за спиной. — Это… м-м-м, существо — твоё имущество. Было бы некрасиво уничтожить его без твоего ведома.