Вот теперь на меня посмотрели с ужасом. Все. Я выдержал небольшую паузу и посмотрел на Неофита.

— Чё ты, как доехал-то? Нормально? Тварь не хулиганила?

Иван Иванович и Юлиан Юсупович смотрели на разложенные на полу части тела молча. Они слушали то, что я им излагал. Слушали и смотрели, смотрели и слушали. И что-то там для себя понимали.

Когда я закончил, ещё долго было тихо. Первым молчание нарушил некроинженер.

— Обратите внимание — рога, — сказал он, показывая на голову в жёлтом янтаре.

— Ох, не начинайте снова, Юлиан Юсупович! — застонал Ползунов. — Мне ваши рога уже по ночам снятся!

— Боюсь, вы преувеличиваете, Иван Иванович. Во-первых, у меня рогов нет и быть не может, моя жена — святая женщина. Во-вторых, по ночам вы не спите, а работаете.

— Уел, — согласился Ползунов.

— Так вот, возвращаясь к рогам. Если бы я был биологом, начал бы разрабатывать теорию, согласно которой чертям во время описанных Владимиром Давыдовичем событий, досталось больше всех энергии, и они видоизменились. А именно, у этих тварей выросли рога, как у механических воинов.

— А может, черти сразу были с рогами?

— Допускаю. Однако это было бы слишком странное совпадение. Ведь при помощи рогов, я полагаю, воины должны отправлять какие-то сигналы хозяевам.

— Сигналы? Не энергию?

— Маловероятно. Если Владимир Всеволодович прав, то воины предназначались для сражений с обычными людьми. В них ведь нет так называемых родий.

— А как насчёт душ?

— Прошу прощения?

— Ну, вы же говорили, что чёрт через рога переправляет в потусторонний мир человеческую душу. Может быть, воины через рога переправляют хозяевам то же самое? Что мы о них знаем. Вполне возможно, им необходимы человеческие души.

— А вот это уже прелюбопытнейшая гипотеза, дорогой вы мой!

Я на протяжении беседы вежливо старался не зевать. Дождался паузы в обмене репликами длиннее миллисекунды и сказал:

— Господа, я очень рад, что мыслительный процесс у вас запустился. Будьте добры, информируйте меня, когда появятся результа… Впрочем, я пока удалил у себя все якоря. Сам наведаюсь, скажем, через недельку, если вы не возражаете.

Ползунов не возражал. Его дом в принципе был моим домом. А некроинженер уже вообще про меня забыл. Он держал «янтарь» с головой воина и задумчивым взглядом изучал рога.

Дожидаться, пока они с Ползуновым заведут новую увлекательную беседу, я не стал. До Троице-Петровского собора, где мы бились с вием, ради разнообразия решил доехать на извозчике. Хорош уже ману разбазаривать, в кои веки никуда не спешу.

— Троице-Петровский собор? — уточнил водитель кобылы. — Вы, быть может, не слыхали? Нет больше этого собора, одно пепелище осталось. Битва с нечистью там была, кровавая и страшная!

— Кровавая? — удивился я. — Вот уж не сказал бы, из наших никто всерьёз не пострадал. Народ опытный, все в доспехах… Хотя, конечно, смотря что считать кровью. Из тварей ведь какая-то хрень вытекает. Вот этого добра было в избытке, тут согласен.

Извозчик обалдело захлопал глазами. А я уселся в пролетку.

— Всё, Алиса. Маршрут построен, поехали. Пепелище так пепелище, самое место для меланхолических осенних прогулок.

Прибыл я чуть раньше назначенного времени, Стеньку Рябого не увидел. Но, присмотревшись к пейзажу, громко позвал:

— Вылазь! С конспирацией у тебя хреново.

Из-за горы бревён, приготовленных, очевидно, для постройки нового собора, вышел насупленный Стенька. Спросил:

— Это как ты меня разглядел?

— Тебя — никак. А следы твои и младенец заметит. — Я кивнул на оставленную в осенней грязи цепочку свежих следов. — Мой тебе совет: не пытайся меня дурить. Глупое и бесполезное занятие… Докладывай, что у тебя?

— В работники нанялся к Ползунову в мастерскую. Самолично, никому не доверил. Ну да это ты и так знаешь, видал меня.

