— Ну вот, наш главный враг — пушистый диверсант.

А вот, наконец, и пролесок.

— Здесь, — показывает проводник.

— Привал! — командую я. — Пятнадцать минут.

Все облегченно устраиваются там, где стоят.

Достают свои фляжки — пьют воду. Садятся, опираясь на деревья или прямо ложатся на землю и закрывают глаза.

Но перерыв короткий — быстро заканчивается.

— Подъём! — командую и все тут же поднимаются на ноги.

По лесу идём еще пару часов.

Лес сменяется заболоченными тростниками, когда мы подходим к берегу реки.

Здесь воздух становится влажным и прохладным. Шахаб останавливается, внимательно изучая окрестности.

— Вон там, — он указывает на едва заметный костровище. — Они останавливались здесь.

Все молча смотрят туда и переводят взгляд друг на друга.

Опоздали?

Противник ушёл на ту сторону…

— Шахаб, что это значит? — спрашивает Гусев, нарушая молчание. — Мы опоздали?

— Надо сообщить погранцам на той стороне, что возможно нарушители уже там, — предлагает Сашка. — Чтобы они усилили у себя на той стороне контроль.

Я стою думаю. Ну не вплавь же они переправлялись.

— Подождите, может все еще не так, как кажется.

Иду к кострищу. Остальные — за мной.

Сашка берёт в руки обугленную палку.

— Может, они тут шашлыки жарили? Или уху варили? — говорит он, но смеха не слышно.

Все сосредоточены.

Шахаб наклоняется, поднимая кусок ткани. Она вся в грязи, но видно, что когда-то это была часть чьей-то одежды.

— Это их, — говорит он. — Но куда они ушли дальше?

Мы решаем двигаться вдоль берега, надеясь на новые следы. Тростники вокруг шуршат, словно что-то скрывают.

Шахаб предупреждает.

— Здесь могут быть дикие кабаны. Если встретите, не бегите. Лучше залезайте на дерево. Кабаны тут исчезающий вид животных, но встречаются еще.

— На дерево? Ты серьёзно? — спрашивает Сашка, глядя на ближайшую иву с тонкими ветками. — Мне кажется, я быстрее договорюсь с кабаном, чем полезу на эту штуку.

Но шутки заканчиваются, когда мы слышим странный звук — тихий плеск воды.

Мы замираем.

Шахаб жестом велит всем пригнуться. Из тростников выходит человек. Он не замечает нас, но мы подозреваем его — один из людей Бурхана. Сердца бьются быстрее.

Шахаб шепчет.

— Тихо. Ждём.

Человек осматривается, потом скрывается в тростниках. Мы решаем идти следом. Каждый шаг — это риск, каждое движение — испытание. Тростники колышутся, и в их шелесте слышется наше собственное дыхание.

Но вдруг один из ребят оступается и с треском ломает сухую ветку. Всё замирает. Издалека доносится крик.

Нас заметили.

— Бегом! — командует Шахаб, и мы бросаемся вперёд, не разбирая дороги.

Позже мы выдыхаем, остановившись у небольшого укрытия среди камышей. Сердца стучат, лица в поту.

Шахаб кивает.

— Теперь мы знаем, что они где-то здесь. Но теперь и они знают о нас.

Сашка, тяжело дыша, вытирает лоб.

— Ну что, ребята, кто за шашлыки после такой пробежки?

Все смеются, хоть и нервно.

Шутка помогает снять напряжение, но ясно одно — они здесь и переправиться на тот берег еще не успели.

Теперь они будут действовать.

Мы должны быть начеку.

— Тогда, где лодки? Почему они не оставили их на берегу? — вопросы ссыплются один за другим.

— Может быть, у них резиновые лодки. Они их свернули, положили в рюкзаки и отправились на озера внутри. Там много рыбы, и поймать ее легче в озере, чем в реке, так как там нет течения, — говорит Шахаб.

— Но проще идти через сухопутную границу Зачем усложнять себе –добираться по реке? — задумчиво уточняет Вася.

— По воде в разы быстрее, чем по суше. В лодку забрались и через 2–3 часа уже только их и видели. А они уже по ту сторону границы, — думаю я вслух.

— Что будем делать? — спрашивает Сашка.

— Думать, как бы вы поступили на их месте.

Я смотрю на карту местности, пытаясь сориентироваться.

