— Обстреливают, сукины дети! — Заорал Малюга. — Накаркал ты, Стас!

— Падлы! — Орал Алейников, пытаясь подтянуть за уже почившего ишака сына Ихаба.

— Стреляют откуда-то с тех холмов, — сказал Алим, спрятавшись за невысоким камнем, который вряд ли мог обеспечить хоть какую-то защиту, — но не прицелено. До нас слишком далеко.

— Ответный огонь, в сторону границы сопредельного государства не открывать, — скомандовал я.

Обстрел вели чуть меньше минуты. Потом хлопки выстрелов прекратились, оставив после себя секундное эхо над Пянджем.

Мы так и остались лежать, прислушиваясь и всматриваясь в холмы на сопредельной территории.

— Ушли? — С надеждой спроси Малюга.

— Скорее всего, нет, — сказал я, глядя через Пяндж. — Возможно, сменили позицию. Стреляют метров с шестиста, судя по звукам выстрелов. Учитывая складки местности, вряд ли смогут бить по нам прицельно. Но когда двинемся — будут выцеливать.

— На заставе уже знают, — сказал Алим, — оттуда слышно, когда здесь стреляют.

— Отходим в лес, но по одному. Алейников первым. Следом Малюга. Гена, отсчитай две секунды, потом отходи. Дальше ты, Алим. Берешь с собой Ихаба.

— А ты? — Спросил Алим удивленно.

— Я пойду последним. Возьму парня. Он не может передвигаться самостоятельно.

— Сука, — выругался Стас, — Ну ниче. Пока будешь отходить, мы тебя прикроем.

— Нельзя, — покачал я головой. — Ни единой пули на сопредельную территорию.

Стас чертыхнулся и добавил матом.

До леса, из которого вышел Ихаб, было подать рукой. Достаточно пересечь КСП, пробежать метров тридцать, и ты уже в зарослях.

— Давай, Стас! — Приказал я.

Алейников тут же вскочил и бросился к лесу. Не прошло и нескольких секунд, как раздались первые выстрелы. Пули снова принялись выбивать вокруг нас фонтанчики земли и песка. А потом хлесткий хлопок разнесся по той стороне. По звуку я тут же узнал, что работает СВД.

— Снайпер! — Крикнул я.

Пуля угодила под ноги ефрейтору, разметала береговые камни. Стас не удержал равновесие, рухнул, перекатился, вскочил и тут же снова бросился бежать. Сопровождал его еще один снайперский выстрел, но куда легла пуля, мы уже не видели.

— Снайпер, — тоже прошептал Алим.

— Хреновый, — сказал я, — по движущейся мишени стрелять не умеет. Ну и хорошо.

— Ну так что будем делать? — Спросил Малюга.

— План прежний.

Малюга сделал очень суровое лицо и кивнул.

— Давай! Пошел! — Крикнул ему я.

Солдат вскочил и помчался к леску. Теперь духи запоздали. Обстрел начался секунды через три, и Малюга успел достичь суховатого и голого зимнего леса, залег там.

— Алим, тебе придется двигаться медленнее, — сказал я, — вместе с Ихабом. Готов?

Канджиев медленно кивнул. Подлез ко мне и Ихабу, который все это время лежал так, будто ему нечасто отшибло сознание. Старый охотник только глядел куда-то в небо. Кажется, пребывал в шоке.

— Ихаб, Ихаб… — Позвал Алим.

— А? — Словно бы очнулся тот.

— Сейчас будем уходить из-под огня. Ты готов?

— Я не оставлю сына, — произнес он хрипловато.

— Я его подберу. Пойдем вместе, — успокоил его я.

— Я…

— Идите! Они скоро пристреляются, тогда всем мало не покажется! Ходу! — Я добавил в свой тон офицерского напора.

— Давайте, насчет раз-два-три, — сказал Алим, уставившись на лесок и схватив Ихаба за одежду.

— И… Раз-два-три!

Канджиев вскочил, потянул за собой старика. Вместе они неловко побежали через КСП. Алим поддерживал выбившегося из сил Ихаба, даже чуть было не упал вместе с ним, когда старого охотника подвели ноги.

Несколько мгновений я ожидал, что сейчас по ним откроют огонь. С придыханием смотрел в спины уходящих, надеясь, что обоих минует снайперская пуля.

Когда спустя несколько секунд, по ним не открыли даже автоматного огня, я приподнял бровь от недоумения.

Алим с Ихабом скрылись в кустах можжевельника. Оттуда тотчас крикнул Стас:

— Саня! Давай!

