— Миша! Семён! — шёпотом говорю, — держите на прицеле окно и дверь.

Коротко отвечают.

— Есть.

Васин уже у рации. Секунда, две, три.

Я ловлю себя на мысли, что не дышу. А потом… Слышится шорох в доме. Волк смеётся громко.

— Ну что, Беркут? Думаешь, я его просто так отпущу?

Сердце замирает.

Вася сжимает рацию и пятится назад, но из-за угла дома выходит тень. Мгновение, и я понимаю, что это один из тех боевиков, кто удерживает наших.

Он двигается к Васину, нож в руке блестит в свете луны.

— Миша! Семён! — шепчу я. — Не стреляйте!

— Командир! Он же его убьёт…

— Не стреляйте. Это провокация! –глухо произношу я, вытирая пот со лба.

Неотрывно следим за тем, что там происходит.

— Отбой! — слышен голос Волка.

И боевик снова уходит в тень.

Васин, не теряя ни секунды, бежит обратно. Он жив. Рация у нас.

Но что теперь?

Волк не отдаст пленных просто так.

А обещание, которое он упоминает, жжёт внутри. Я ничего ему не обещал насчет себя. Спецом гад выворачивает все наизнанку, подводит меня к черте.

Но времени всё меньше. Пленные ждут, а ставки только растут.

Мы с ними в ловушке у Волка, и выхода пока не видно.

Дышу тяжело, стараюсь не выдавать напряжения. Васин вываливается из-за угла, будто его выстрелом вынесло, рация болтается в руках, капли пота стекают с его лица в пыль на бронежилете.

— Беркут, держи! — шепчет хрипло, сунув мне рацию. Он нервничает, глаза бегают, но я киваю спокойно, стараюсь заразить его своим спокойствием.

Настраиваю рацию, пальцы работают быстро. Голос низкий, уверенный, хотя внутри всё сжимается от напряжения.

— Первый! Я Беркут! Вы меня слышите?

— Я Первый! Слышу вас хорошо

— Мы обнаружили отряд Соколова. Они захвачены.

Секунда тишины на той стороне, затем голос оперативника, холодный, выверенный.

— Кто главный?

— Позывной Волк. Не афганец. И не русский. Есть подозрение, что работает на западную разведку. Требует вертушку и валюту для вылета в Пакистан.

Тишина. Только шорох в динамике. Затем коротко.

— Жди решения. Надо согласовать с командованием.

Ждём.

Сидим в пыльной тени разломанной стены, где-то вдалеке скулит осёл.

Васин кидает взгляд на меня, потом в сторону дома, где держат наших. Я чувствую его беспокойство, но не даю ему выйти наружу. Сейчас надо сохранять контроль.

Оттуда, из дома, слышится голос Волка — резкий, уверенный.

— Эй, Беркут! Когда будет вертушка? И где деньги где?

Прижимаю рацию, отвечаю ровно.

— Ждём. Решают. Хочу убедиться, что у тебя действительно наши ребята.

Пауза.

На миг мне кажется, что он откажется. Но Волк хрипло смеётся.

— Хорошо. Сейчас увидишь.

Десять минут. Они растягиваются в вечность. Васин сидит рядом, обхватив колени руками. Глаза напряжённые, дыхание поверхностное. Стараюсь его отвлечь.

— Сколько их? — шепчу.

— Говорят, шесть. Но могут быть ещё. Кто знает, что у них там внутри.

Волк снова кричит.

— Ну что, Беркут, смотри!

На крыльцо выводят наших.

Шестеро. Силуэты в контровом свете — грязные, измождённые, но держатся. Лейтенант Серёга Соколов первым поднимает голову, смотрит в сторону, где мы затаились. Глаза цепкие, незатравленные — он живой. За ним ещё пятеро. Все в форме, на ногах, но уставшие, лица серые от пыли и усталости.

Волк рядом с ними, держит автомат на плече, улыбается.

— Увидел? — орёт. — Хочешь ещё доказательств?

Я не отвечаю.

Смотрю, как их загоняют обратно в дом. Зубы стискиваю до хруста. Васин дёргается, будто хочет сорваться с места.

— Сиди! — шиплю. — Пока только смотрим.

В рации слышу, как в эфире шуршат помехи. Вдруг оживает голос.

— Беркут, слушай внимательно. Решение принято.

Замолкают. Невыносимая пауза. Васин смотрит на меня, в глазах вопрос.

