— Я не думаю, что тебе будет трудно научить меня.
Она говорила низким, немного хриплым голосом, как у Джуэл, и могла бы поклясться, что услышала, как у него слегка перехватило дыхание.
Он опустил голову, и ее губы затрепетали в предвкушении того, как его рот завладеет ее ртом.
— Первый урок, — его голос был таким же низким, таким же хриплым, — не давать ничего слишком легко.
Когда он отступил, она, спотыкаясь, шагнула вперед, слишком поздно осознав, что опиралась на него. Она пыталась соблазнить его, и, похоже, именно ее соблазнили. Она могла бы смутиться, если бы он позлорадствовал или дал какой-либо намек на то, что знает, какой эффект произвел на нее. Но он просто изучал ее тем спокойным, оценивающим взглядом, который у него был.
Затем его взгляд переместился на ее руку, все еще сжимавшую один конец его шейного платка. Она выпустила его, как будто он внезапно загорелся.
— Мне нужно еще виски для этой дискуссии, — сказал он.
— Еще хереса?
По крайней мере, он не отклонил ее просьбу полностью.
— Да, пожалуйста.
Схватив ее маленький бокал, он направился к графинам. Она опустилась в кресло, посмотрела на огонь, думая, что пламя, вероятно, сейчас холоднее, чем ее кожа. Она надеялась, что не покраснела под его изучающим взглядом.
Он поставил ее бокал на стол рядом с ней, и она подумала, не сделал ли он это для того, чтобы избежать любого риска, что она прикоснется к нему. Его шейный платок все еще болтался свободно; он не потрудился его завязать. Ей нравился его немного растрепанный вид, но она с трудом могла поверить в то, что начала его раздевать. Что на нее нашло?
Она сделала глоток хереса. Она никогда не пила так рано. Возможно, это повлияло на нее.
— Существуют другие способы получить средства и свободу.
Он откинулся на спинку кресла, держась от нее на расстоянии, и она испугалась, что разрушила те легкие дружеские отношения, которые они наконец установили.
— Важно, чтобы у меня был защитник.
В противном случае ее братья продолжали бы чувствовать ответственность за нее. Она стремилась освободить их так же сильно, как и себя.
— Если я опытна, смогу доставлять удовольствие, я смогу сама выбрать того единственного лорда, которого я буду приветствовать в своей постели, и я смогу быть разборчивой в отношении мужчины, чьи благосклонности я приму. Для этого мне нужно стать одной из самых востребованных куртизанок во всей Англии. А это значит, что я должна овладеть искусством соблазнения.
— Профессия, которую ты выбрала, не из легких. Зачем идти по этому пути, если ты могла бы быть гувернанткой, компаньонкой леди, кем-то респектабельным?
Никто из аристократии не собирался нанимать ее иначе, как в качестве партнерши по постели, но она поняла, что у нее было больше причин, чем это.
— Я не хочу быть респектабельной. У меня это уже было. У меня были друзья, которых я любила, я думала, что они любят меня, но когда я нуждалась в них больше всего, они отвернулись от меня. Из-за чего-то, в чем не было моей вины. Я хочу вернуться в Общество на своих условиях. Как любовница лорда, я буду обладать некоторым подобием власти.
— Зачем тебе нужен защитник?
Она разочарованно закатила глаза.
— Почему ты задаешь так много вопросов?
Он снова наклонился вперед, и она была благодарна, что их разделяло меньшее расстояние.
— Если я должен сыграть определенную роль в том, чтобы ты обрела ту жизнь, которую ты ищешь, я хочу быть чертовски уверен, что ты понимаешь все последствия этого. С тобой будут обращаться так, как если бы ты была предметом, собственностью, арендованной на время, которую можно использовать по прихоти покупателя.
— Даже в самых величественных домах с женщинами часто обращаются как с собственностью. Разве ты не знаком с законами, регулирующими брак, которые применяются к женщинам?
Его вздох был долгим, протяжным.
— Как только ты встанешь на этот путь, двери, которые сейчас открыты для тебя, начнут закрываться.
