И всё же… Он ведь этого не хотел, верно?

Что, если все мои пиздострадания, что треплют мне нервы и ебут мозги — незначительны? Ведь, странно так получается. Простой до боли план, где я после своей первой Четверти и Нового Года улетаю обратно на Арктическую планету, чтобы всё же заглянуть вовнутрь рассадника искусственной опасности, — всё же не просто так в истории изредка всплывают упоминания глобальной войны против роботов, когда они стали более-менее осознающими, — Но ниоткуда не возьмись, отец выдаёт такую хуйню, на которую я даже не знал, как правильно реагировать.

И ещё мама… Бля...

Вопросы закрыты. Значится: Патрик умер; они начали первыми, но потом я отбросил шанс уйти; я хрен пойми, где и чувствую боль, хоть и нахожусь в прошлом, похожем на сон; скучаю по маме, хоть совсем не помню её, полагаясь на фотографию; отец конченый старый уебан, которому класть на всех и вся; дядя, который вообще не при делах, как и тётя с братьями.

Ещё бы вспомнить Берту с Бевисом, но если у первой сейчас дохрена возни в связи с собственным положением, то второй страдает от одиночества и нелюбимой работы, — а ведь говорил, что потом будет жалеть, если не отчислится с юридического.

Устав сидеть, я нехотя поднялся на ноги, чувствуя, как бронежилет буквально цепляется в мои рёбра. Порыскал немного, походил тут и там, и лёг в центре поляны скрестив руки под шеей, где было много мягкой влажной травы. Что странно, так как небольшие лужицы уже покрылись тонким слоем льда.

Стрёкот сверчков и кузнечиков. Лёгкие холодные завывания ветра, что обволакивали половину ушных раковин, уходя всё дальше и дальше. Ещё и эта грязевая слякоть, на которую мне было наплевать, придавала только большее чувство, что я не во сне, а на земле, то есть живу, хотя здесь всё похожее, что нет-нет да вспомнишь.

И так бы я лежал, не заботясь о простуде, от которой меня защищает целый слой кевлара, титана и гиперткани…

Но нет. Кому-то всё же захотелось меня знатно так спровоцировать.

Уловив еле слышимое чавканье с шерстящей травой, как я мигом сел на пятую точку, рефлекторно достав пистолет принялся водить им по горизонтали в предполагаемое место возможной опасности. Процесс дыхания приостановился, глаза раскрыты, любая появляющееся дрожь в руках моментально сходила на нет.

В тени одиночного дерева в пятидесяти футах (~16 м) стояла тень плотно одевшегося человека с приподнятыми руками вверх. Наконец, его лицо показалось на спутниковый свет, когда он сделал несколько медленных и маленьких шажочков.

Ложная тревога.

Это змея.

— Напугал, — недовольно усмехнулся я, закрепляя пистолет в кобуру и вставая с земли.

— У меня не было такой цели, — спокойно ответил он, опустив руки и идя ко мне навстречу. — напугать.

— Тогда с чего эта осторожность?

— Привык, — пожал Змея плечами, по-быстрому поводив взглядом по мне и лесу сзади. — Что делаете? — остановился он на мне.

— Да так, — посмотрел я на звёздное небо. — размышлять люблю. Словно расставляешь все непрочитанные книги по самым значимым, а после сидишь в мягком кресле и читаешь их в порядке очереди, попивая любимый тропический чай.

— Тропический чай? — вскинул он бровь.

— Сорт такой. В Шовехер его привозят целыми суднами.

— Где находится Шовехер? Это планета?

А, точно. Я ж рассказывал ему об этом перед последней битвой.

— Это седьмая по значимости планета ввиду исторической огласки, где сконцентрирована большая часть оружейных заводов и всевозможных компаний, — от сказанного мной мне захотелось улыбнуться, чему я не стал противиться.

— А как же столица? — с каменным и бледным лицом спросил Змея. — Мне известно, что и в ней преобладающая концентрация независимых компаний.

— Это да, но на моей родине их было изначально больше.

И всё, тишина.

Он смотрел мне за спину, иногда скользя до боли привычным холодным взглядом по мне. Я же, чувствуя странную неловкость, которую мне в жизни приходилось испытывать лишь в редких моментах, пытался задать несколько важных, но странных вопросов. Именно то, как Змея отреагирует на них, и заставляет меня сомневаться.