Проводник подходит ко мне ближе и тоже заглядывает в нее.

— Бурхан на озерах будет прятаться до ночи, — подает голос Гусев. — Я бы так поступил на его месте. А с наступлением сумерек пытался переправиться через реку.

— Это почему? — спрашивает Сашка. — Бурхан понимает, что мы по любому будем здесь их ждать.

— Жди. Только протяженность берега большая, ты не знаешь, где они вынырнут.

— Бурхан — шакал, — говорит низким спокойным голосом проводник. — Умный, осторожный. На реке будет сегодня к ночи. У него лодки.

Шахаб хмурится.

— Лодки — его шанс. Через тростник — доберется до берега.

Сашка снова не упускает момента.

— Лодки, говоришь? Надеюсь, они не с мотором, а то я за ним вплавь добираться не нанимался.

Сдержанно улыбаемся краешком уголков губ, но у каждого в глазах сосредоточенность.

Работаем.

Переход по берегу реки — как прогулка по другой планете.

Камни, песок, а потом — вдруг тростник, густой и высокий, словно стена.

Шахаб идёт впереди, временами останавливается, прислушивается. Его движения точные, как у зверя, который привык выживать.

Мы — тени.

Каждый старается не шуметь, хотя порой ботинки скрипят о камни или сухую траву.

— Эх, на рыбалку бы сюда! — бормочет Сашка. — Глянь, какие тростники! Наверняка и карпы тут плавают.

Шахаб поднимает руку, останавливает нас. Перед нами — берег реки. Вода тихая, но течет уверенно. Вдоль берега — несколько лодок, готовых к отплытию: весла, брезент, даже вода в канистрах.

— Это они, — кивает Шахаб.

Большая удача, что мы вышли на них!

— Значит, ждем, — решаю я. — Не рыпаемся.

Садимся в тени, каждый проверяет оружие. Шахаб остаётся на ногах, его взгляд словно сканирует берег. Время тянется медленно, как вязкая смола.

— Эх, —вполголоса говорит Сашка, — вот бы сейчас ухи да с лаврушкой.

Все молчат, напряжены до предела, ждём.

Солнце уже садится, освещая багровым светом берег реки, когда мы замечаем отряд Бурхана. Они выходят из леса, словно тени, на берег.

Нас восемь бойцов, а их больше десяти — 15 боевиков, вооружённых до зубов.

Но выбора у нас нет — столкновение неизбежно. И на нашей стороне — внезапность.

Бурхан выделяется среди своих — высокий, с густой чёрной бородой и глазами, сверкающими как у хищника. Его телохранитель — настоящий громила, плечистый, словно медведь, с автоматом наперевес. Мы прячемся в тростниках, пока они не приближаются достаточно близко.

— В бой! — кричу я, и мы открываем огонь.

Секунды превращаются в вечность.

Пули свистят над головой, земля взрывается под ногами. Душманыотстреливаются, кто –то бежит к реке, бросаются в воду, но Бурхан остаётся невозмутим. Он отдает короткий приказ, и его охранник бросается прямо на меня.

Рукопашная начинается внезапно.

Этот амбал бьёт, словно кузнечный молот. Его первый удар выбивает из меня воздух, и я едва успеваю увернуться от следующего. Земля скользкая от влажной травы, и мы катимся вниз, к самой реке. Снова поднимаемся на ноги. В какой-то момент я перехватываю его руку, выворачиваю её, но он сильнее. Он сбивает меня с ног, пытается прижать к земле. Я успеваю ударить его локтем в челюсть, но он только рычит, как зверь.

Кажется, что бой длится вечность.

Наконец, я ловлю момент и резко бью его в солнечное сплетение. Громила оседает, тяжело дыша.

Вырублен.

Перестрелка вокруг продолжается.

Пули свистят, Я стреляю короткими очередями. Один из боевиков бросается в воду, гребет вплавь к противоположному берегу. Гусев бьет его на поражение, но промахивается.

— Не дай уйти! — кричу я.

Вторым выстрелом Гусев ликвидирует противника.

Сашка сражается с каким-то усачом на земле.

На воде — хаос.

Пули вспарывают поверхность, фонтан водяных брызг рассыпая над рекой. Двое боевиков уже гребут к тому берегу, но мы связываемся с погранцами.

— Приём, у вас гости!

Схватка идёт к концу, но нервы — натянуты до предела.