Костомолка!

Есть. В этот раз удар угодил точно в цель. Ведьма распласталась на земле. Я в то же мгновение оказался рядом. Вонзил в её сердце меч.

— Всё, красотка, отбегалась. Пара вопросов перед тем, как я тебе башку снесу. Волкодлаков на деревню натравить — сама придумала, или научил кто?

Ведьма в ответ зашипела. Старая песня: «Ненавижу!». Я по опыту знал, что дальше тут разговаривать не о чем. Если твари готовы к чему-то, хотя бы отдаленно похожему на диалог, они ведут себя по-другому.

Я усилил меч, которым пригвоздил ведьму к земле, Костомолкой. Молния! Девятнадцать родий. Неплохо.

Между тем на поле боя пожилой охотник прикончил одного из медведей и разбирался со вторым. Алексей держался рядом, видимо, под прикрытием Защитного круга. Может, ему даже что-то из костей перепадёт.

Мстислава, бросившая заложника на крыльце сразу, как только отпала необходимость в его присутствии, отбивалась от трёх оставшихся медведей. Я бросился ей на выручку.

Костомолка. Костомолка. Косто…

— Мой! — возмущенно взвизгнула Мстислава.

— Всё-всё, — я демонстративно поднял руки и сделал шаг назад.

Через секунду под ноги мне покатилась голова медведя.

И пожилой охотник как раз добил своего.

— Уф-ф. — Он оперся на меч и вытер пот со лба. — Верно про тебя говорят, Владимир: кто с тобой свяжется, тому уж скучать не придётся!

— Скажи ещё, что недоволен, старый пень, — фыркнула Мстислава.

— Да я ж разве жалуюсь? Нашим в оплоте расскажу — от зависти изведутся, что не остались. Давай-ка, сынок, займись тушами, — старик хлопнул по плечу Алексея.

Я одобрительно кивнул и открыл дверь, ведущую в мельницу. Сын ведьмы сидел в тесном, холодном помещении у голого стола. На меня посмотрел исподлобья.

— На двор выйти? Или тут убьёшь?

— Зачем мне тебя убивать?

— Ну… Я же ведьмин сын. А она на деревню волкодлаков наслала. И до того много творила… всякого.

— Она сказала, что ты ей не сын. Путаетесь в показаниях.

— Чего ты хочешь, охотник? — парень посмотрел на меня глазами бесконечно уставшего человека.

— Правду услышать хочу.

— А поверишь ты ей, правде-то?

— Не расскажешь — не узнаешь.

— А, — парень махнул рукой. — Теперь уж какая разница? Не сын я ей, украла она меня. Из-за того и в ведьму обратилась. Я тогда совсем мальцом был. Где родился, кто мать с отцом — не помню. Покуда малой был, она меня баловала. Ведьмой не обращалась, я и знать не знал ничего. А потом, как повзрослел, рассказала. Хотела, чтобы и я колдуном обратился. Тогда, мол, мы с ней всю округу в страхе держать будем.

— А ты чего же?

— А я упёрся. Тварью быть, людей губить — нет! Не хочу и не буду. С тех пор у нас коса на камень нашла. Я уж сколько раз сбежать пытался, да от неё разве убежишь?

— Ясно. А скажи-ка мне вот что. Гости у вас тут часто бывали?

— Сроду никто не заходил. Только зерно привозили на молотьбу.

— А ведьма в последнее время никуда не отлучалась?

— Да вроде… Ох!

— Что?

— Господин до неё приходил.

— Какой господин?

— Столичный, важный. Недавно совсем. Она сидела-сидела, и вдруг как встрепенётся. Будто позвал кто. Мне наказала: не ходи, мол, за мной! И ушла.

— А ты, конечно, не пошёл?

— Ну… Любопытно же. Я выглянул аккуратно. Смотрю — стоят на берегу, она и тот господин. В пальто столичном, в шляпе.

— Шляпа высокая? Вот такая? — я, как сумел, изобразил цилиндр.

— Ага!

— О чём они разговаривали?

— Да я не разобрал почти, далеко стоял. Вроде как господин обещал, что она вот-вот хозяйкой станет над всеми окрестными тварями. Она радовалась. А когда прощались, он сказал: пойду, мол, дальше. Каждого колдуна, каждую ведьму в губернии против него оберну! Он у меня пожалеет, что на свет родился.

— Ого, — простодушно удивилась вошедшая следом Мстислава. — Это кого ж ты так раззадорил-то?