— Беркут? — Волк кричит из дома. — Вертушка будет или нет? Не тяни время, я не люблю ждать!

Сжимаю рацию.

Слушаю каждое слово, которое передают из штаба. И в этот момент понимаю — решение может всё изменить.

Внешне держусь спокойно, внутри — буря. Взгляд на пацанов, они уже схватились за автоматы.

Все опасаются, что нас ожидает большее, чем просто переговоры. И это начинается прямо сейчас.

Гул двигателя сначала едва слышен, словно где-то вдалеке огромный шершень гудит над лугом. Но уже через пару секунд звук становится все громче, отчетливее — вертолет приближается.

Я смотрю в бинокль на Волка, который стоит напротив меня на крыльце дома, но за укрытием из обломков. Его глаза чуть прищурены, губы плотно сжаты.

Он, как и я, явно напряжен до предела.

— Вертолет сейчас будет! Выводи заложников! — кричу я, перекрывая грохот техники.

Мои слова отдаются эхом. Волк с вызовом ухмыляется.

— Я еще не видел вертолета! — орет он в ответ, его голос хриплый, будто уже надорвался от этих бесконечных криков.

И тут возникает тот самый момент, которого ждали все — гул перерастает в громкий ритмичный шум, вибрация воздуха ощущается кожей. Вертолет появляется из-за холма, блестя в последних лучах заходящего солнца, словно серебряная стрекоза.

Он медленно кружит над нами, выбирая место, чтобы зависнуть.

— Вот он, видишь? — снова кричу я, указывая рукой в небо. — Давай! Выпускай!

Волк что-то быстро говорит в рацию своим людям. После секундной паузы раздается крик.

— Одного! — и жест рукой своим. Из-за металлической двери выходит рядовой спецназовец, заметно пошатываясь. Он явно измучен, руки подняты вверх. Его толкают вперед, и он едва не падает, но тут же подхватывается.

— Давай сюда, быстро! — кричу я и киваю Сашке Колесникову, который стоит чуть в стороне с автоматом наготове. Сашка, едва заметно ухмыльнувшись, добавляет.

— Они что, по одному будут отдавать?

Но никто не знает, что они задумали.

Рядовой добегает до нас, и я тут же хватаю его за руку, помогая укрыться. Он срывается на землю, тяжело дыша. Лицо серое от усталости, но в глазах — благодарность.

— Сколько их там? — шепчу я ему. Он вскидывает взгляд.

— Трое вооруженных. Один со шрамом на лице –главный. Еще двое, все с автоматами. У Волка есть и пистолет. Наших там еще пятеро внутри.

Я киваю, в голове моментально складывается новая тактика. Снова кричу в сторону Волка.

— Еще одного! Давай!

Волк огрызается.

— Вертолет пусть ближе подлетит! Я должен видеть, что он готов к загрузке.

— Он будет уже скоро! Ты его слышишь! Хватит тянуть!

Гул вертолета усиливается, лопасти раскручивают воздух так, что его потоки ударяют по земле. Пыль и мелкий мусор вздымаются вверх. Вертолет зависает прямо над нами, как огромный стальной орел, готовый к атаке.

Сашка бросает.

— Знаешь, этот Волк, как на базаре — «Сначала деньги, потом товар».

Я едва сдерживаю раздражение.

— Давай, Волк!

К нам бежит еще один солдат.

В рацию мне доносятся команды.

— Продолжай переговоры. Сигнала ждем. — Голос спокойный, четкий, это майор Зуев.

— Понял, — отвечаю в рацию и снова кричу Волку.

— Следующего выводи!

Волк явно колеблется. Вижу, как он переговаривается с кем-то из своих. Потом кивает.

— Один — за гарантию, что не начнете штурм!

— Ты меня слышал! Гарантии у тебя — вертолет и мое слово! — рычу в ответ.

— Твоё слово ничего не стоит! — огрызается он, но все же машет рукой.

Следующего заложника выталкивают наружу. На этот раз это прапорщик, видно, что он хромает, возможно ранен.

Сашка не удерживается.

— Говорил же давай всех, скидка за опт…

Я оборачиваюсь, сверля его взглядом.

— Уймись, Колесников.

Снова кричу Волку.

— Второй есть. Осталось ещё четверо. Вертолет готовится к маневру.

Командир корабля отвечает.

— Ждем твоего сигнала. Если что, мы готовы.