- Да, - сказала она. А потом: - Нет.

Брови Джастина слегка приподнялись, но он не сказал ни слова.

Она не помогала своему делу, она это знала. И ее внешность тоже не помогала. Ее мокрые волосы были спутаны и растрепаны. Она, должно быть, выглядела как настоящая сумасшедшая, даже если и не звучала таковой.

- Британская армия считает, что он погиб. Другой офицер дал показания. Этого было достаточно, чтобы мой дядя унаследовал титул. Но армия так и не нашла тело Джайлза. Без этого - без каких-либо физических доказательств - я не могу смириться с тем, что мой брат умер. И это... - Она перевела дыхание, чтобы успокоить свой голос. - Вот тогда-то и начался весь этот кошмар.

Хелена попыталась объяснить все Джастину как можно яснее и сжатее. Это было невозможно. Она не могла говорить о таких вещах бесстрастно. Не о потере брата. И, конечно, не о том, что произошло после.

- Я очень тяжело восприняла известие о смерти Джайлза, - сказала она. - Несколько недель я не выходила из своей комнаты. Я не переставая плакала. Когда на Гросвенор-сквер приехал поверенный с завещанием моего брата, я едва могла заставить себя присутствовать на оглашении. Там был мой дядя. Он не обратил на меня никакого внимания. Сначала нет. Но когда стали известны условия завещания Джайлза, он отреагировал... довольно резко.

Она на мгновение закрыла глаза, и события того дня предстали перед ее мысленным взором с ясностью кристалла. Шторы в кабинете ее брата были наполовину опущены. Лакеи расставили стулья перед тем, что когда-то было его письменным столом. Она сидела в одном из них, на голове у нее была траурная шляпка с вуалью, а в руке она сжимала черный кружевной платочек.

- Собственность, принадлежащая графству, передается по наследству, - сказала она. - Фамильное поместье в Хэмпшире, охотничий домик в Уилтшире и городской дом в Лондоне - все это перешло к моему дяде вместе с десятком других объектов недвижимости. Но деньги - по крайней мере, большая их часть - принадлежали моему брату, и он мог распоряжаться ими по своему усмотрению.

В серых глазах Джастина промелькнуло понимание.

- Он оставил их тебе.

- Все. Без каких-либо обременений. Я не обращала внимания на юридические причины. Я была слишком расстроена. И тогда мой дядя повернулся ко мне. Он увидел, что я плачу под траурной вуалью. Плачу больше, чем того заслуживали обстоятельства, по крайней мере, так он сказал.

- Ты была близка со своим братом.

- Он был моим лучшим другом. Я очень любила его. Возможно, я действительно слишком сильно горевала. При других обстоятельствах это не имело бы значения. Но моя мать вела себя именно так после рождения Джайлза. Чрезмерные рыдания и плохое настроение. После моего рождения все только ухудшилось. Она впала в меланхолию, от которой так и не оправилась. Мой отец... Он отправил ее в больницу.

- В сумасшедший дом, - прямо сказал Джастин.

- Да. В частную лечебницу в Хайгейте.

Она опустила взгляд на свои руки.

- Это было ужасное место. Они заперли ее в комнате, где не было ничего, кроме железной кровати. Она подвергалась лечению. Я не знаю, какому именно. Я была всего лишь ребенком. Но мой отец заставил нас навещать ее. И с каждым разом, когда я ее видела, ей становилось все хуже. Они делали ей только хуже. И я не могла... Ее голос сорвался.

Джастин наклонился к кровати.

- Ты не обязана больше ничего говорить.

- Я должна. Иначе ты не поймешь, почему...

- Я понимаю.

- Не все.

Выражение его лица было мрачным.

- Думаю, я могу догадаться об остальном.

Она снова подняла на него взгляд.

- Ты считаешь, что я унаследовала меланхолию своей матери. - В ее голосе послышались обвиняющие нотки. - Это то, что он, должно быть, тебе сказал.

- Он действительно так сказал, - признал Джастин.

- Это неправда. Во мне есть печаль, но я не меланхолична. Я не страдаю истерией. Я просто глубоко переживаю происходящее. Я чувствую это здесь.

