Это была моя мама. Именно её, оказывается, я и увидел в детстве на фотографии, что лежала в сейфе моего отца. Я уже не помню, как именно открыл его, но…

— Мик, рада тебя видеть, — расплылась она в тёплой улыбке, показав свой естественный ряд зубов без клыков. Я отлично слышал, хоть и ветер продолжал по-свойски гулять по просторам поверхности этой земли.

Мик? Что за прозвище такое?

— Я… — всё никак не находил слово. Хотел бы задать массу вопросов, сопоставимых со сверхмассивной чёрной дырой пятьсот тысяч сто двенадцать, но проглотил, продолжив добиваться лишь одного. — Мама… Я… я…

— Говори, мой хороший, — я никогда не слышал её голоса, но казалось, что он единственный, который мог меня успокоить. — Я тебя слушаю.

— Ма-ма… — проговорил я по слогам. Моё сердце билось как бешеное; конечности тряслись так, словно я вернулся обратно в осаду колодца тысяча пятьсот восемь, где погибло немало отличных ребят, которыми я… — Я… прости… меня…

— Мик? Ты о чём? — искренне удивилась она. Я стоял как вкопанный, не в силах принять действительность. Ведь… как я докатился до такого? Как я мог наплевать на других и надеяться только на себя?

Видимо поняв, что я не ничего не сделаю, мама медленно подошла ко мне и просто обняла… меня. Послышался шелест пуховиков. Крепко-крепко, словно боялась, что я могу в любой миг испариться как осадок. Я растерялся, удивлённо смотря на её макушку, точнее небольшую часть, ведь она была несильно меньше меня, что удивительно.

— Ну что ты мой маленький, не плачь, — слегка отстранилась она от меня, вытерев слёзы, что стекали до моего подбородка, откуда-то появившимся носовым платочком.

— Мам, я…

— Всё хорошо, — вновь она обняла меня. Я вновь от неожиданности держал свои руки в воздухе, так и не спеша ей ответить.

— Я боюсь… — сказал я, тяжело выдохнув.

— Не бойся, ты сильный мальчик.

Сильный.

— Ма… — проглотил я слово, в мгновение ослепнув от влаги, что захватила мои глаза и быстрыми струйками полилась по щекам вниз. — Прости меня… что я… — шмыгнул я носом. — …так думал о тебе… — вновь. — …думал, что ты нас предала…

— Ничего страшного, Мик. Ты никогда не делал мне больно, — нежно проговорила она.

Никогда. Больно.

Я ничего не видел, мои слёзы стекались в один поток, что, стекая по подбородку, капал прямо ей в плечо. В груди всё было тепло, несмотря на ужасно низкую температуру, окружающую нас. Я осторожно приложил свои руки к спине, боясь, что вот-вот потеряю её, даже зная, что это время лишь ничто, по сравнению со Вселенной.

Моё дыхание скакало. Я всхлипывал, стараясь подавить свои эмоции, как это делал всегда. Мне нет нужды показывать их, я обязан их подавлять, держа или каменную маску, выражение которой показывало стойкую безразличность, или ехидно насмехающаяся, что я использовал лишь в редких случаях.

Все мы когда-нибудь умрём, но… если абстрагироваться от своих принципов и взглядов, то я бы, наверное, будь такая возможность, сделал всё, чтобы ты жила.

Мне грустно. Да, я человек, хоть и гнилой, но всё же человек. Но мне нужно держаться, просто взять и вернуться в реальность из сна…

Однако сил нет… Я больше не могу сдерживать себя. Чувствую, что вот-вот разревусь как последний идиот, и…

— МА-А-А-А-А-М-А-А-А-А-А-А, ПРО-О-ОСТИ-И-И-И-И МЕ-Е-Е-Е-ЕН-Я-Я-Я-Я!!!

***

Небольшой шум от вентиляции и обогревательной батареи, что стояла вплотную к кровати, придавали стойкое ощущение того, что я нахожусь в спальне своего судна.

Пот, что в этот раз не был ледяным, сменился на горячий, словно кипяток.

Я поднялся вертикально кровати, и убрав покрывало в сторону, сменил футболку. Уже было направился к стальной электрической двери, дабы умыться в ванной, как на пороге меня встретил Патрик, с накидкой на его плечах, кое-как скрывающей его роботическое происхождение.

