Он выглядел ошеломленным, когда опустился на стул за столом.

— Значит, тебя здесь больше не будет?

Ей пришло в голову, что он возражал не столько против ее положения, сколько против того факта, что теперь он будет один. Он будет просыпаться утром и возвращатся вечером в пустой дом. Присоединившись к нему за столом, она опустилась на другой стул и положила свои руки поверх его. Ей нужно было позаботиться о его ладонях, прежде чем они уйдут спать. После сегодняшнего вечера ему придется ухаживать за ними самому.

— Я подслушала ваш с Маркусом разговор прошлой ночью. Грифф, мне не нужна няня.

Со стоном он зажмурился.

— Алтея, я не имел в виду то, как это прозвучало.

— Я знаю. Посмотри на меня.

Он открыл глаза, такие же голубые, как у нее, и она увидела в них столько сожаления.

— Я не знаю точно, что делает Маркус, но я услышала достаточно, чтобы понять, что это невероятно опасно, и я знаю, что ты нужен ему больше, чем мне. С моей новой должностью мне не грозит никакая опасность. Никаких пьяных джентльменов, собирающихся безобразничать. Никаких прогулок в одиночестве поздно ночью. Я буду спать в кровати. Мне будет тепло. Я буду в безопасности. Если ты решишь, что ты более нужен в другом месте, ты сможешь уйти, не испытывая никакого чувства вины.

Она сжала его руки.

— Если ты все-таки решишь присоединиться к Маркусу в его начинаниях, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, береги себя. Мне невыносима мысль о том, что я могу потерять кого-то из вас.

Он криво улыбнулся ей.

— Я думаю, мы оба видим в тебе ту раздражающую маленькую девочку, которая хотела, чтобы мы присоединялись к ней на чаепитиях с этими крошечными чашечками, в которых было не более трех капель жидкости.

Они никогда не принимали ее приглашений, хотя она всегда предполагала, что они возражали против маленького столика и кукол, занимающих стулья.

— В наши дни я далека от того, чтобы интересоваться чаепитиями.

— Маркусу, вероятно, это не понравится. С другой стороны, я думаю, ты права в том, что эта новая должность создаст меньше беспокойства для него… и для меня. Похоже, этот парень, Тревлав, уже взял на себя обязательство приютить тебя, чтобы убедиться, что ты цела и невредимы.

— Из того, что я наблюдала, когда он пришел в ”Русалку", и из того, что мне рассказывали другие, похоже, что он сделал делом своей жизни заботу о том, чтобы с людьми не обращались несправедливо.

— Без сомнения, это из-за того, что он незаконорожденный. Должно быть, ему было нелегко расти. Хотя, осмелюсь сказать, имя Тревлав в наши дни пользуется большим уважением, чем наше. Представь себе это.

Это прозвучало так, как будто это представление оставило кислый привкус в его рту, и она не была уверена, было ли это потому, что Тревлав стал синонимом ублюдка или потому, что Стэнвик стал синонимом предателя, и что большинство населения предпочло бы ассоциацию с Тревлавом ассоциации со Стэнвиком. Что ранее было невозможно представить.

Он взглянул на камин.

— Полагаю, это он прислал уголь.

— Он настоял на том, чтобы развести огонь прошлой ночью, поэтому отправил его взамен того, что он использовал.

— Судя по всему, с процентами. Похоже, он действительно позаботится о том, чтобы о тебе хорошо заботились.

Она решила не говорить ему о дополнительных деньгах, которые она заработает, потому что не хотела, чтобы он понял, что это временно, максимум на три месяца. Это знание может помешать ему помочь Маркусу и вынудит ее раскрыть свои планы на будущее. Ее планы не одобрит не только Маркус, но и Гриффит тоже.

— Я действительно чувствую, что приняла правильное решение относительно своего трудоустройства. Он ожидает, что я приеду в десять утра, так что я провожу тебя на рассвете.

— Я пойду с тобой.

Ее сердце слегка дрогнуло.

— Прошу прощения?

— Я провожу тебя к твоему новому жилищу, чтобы знать, где тебя найти.