— Офицер Отто, — спокойным и ровным голосом начал он. — В последние два дня вы ведёте себя странно. — и видя, как я хочу возразить, он протягивает на меня правую руку открытой ладонью. — Нет. Позвольте мне продолжить. Вы слишком странно себя ведёте.

Повисла тишина, в которой лишь пронизывающий холодный ветерок завывал, пританцовывая вокруг нас. Я почувствовал неопознанные тяжёлые шаги ботинок, что слегка проваливались во влажную дерновую обитель.

— Вас будто подменили, — подвёл итог Змея. — Вы стали более разговорчивыми. Ваше поведение в корне поменялось: жестикуляция, ходьба, привычки. Вы внезапно начали затяжно и часто употреблять табак, чего до этого я ни разу не замечал, как и остальные. Если с пулемётчиками всё ясно, то Удод, Орёл, Акула и Шенгель подтвердили мои обоснованные подозрения…

Внутри всё похолодело. И чем дальше он продолжал свою безэмоциональную речь, которая резала меня по живому человеческому, тем сильнее холод пронизывал мои внутренности и артерии с венами.

Я впервые попадаю в ситуацию, когда люди, которым я мог доверить собственную спину и которых я без лишних мыслей прикрою в случае чего, объявляют меня чуть ли не изменником Родины.

Руки дрожат, ноги пошатываются. Мне всё тяжелее и тяжелее держать собственный вес с экипировкой. Сердце гулко бьётся. Мозг никак не может поверить в услышанное. Правая рука предательски желает дотянутся до кобуры, спина наклониться, а после вытащить свой последний шанс и выстрелить, потому что в ином случае уже я стану покойником, чего я ни в коем случае не хочу, и чего я всячески избегаю, стараясь свести все шансы к минимуму.

Но видимо не в этот раз. Как и ещё несколько шагов четверых человек сзади.

— Офицер Отто, — наигранно поникшим голосом продолжил Змея. — По всем своим подозрениям, в коих я уверен. Вы — являетесь предателем Объединённой Федерации, а за этим и врагом Великого Диктатора. Стыдно признавать, но мы были хорошими товарищами…

Адреналин ударил в кровь, стараясь затмить все переживания и предрассудки, пересаживая на внимание и оточенные действия, которым я привык доверять.

Сердце стучит сильнее, но конечности перестали пародировать бедных эпилептиков, которых и вовсе не осталось. В мозгу всплывает лишь одно сообщение большого неизвестного шрифта алым цветом:

ЛИКВИДИРОВАТЬ НАСТИГШУЮ УГРОЗУ . ПОРЯДОК ДЕЙСТВИЙ :

ПРИГОТОВИТЬСЯ , ЗАПОМНИТЬ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ УГРОЗЫ , ИСТРЕБИТЬ .

НУ ЧТО, СУКИ?! ВЫ ЭТОГО ХОТИТЕ, ДА? ТОГДА ВЫ ЭТОГО И ПОЛУЧИТЕ В ПОЛНОМ ОБЪЁМЕ!!!

Вместе со своим внутренним криком я за одну секунду успеваю слегка наклониться назад, доставая пистолет и снимая с предохранителя. Держа одной рукой, зажимаю спусковой крючок даже не целясь ловя интуицией Змею в механический пазл.

Яркая мимолётная вспышка, набитая выходящим пламенем с парами. Чувствующаяся отдача, отдающаяся почти вся руку и слабее в плечо. Грохот, заполонивший всю поляну и приглушающийся сквозь кроны деревьев, доверху набитыми едва зелёными листьями, заставляет неосознанно вжаться в себя.

В какие-то считанные миллисекунды пуля достигает черепа Змеи, буквально разрывая плоть и одну большую кость, пока не достигает второй стенки, откуда и детонирует, взрывая к чертям собачьим жалкое упоминание человеческой головы.

Пока мозги, кровь и небольшие кусочки черепа разлетаются по округе, я, не теряя инициативы, наклоняю спину под идеальные пятьдесят градусов, разворачиваясь на правой ноге, и всеми имеющимися силами придавливая ботинок в землю, дабы не упасть.

Охуевшие от такого поворота событий, мои бывшие товарищи слишком долго вскидывали автоматы. И лишь Орёл, что был скорее всего первым пришедшим из них, успел зажать в меня очередь, прежде чем в его глаз прилетел направленная разрывная пуля триста пятьдесят седьмого калибра, где только баллистический шлем из пластали остался в какой-то степени целым.