— Да есть один… — Я в задумчивости почесал кончик носа. — Только как-то я не очень понимаю его гениальную мысль. Из-за врождённой тупизны, наверное.

— А что там понимать? — удивился парень. — Убить он хотел… Тебя, видимо, раз знаешь, о ком речь.

Хм. Надо же, сообразительный.

— Что убить хотел — это понятно. Вопрос в тонкостях реализации. Натравить волкодлаков на деревню, которую я отродясь в глаза не видел — такой себе способ меня убить. Я тут вообще случайно оказался.

— Не случайно, — вздохнул пожилой охотник, входя в помещение. — Кабы не ты, сюда бы никто из наших не пришёл. Глава отмахнулся бы. Какие уж волкодлаки в такое-то время. Ну, один ещё может подняться сдуру. Но чтоб стая, да так нагло, целую деревню… А про тебя все знают, что ты — завсегда готов вступиться. Рано или поздно дошёл бы до тебя слух.

— Эм… То есть, половину деревни вырезали только для того, чтобы, возможно, привлечь моё внимание?

— Да нет, — отмахнулся парень. — Это она из мести. Всё хотела, чтобы я на Даринке женился. Чтоб не только колдовская власть была, а ещё и мирская. Даринка — девка хорошая, и на меня заглядывалась. Да только я и ей, и отцу её всё рассказал. Отец умный мужик, выдал Даринку за другого. Вот ведьма и взбеленилась.

— То есть, изначально волкодлаков готовили для другой цели? — уточнил я. — А потом ведьма просто психанула и устроила самодеятельность?

— Наверное… — Парень уже вообще ни в чём не был уверен.

Тут к нам присоединился Алексей. Который внезапно из всех нас оказался самым сообразительным.

— А деревня-то это — чья? — спросил он парня.

— Известно, чья. Графа Давыдова.

— Упс, — сказал я. — Внезапно.

А ведь когда ещё Тихоныч говорил: «Поехали, Владимир Всеволодович, деревни ваши объедем». Но ограничились мы тогда одним испитым Обрадово. Конечно, заехали удачно, тоже ведьму выпилили, плюс — излечили народ от зелёного змия. Ну а потом дела меня затянули как-то незаметно, и я переложил на Тихоныча заботу о хозяйственных вопросах целиком. Вот в результате и не знаю даже, какие деревни мне принадлежат и как они выглядят.

Вообще, по идее, это для аристократа — скорее правило, чем исключение. Ну кому надо вживую по своим деревням мотаться? Разве что Косте Левину какому-нибудь, а нормальные люди сидят в городе и проматывают деньги, заработанные непосильным крестьянским трудом.

Я же был не просто аристократом, а ещё и охотником. К тому же охотником невероятно активным и отзывчивым. Поэтому, с точки зрения Министра, был просто обязан знать все свои деревни и тщательно о них заботиться. Ну, вот, чуть фейл не вышел. Слишком хорошо обо мне подумали, блин…

— Вот не мог запросто, по-человечески прийти ко мне домой, сказать: «Владимир, здрав будь! Я тебя убивать пришёл», — проворчал я. — И всё, и никаких проблем! Нет, блин. Обязательно надо какие-то многоходовочки придумывать, а потом, когда всё идёт через задницу, корчить умную физиономию и говорить: «Всё идёт по плану». Любят люди себе жизнь усложнять, одним словом. А ведь верно в интернетах пишут: «Сила — в простате. У кого простата — тот и сильней».

На меня смотрели, как на инопланетянина. Причём, все. Ну да, тут же ни Захара, ни Земляны, ни даже Егора — непривыкшие к моему лексическому запасу люди. Хватит их шокировать. Да и вообще, пора закругляться.

— Валим отсюда, — решил я.

— А я? — дёрнулся сын ведьмы.

— А что — ты? Ты свободен, иди, куда хочешь, делай, что хочешь. Хочешь, вот, мельницей владей на правах наследника. Дело, думаю, знаешь, справишься как-нибудь. Насколько я понимаю, мельник — профессия хлебная во всех смыслах, голодным не останешься. Только вот одна личная просьба: с тварями не хороводься. Что бы тебе ни пели, уж будь уверен — закончится всё так же, как сегодня. И последним, что ты увидишь, будут мои глаза. И блеск моего клинка.

От пафоса, переполнившего последние предложения, у меня самого аж дыхание перехватило. А парень впечатлился, смотрел с уважением. Надеюсь, запомнит. Не хотелось бы ещё раз с ним встречаться при других обстоятельствах.