— Я могу просто дать тебе адрес.

— Я хочу убедиться, что это приемлемое, респектабельное жилище.

— Боже милостивый, Грифф. Посмотри, где мы сейчас живем.

Она взмахнула рукой.

— Свинарник был бы более приемлемым местом, чем это.

Он побледнел, как будто она огрела его садовой лопатой по голове. С того момента, как она переступила порог этого скудного, холодного, отвратительного жилища с выцветшей и облупившейся краской, потрескавшимся и поцарапанным деревом, скрипучим водяным насосом, который испытывал ее мышцы каждый раз, когда ей приходилось пользоваться этой проклятой штукой, она не показывала своего отчаяния того, что они пали так низко.

— Есть места и похуже, Алтея. Я предполагаю, что Маркус сейчас живет в одном из них — если он вообще где-то живет. Насколько я знаю, он спит на улице.

Она глубоко вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, пытаясь вернуть себе немного тепла, которое потеряла, когда отреагировала так, как отреагировала. В своем новом жилище она сможет снять свой плащ. Она больше не будет вынуждена ходить внутри, как будто все еще снаружи.

— Я не хотела показаться неблагодарной. Ни ты, ни Маркус не виноваты в том, что мы оказались там, где мы сейчас. Проводи меня завтра, если таково твое желание, но знай, что никакие твои слова не удержат меня от выбранного пути.

В большую сумку, сделанную из ковра, которую она использовала, когда они сбежали ночью три месяца назад после того, как у них забрали все остальное, она запихнула оставшуюся у нее одежду, расческу с жемчужной ручкой и зеркало, а также маленький флакон духов с ароматом гардении, которыми она пользовалась так редко, что сомневалась, что кто-нибудь на самом деле мог почувствовать его запах, но нанося их за каждым ухом всегда заставляло ее чувствовать, что еще не все потеряно. Она оставила одеяла аккуратно сложенными в углу, потому что была уверена, что Гриффит, а возможно, и Маркус, смогут ими воспользоваться. Поверх стопки она положила свой заработок от "Русалки", три соверена, которые дал ей Бенедикт Тревлав, и несколько пенсов, оставшихся от двух предыдущих попыток устроиться на работу. Она знала, что у Гриффита слишком много гордости, чтобы взять деньги сразу, но если она оставит монеты здесь, когда он придет за одеялами, у него не будет другого выбора, кроме как добавить их в свою казну. Она чувствовала себя лучше, зная, что, возможно, они хорошо послужат ее братьям.

Она даже не подумала о том, чтобы положить в карман несколько монет на оплату кеба, потому что знала, просто знала, что они ей не понадобятся.

Когда она вместе с Гриффитом вышла из дома, она увидела, что оказалась права.

— Доброе утро, мисс Стэнвик, — крикнул со своего места водитель, который привез их сюда прошлой ночью.

— Доброе утро, сэр.

Гриффит помог ей забраться в экипаж, затем последовал за ней, держа ее сумку на коленях. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как проснулись. Она ненавидела, что отношения между ними были такими напряженными.

Она изучала его профиль, стараясь запомнить его на случай, если их пути больше никогда не пересекутся. Этот человек был в ее жизни с самого рождения, и все же она могла описать Бенедикта Тревлава более подробно, чем своего собственного брата.

— Что ты собираешься сказать им в доках по поводу своего отсутствия сегодня утром?

— Ничего. Я устал работать в доках. Я получу свою зарплату сегодня днем, а потом поеду дальше.

— Ты собираешься искать Маркуса?

Наконец он перевел взгляд на нее и криво усмехнулся.

— Да. Я чувствую себя виноватым за то, что испытал такое облегчение…

— Избавившись от меня?

Он покачал головой.

— Никак нет. От возможности помочь ему. Я просто надеюсь, что у тебя все получится.

— Так и будет. Я оставила тебе одеяла и, — она не планировала говорить ему о деньгах, но хотела убедиться, что он действительно вернется в дом, действительно зайдет в ее комнату, — и все мои заработки.

Как она и предполагала, он выглядел не очень довольным этим.