Я глянул на сына Ихаба, лежавшего все это время без чувств. Потом подлез к нему, встал на колено и схватил за лохмотья. Напрягшись, втащил его себе на плечо и поднялся. Глянул за Пяндж.

— Сашка! Сашка, ты чего⁈ Сдурел⁈ — Закричали мне ребята.

— Двигай быстрее! Снимут же! Снимут!

Я обернулся и понес парня совершенно спокойно. Не стал даже ускорять шага. Все было очевидно: по Ихабу и его сыну духи не стреляли. По ним не работал снайпер. Слишком велика была вероятность их задеть, и духи явно этого не хотели. С каждым пройденным метром мои подозрения все крепли.

Беспрепятственно войдя в лес, где пограничники уже распределились по укрытиям: кто за деревом, кто за пнем или поваленным стволом, я медленно опустил парня на лесную подстилку. Присел рядом. Ихаб тут же подлез к нему, взял в ладони впалые щеки сына, стал что-то шептать ему, касаясь лбом головы.

— Все видали? — Спросил Малюга холодно, — по Ихабу с его сынком не стреляли. Они с духами заодно!

Ихаб испуганно вжал голову в плечи. Сощурился и поджал губы от страха.

— Ихаб, это правда? — Мрачно спросил Алим.

— Правда-правда! Все ж видели, что ни по тебе, ни по Сашке не стреляли! Ветер сильный! Снайпер побоялся, что пулю сдует и она заденет своих же!

— Ихиб, что ты делал на той стороне? — спросил Стас.

Стас с Алимом были солдаты второго года службы и хорошо знали Ихаба. Даже дружили с ним. А вот Малюга и я — молодые. Мы плохо были знакомы со старым охотником.

Оттого я и видел такое замешательство в глазах Алейникова и Канджиева.

— Я должен был спасти своего сына, — твердо проговорил Ихаб. — Его убили бы.

— Спасти сына, а нас можно было и на убой? — Разозлился Малюга.

— Тихо, Гена, — сказал я строго, а потом пошутил, — Ни кричи, а то дух на твой голос наведется.

Залегший за большим пнем Малюга опасливо пригнул голову.

— Вот из-за таких, как он, хорошие ребята потом и гибнут, — сказал зло Малюга, — местные притворяются своими, хорошенькими. Дружбу с нами водят… А потом что? А потом нож в спину! Вот что…

Малюга осекся. Они с Канджиевым переглянулись. Гена помрачнел еще больше. Лицо его потемнело от злобы.

— Граница предупреждает… — едва слышно пробормотал Алим.

— Будь моя воля, я такой крысе, как ты, сам бы пустил пулю в лоб, — процедил Малюга сквозь зубы.

— Гена, не нагнетай, — вздохнул Стас, внимательно глядя на ту сторону.

— У меня друг-мотострелок из-за точно такой падали, как этот вот, инвалидом остался! Тот тоже, дружбу водил, угощал ребят из его роты самогоном! А потом отравил свое пойло, и тринадцать человек от этого ослепли! Тринадцать! — Разозлился Малюга, — и что? Этот тоже к нам в друзья набивался! Был вхож на заставу, а теперь вот, его духи берегут! Пулей зацепить бояться!

Стас с Алимом молчали. Старик продолжал шептать что-то своему сыну.

— Его по-хорошему прямо тут расстрелять надо! — Распалялся Гена, — расстрелять, и дело с концом!

— Тихо, Гена, — сказал я строго и заглянул Малюге прямо в глаза.

— Ны ту же понимаешь, его выпустили на берег как приманку! Чтобы нас пострелять, словно воробьев каких!

— Понимаю.

— Ну и?

— И мы его задержим. Его, и его сына. Пусть в отряде разбираются, что делать с Ихабом. Мы свою задачу выполнили. Теперь слушай другую. Надо, предупредить заставу и тревожную группу, что с того берега бьет снайпер. Иначе выйдут они на границу и попадут под снайперский огонь.

— Надо к линиям связи, — вздохнул Алим.

— Да, — я кивнул. — Я пойду доложить. Свяжусь с заставой.

— Тут, в леске, есть замаскированная розетка, как раз на такой случай, — сказал Алейников.

— Я знаю, Стас, — беззлобно ответил я. — Будьте здесь.

С этими словами я, пригнувшись, побежал по лесу. Тут же услышал хлесткий выстрел снайпера, старавшегося разглядеть меня среди голых деревьев. Где-то справа тяжелая пуля выбила из молодой акации щепки, расщепила ствол.

Не успел я пройти и пяти метров, как новая пуля легла едва не у моих ног. Пришлось залечь, проползти немного назад, чтобы затаиться за молодой порослью акации.