Стас смущенно потупил взгляд.

— Если упаду, — сказал я и взобрался на первый сук, — скажи, Слава, что нарушил твой приказ. Вот и все.

— Так и сделаю, Селихов!

Я тем временем полез выше, встал на большую ветку. С нее подтянулся к другой, схватился, сделал выход силы и закинул на нее ногу. Придерживаясь за сучек, поднялся. Так и полез я почти до самой хлыстоватой и развесистой верхушки ивы. Потом дотянулся до подсумка, в котором лежали, по всей видимости, какие-то мелочи.

— Ану! Лови, кто внизу стоит! — Крикнул я.

— Давай, Саня! Ловлю! — Отозвался Малюга.

Я скинул Наташины вещи, и солдат тут же поймал их. Сам я принялся карабкаться вниз. Когда спрыгнул, парни уже рассматривали содержимое, которого было негусто. Оказался в подсумке только складной охотничий нож с черными накладками и скобами для извлечения патронов, алюминиевая ложка, спички, расческа да фотоаппарат «Смена-8 м» в черном чехле, с парой запасных пленочных катушек.

— Это точно Наташино, — сказал Иванов, глядя на подсвеченные вещи в руках погранцов.

Я взял у Стаса фотоаппарат, дал Нарыву.

— Возьмем след по этой вещи.

Глаза сержанта недовольно блеснули в темноте, он принял аппарат и подставил его Пальме. След та взяла быстро.

— Слава, — вдруг подбежал к Нарыву наш связист Тимощук, болтавший по рации немного в сторонке, — с заставы вышли на связь. Говорят, взяли след нарушителей. Они движутся примерно в нашу сторону, но, скорее всего, пройдут немного левее. Шеф хочет, чтобы ты разделил наряд, отправил людей встать заслоном в районе Дикой Скалы.

— Дикой скалы? — Задумался Нарыв, сдерживая Пальму.

— Да! Наши предполагают, яшки могут попытаться в том районе перейти Границу обратно, если поймут, что за ними серьезная погоня.

— Сука… — Нарыв занервничал.

— А мы как же? — Удивился Дениска, — я думал, вы нас к машине сопроводите! Я вместе с Григорий Петровичем вдвоем обратно не сунусь! Вдруг там опять эти… Шакалы…

— Так, тихо, — Нарыв задумчиво наморщил лоб. Принялся натужно соображать. Спустя пару мгновений, наконец, заговорил: — Ну, ребята, придется вам пойти вместе с нарядом. Пальма как раз в сторону Дикой Скалы тянет. Там мы разделимся: вы пойдете со мной, в поисковой группе, Алейников, Малюга, Семипалов и Селихов с Тимощуком направитесь в заслон, сидите у скалы. Алейников, ты будешь старшим наряда.

Я нахмурился. Не хотел я напрямую подрывать авторитет сержанта, но его решение виделось мне крайне неудачным. Одно дело, когда поиск пропавших. Тут серьезная спешка не нужна. А вот с нарушителями — дело другое. Гражданские нас серьезно задержат в передвижении. Потому разумнее было отправить хотя бы этих двоих геологов к машине. Иванов идти не согласиться, я его знаю.

— Вести поиск можно и вдвоем, — сказал я сержанту, — остальных следует направить в заслон.

— Заслон предполагает пять человек, — сурово напомнил Нарыв.

— Я помню, Слава, — невозмутимо сказал я, — но обстоятельства диктуют другие условия. Сейчас четверо гражданских будут нас серьезно задерживать. Стоит разделиться прямо сейчас и сразу повести заслон прямиком на скалу. Пусть их будет трое, но нарушителей лишь двое.

— Они могут быть вооружены! — Возразил Нарыв.

— И что? Это для нас впервой? Когда люди Юсуфзы перешли Границу, наряды встретили их в два в три раза меньшими силами. И устояли. Я не собираюсь шатать твой командирский авторитет, Слава, но сделать надо именно так, как я предлагаю.