— Майкл, — заговорил он своим голосом, к которому я уже ни холодно, ни горячо. — Ровно через три минуты и десять секунд мы войдём в пространство звезды Дальмерда. Прошу вас полностью подготовиться.

— Да, хорошо… — незаинтересованно сказал я, выходя из спальни.

— С вами всё нормально, Майкл? У вас видны уменьшение активности и увеличенный стресс в купе с повышенной температурой тела.

— Да, Патрик, со мной всё отлично, — пробормотал я, закрываясь в ванной.

Арктическая планета с единственным океаном на всю поверхность встречала меня ярко и ослепительно, ведь за нами находилась звезда, что давала жизнь этому колодцу.

Мы были под непростым стелс-режимом, которым пользовалась лишь верхушка Федерации. Хрен знает, как его умудрилась достать тётя Мелисса, но… нас не засекли. Да, не засекли.

Я был рад, хоть и опасался, что любой торпедой или выстрелом из лазера моё судно Космическая Системная Оборона просто разорвёт, ведь у нас нет щитов ввиду невозможности их установки. Конечно, можно умудриться всё же поставить их, но… я не знаю, как именно, да и это без надобности. Не на же летим, верно?

Патрик молча выруливал, делая наклон, сверяясь со своим процессором и ядром, а также панелью управления, что отчётливо показывала траекторию судна, как и планету со звездой, дабы по всем законам физики ворваться в атмосферу.

Я же, валяясь на диване и выкуривая уже… пятнадцатую сигарету с того момента, как проснулся, и двадцать пятую, как вошёл в судно, просто смотрел в потолок.

Лишь это могло успокоить, как и мои нервы, как и избавиться от навязчивых мыслей, как например:

Ты никому не нужен…

Они утаивали правду от тебя, пытаясь уткнуть тебя в грязь…

Представь, как мать радостно игралась с тобой в калачики?..

И лишь то, что шло про маму, меня дико разрывало от боли внутри. Не физической, ведь я даже знаю, что умер бы давно от подобного. Поэтому, по крайней мере сейчас, я не видел ничего из того, что может помочь хотя бы приглушить это говно.

Войдя в термосферу, я бездыханно продолжал курить, хоть уже и задыхаясь, и чуть ли не умирая. Сначала Патрик спрашивал у меня моё состояние и помощь, но я вежливо отрывал его и отнекивался. Мне не нужны его заранее прописанные взаимодействия со своим хозяином, как и вообще чья-либо помощь.

— Мы входим в тропосферу, Майкл. Пожалуйста, подготовьтесь к высадке.

Оделся я как обычно: белый пуховик; бронештаны третьего класса защиты; военный ремень текстильного серого цвета с чёрной классической армейской пряжкой; кальсоны на всё тело; бронежилет четвёртого уровня защиты, серый цвет, титапласталь; зимние армейские ботинки; белой футболке из хлопка; и те самые тактические перчатки цвета хаки.

Взяв свою принцессу, я резко вставил магазин, ударив его снизу-вверх, после чего оттянул затвор и поставил на предохранитель. Пистолет взял тот же, только сменил патроны на бронебойные повышенной скорости, как и у первой принцессы. Шесть автоматных магазинов и три пистолетных. Паёк на два дня, рация, парочка шарентанилов и три таблетки тавренинола…

Чёрт, я ведь мог вколоть первого и перестать дрожать как какой-нибудь наркоман, но… Что есть, то есть, верно? Если я и забыл о них, то это и не повод себя за это винить.

Я вернулся обратно, где, судя по всему, мы уже едва ли не касались земли. Горы, величественно высокие горы и… Стоп, что?

— Патрик, что это за дыра? — мне даже не надо было думать, так как я уже знал ответ.

— Форма углубления максимально точна и пропорциональна. Это вход.

Надо же…

— И когда ты его обнаружил? — глянул я на Патрика, смотрящего в одну точку.

— Ещё в мезосфере, — отрапортовал он. — Вы хотите углубиться?

— А у нас есть выбор? — специально задал я тупой вопрос.

— Ответ положительный.

Скорее всего это вход в лабораторию, и мне надо бы просто приземлить туда. Вон, даже ворота распахнули, чем не гость? Но тут явно что-то не так.

— Приземлись на ровную поверхность, не залетая внутрь.