— Правильно. Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Ну и как там, в мастерской? Что происходит, что говорят?

— Да ничего не происходит. Работают все, некогда лясы точить. А сам Ползунов с помощниками больше всех вкалывают. Они из мастерской, кажись, вовсе не уходят.

— Да ну? И даже разговоров никаких нет — что вы там такое исполняете? Зачем?

— Нету. Ползунов сказал, что, дескать, работа важная, государственного значения. Потому платить за неё он готов вдвое против того, чем, скажем, на путиловском заводе платят. Но платить будет за работу, а не за болтовню. Ежели про кого известно станет, что в кабаках треплется, сей же час из мастерской вылетит, и назад уж не возьмут.

— Молодец Ползунов! — одобрил я. — Ввёл таки режим секретности. Это хорошо, это правильно. А есть о чём болтать-то?

— Да говорю ж, особо и не о чем. Ну, мастерим детальки какие-то. А что с ними потом, куда пристраивают — не нашего ума дело. То уж господа инженеры сами разбираются, никого не подпускают. Намедни, правда, слух был, что вышло у них всё, как задумано. Аккурат в тот день, когда ты в мастерской появлялся. Ползунов и этот его второй до того счастливые ходили — будто именинники. Аж ругаться перестали на радостях.

— Ясно. А встреча с Министром у тебя сегодня вечером?

— Да.

— Где, во сколько?

— Да чёрт его знает. Сказал, что через неделю найдёт меня, велел ближе к ночи в людных местах не торчать.

— Угу. Теперь, Стенька, слушай меня внимательно. Вот что нужно будет сделать.

Поздним вечером того же дня Стенька Рябой прогуливался вдоль реки. Невы, или ещё какой — без понятия, я пока не настолько хорошо освоил топографию Санкт-Петербурга. Просто выбрал место, где красивая набережная заканчивалась, вместе с прилично выглядящими домами, и начинались дикий берег и деревянные лачуги. Соответственно, больших скоплений людей не наблюдалось. Темнота, холод, грязь — что тут кому делать.

Стенька курил трубку с какой-то вонючей дрянью и делал вид, что не мёрзнет. Я занял наблюдательный пункт, в прикрытии перекинутого через реку хлипкого моста, и не сводил со Стеньки глаз. Предполагал, что для определения его местоположения на карте Министр будет использовать что-то вроде моего Путеводного Яблока. Как иначе-то найдёт в огромном городе неприметного вора? Хотя странно, конечно. Яблоко мне подарила Лесовичка, никто из знакомых охотников о существовании подобного Знака не слышал. А нет Знака — нет и дублирующего его свойства амулетов… Ладно, с этим ещё будет время разобраться. Главное сейчас — попытаться определить, что за тварь Министр. Надеюсь, Стенька не накосячит.

Стенька не накосячил. Рослую фигуру в плаще и цилиндре он заметил одновременно со мной. Фигура возникла из ниоткуда метрах в пяти от Стеньки и уверенно направилась к нему.

— Рассказывай, — услышал я низкий голос.

Голос доносился из переговорного амулета. Стеньке было велено, как только появится Министр, положить палец на бронзовый кругляшок и держать его до конца беседы. Чтобы Министр ничего не заметил, кисть Стеньки я обмотал тряпками — будто поранился. Без амулета на таком расстоянии ничего бы не услышал, а подбираться ближе не рискнул. Министр — явно не дурак, недооценивать противника не стоит.

— Пристроился в мастерскую. Работаю, — принялся докладывать Стенька. — Станков много, рабочих тоже немало. Господин Ползунов собирались ещё один цех открыть, но пока не открывают.

— Почему?

— Не ладится у них что-то.

— Не ладится? Что именно?

— Вроде, говорят, ждут, что какая-то хитрая штуковина заработать должна. Господин Ползунов с ней и так, и этак, а она никак.

— То есть, информация, как водится, преувеличена, — пробормотал Министр. — А может, там и вовсе ничего нет, одно краснобайство. Деньги-то уже получены!

Ай, молодец, красавчик! Давай, суди людей по себе, мне только того и надо. Заглотил дезу — не поперхнулся.

— И что же Ползунов? — продолжил допрос Министр.