Она прижала руку к груди.

- И когда я люблю кого-то, и когда у меня его забирают, я не могу просто забыть его, как будто его никогда и не было.

- Хелена...

- Итак, я горевала о своем брате. Но когда они не смогли найти его тело, я начала сомневаться. А потом я начала надеяться. И когда мой дядя потребовал, чтобы я передала ему свое наследство, я отказалась это сделать. Никакие угрозы или насилие не смогли меня переубедить. Это деньги Джайлза, понимаешь? Если есть хоть малейший шанс, что он все еще жив... что однажды он может вернуться...

Она не могла продолжать. Она боялась, что начнет рыдать. И это только придало бы ей еще более неуравновешенный вид.

- Как мистер Глайд вписывается во все это? - спросил Джастин.

Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

- Он работает на моего дядю. Его послали найти меня, когда я сбежала в первый раз.

Джастин уставился на нее. Долгое время он ничего не говорил.

- Первый раз, - повторил он наконец. – Сколько было таких случаев?

- Несколько. Я сбилась со счета.

- Надеюсь, не все они были связаны с объявлениями о браке.

Хелена не могла сказать, был ли его вопрос искренним. В его глубоком голосе вообще не было никаких интонаций.

- Нет. Твое объявление было первым, на которое я откликнулась. Дженни нашла его в «Таймс».

Его взгляд заострился.

- Дженни?

- Моя компаньонка. Она переехала жить к нам незадолго до смерти моего отца. Она наша дальняя родственница. Троюродная сестра. Я знаю ее большую часть своей жизни.

«Компаньонка» - неподходящее слово для описания Дженни. Она была ее подругой. Доверенным лицом. Единственным человеком, который помог ей, когда события с ее дядей приняли такой мрачный и пугающий оборот.

- Именно Дженни отправила письма, которые я тебе написала. Она договорилась с мистером Финчли о поездке. Если бы не она, мне бы никогда не удалось выбраться из Лондона.

- А в другие разы, когда ты убегала? - спросил он.

Хелена внутренне содрогнулась. В его устах она выглядела как какая-то отчаянная преступница. Сумасшедшая, стремящаяся к побегу. И, возможно, так оно и было.

- Вначале я не убегала. Если я и выходила из дома, то только для того, чтобы нанести визиты джентльменам, которые были друзьями моего отца. Мне нужен был адвокат. Я была уверена, что кто-нибудь мне поможет. Но мой дядя теперь граф. Никто не хотел идти против него. Во всяком случае, не от моего имени. Болезнь моей матери все еще не забылась.

- Похоже, твой дядя воспользовался этим фактом.

- Да. Довольно безжалостно. И когда ни один из моих знакомых джентльменов не пожелал прийти мне на помощь, он счел себя вправе начать добиваться моего лечения. Некоторые процедуры проводились в частной лечебнице под названием Лоубридж-хаус. Врачи, они... - Она прерывисто вздохнула. - Не имеет значения, что они делали, за исключением того, что после того, как они это сделали, у меня осталось не так уж много планов. Я просто убежала.

- Куда ты убежала? - спросил Джастин. - Куда именно ты направлялась?

- Прочь, - сказала она. - Просто... прочь.

Он нахмурился, казалось, обдумывая какой-то аспект этого дела с большим вниманием, чем обычно.

Хелена глубже зарылась в подушки. События прошедшего дня давали о себе знать. Ее конечности отяжелели, а глаза грозили закрыться в любой момент.

Неужели только сегодня утром они с Джастином поженились? И он так страстно целовал ее в их номере в отеле «Стэнхоуп»? И вот теперь она рассказывает ему о своей матери, дяде и мистере Глайде. И все это после того, как она упала с края обрыва и, вполне возможно, потеряла сознание от потрясения.

- Итак, - наконец произнес Джастин. - Женитьба на мне была последним средством.

Она повернула голову и посмотрела на него.

- Да, это была моя последняя надежда.

- И когда ты пришла в «Королевский герб», когда увидела меня, не имело значения, что я был в ожогах. Или что я незаконнорожденный. Тебе нужен был муж, который защитил бы тебя своим именем. Любой мужчина подошел бы.