— Они уже закрыты. Без титула, богатства, власти и влияния моего отца за моей спиной ни один лорд не женится на мне. У меня нет приданого. К тому времени, как я заработаю ваши щедрые фунты, независимо от того, к какому сроку я уложусь, мне исполнится четверть века, и я буду пылиться на полке.
— Как я уже упоминал, я знаю немало людей без титула, которые накопили состояния, которые соперничают с состояниями аристократии, а в некоторых случаях даже превосходят их. Они обнаруживают, что их принимают в пэры, приглашают участвовать в их делах. Ты могла бы выйти замуж за одного из них. Вернуться в Общество в качестве жены джентльмена, который, возможно, обладает большей властью, чем некоторые из окружающих его аристократов.
— Этот успешный человек, который так усердно трудился, чтобы занять свое высокое место в обществе, — насколько сильно он будет ненавидеть меня, когда ступеньки лестницы будут выпилены у него из-под ног, и он упадет обратно на землю, потому что он продемонстрировал дурное решение, женившись на дочери предателя? А наши дети? Неужели ты думаешь, что они не будут страдать, что над ними не будут издеваться и дразнить? Будут ли слуги гордиться тем, что служат нашему дому? Разве ты не видишь, сколько людей будет запятнано любой связью со мной?
Его челюсть была так напряжена, что задние зубы, должно быть, болели от силы, с которой он их сжимал.
— А ты не думаешь, что лорда, который возьмет тебя в любовницы, не постигнет та же участь?
— Я буду его… У моей матери был термин для этого…
Она закрыла глаза, представляя лицо своей матери до того, как ее постигла болезнь, которую Алтея считала результатом ее стыда за действия мужа. Она открыла глаза.
— Жена-акварель, потому что меня можно будет легко смыть. Он может иногда сводить меня в театр или на дерби, но я никогда по-настоящему не буду частью его жизни. Он может желать меня, но он не будет любить меня или жертвовать своим положением ради меня.
— Зачем тебе это нужно?
Теперь она была той, кто наклонился вперед.
— Недавно я узнала, что мои братья принимают решения, которые ставят по крайней мере одного из них в опасную ситуацию. Они делают это в попытке позаботиться обо мне, увеличить мои шансы найти мужа — как будто брак — это все, чего я должна хотеть от жизни. Но я не хочу зависеть от мужа. Если я чему-то и научилась у своего отца, так это тому, что муж может подвести тебя так же легко, как и любой другой.
На те деньги, которые ты мне заплатишь, я смогу арендовать дом, определить, кого я там принимаю. Я могла бы установить условия того, во что обойдется пребывание в моей компании мужчине. Драгоценности, платья, слуги. Мужчины щедро одаривают своих любовниц. По крайней мере, это делал мой отец. И если мой любовник разочарует или поведет себя глупо, я могу легко избавиться от него.
Она будет эксклюзивной, только с одним любовником за раз и, надеюсь, на длительный период.
— Как только я стану успешной в этом деле, мой брат может закончить это опасное задание, в котором он находится, — если оно не закончится до этого. Но если он продолжит, то это будет не потому, что он стремится облегчить мне жизнь.
— Ты много думала об этом.
В его тоне было немного удивления, немного благоговения и восхищения.
— Честно говоря, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.
Его глаза расширились от этого, и, как будто он был на грани того, чтобы уронить свой стакан, он поставил его на столик рядом со своим креслом.
— Я думал, благородные леди ничего не знают о сексе до первой брачной ночи.
— Ты когда-нибудь слышала о Харриет Уилсон?
— Нет.
— Она была куртизанкой во времена правления принца-регента, была любовницей некоторых из самых известных и влиятельных лордов своего времени. Леди Джослин, которая когда-то была моей самой близкой подругой, раскопала копию опубликованных мемуаров скандальной куртизанки. Она отказалась рассказать, как они оказались у нее, хотя я всегда подозревала, что она украла их из-под кровати своего старшего брата. Мы по очереди читали вслух каждую главу. Харриет Уилсон описала одного любовника как проявляющего ‘неуправляемую страсть’. По какой-то причине это застряло у меня в голове, и я подумала, что когда-нибудь я хотела бы испытать такой уровень голода по поводу чего-то, чего угодно. До сих пор это ускользало от меня.