— А ты, когда у нас в командиры записался? — Заносчиво приподнял подбородок Нарыв, когда все остальные в наряде притихли.

— Что толку от пятерых, если ты прозеваешь нарушителей, а? Слава?

— Наряд, выполнять мой приказ, — упрямо заявил Нарыв, глядя на меня исподлобья.

— Ты командир, — сказал я холодно ему в ответ, — Но когда проворонишь нарушителей — и ответственность тоже твоя будет. Готов?

Нарыв только хмыкнул и все же отдал приказ. Иванов не возмущался тому, что идет с нами. Даже, напротив, наотрез отказывался возвращаться, пока не найдет дочь. Его скромный безымянный помощник тоже. А вот двое найденных геологов немного повозбухали, но все же пошли вместе с нарядом. Тогда мы двинулись единой группой.

Очень быстро равнина сменилась пологой низиной, спускающейся к Пянджу. Мы шли ниже и ниже. Видя, как медленно наряд движется из-за такого числа гражданских, Нарыв с каждой сотней метров становился все раздражительнее.

Особенно подводили наши найденыши, которые, и так уставшие после своего дневного похода по участку, плелись в самом хвосте. Малюга, шедший тыловым, серьезно поотстал от основной группы, чтобы не оставлять их одних.

— Владимир Ефимыч! — Вдруг закричал Нарыв.

— Оу!

— Тут никак срезать нельзя? Я этот лес плоховато знаю! Может есть, какая тропа, что быстрее к Дикой Скале приведет⁈

— Есть! — стараясь не сбивать дыхания, крикнул ему Иванов, — но крутая, там спуск резкий, каменистый. Такой большой группой будет сложно пройти! Но спустимся быстрее!

— Куда бежать⁈

— Левее бери, левее!

Нарыв, контролируя собаку, повел ее чуть-чуть левее. Там уже начиналась едва заметная в темноте тропа. Потом она, вдруг сильно ушла вниз, повела нас среди острых выходов скальных пород, что пробили себе путь прямо тут, в редколесье.

По тропе сержант приказал спускаться цепью и внимательно смотреть себе под ноги. Скользкие, влажные, от бегущих где-то тут родников, камни еще сильнее замедлили ход всей группы. Пограничники шли аккуратно, поддерживали геологов, невольно ставших участниками поисков.

Когда мы почти прошли каменистый участок, и до опушки было уже рукой подать, Дениска сплоховал. Он не устоял на ногах и рухнул, покатился вниз, чуть не сбив собой Семипалова и Стаса Алейникова.

— Ты как? — спросил я, подскочив к парню и помогая ему встать, — живой? Идти можешь?

— Нормально все, нога болит только, — скривился он, силясь встать.

— Идти, говорю, можешь?

— Могу-могу… Сейчас…

Дениска попытался сделать шаг, но вскрикнул от боли и едва не спотыкнулся. Стас поддержал его, что б тот снова не упал.

— Чего там такое? — Остановился Нарыв, придерживая свою собаку.

— М-м-м-м… Видать, вывих… — не осмеливаясь встать на ногу, сказал Денис, — вот сучье племя…

Стас и я помогли Денису спуститься с тропы, в середине наряда, и вся группа остановилась прямо под ней.

— Чего тут у вас стряслось? — Зло спросил Нарыв, подведя к нам рвущуюся по следу Пальму.

— Да вот… нога…

— Он не сможет идти, Слава, — сказал я, заглядывая Нарыву в глаза.

Сержант не выдержал моего взгляда, отвел свой. Потом выматерился и глянул на светящиеся тусклым зеленым светом метки часов.

— Надо двигаться! — Крикнул он, — Нечего распотякивать!

— Не обдуманный ты отдал приказ, Нарыв, — холодно проговорил я.

— А ты че, Селихов, решил в командиры заделаться?

Он было хотел пихнуть меня в плечо, но я среагировал молниеносно, откинул руку сержанта в сторону. Тот, от такой моей реакции аж остолбенел на мгновение.

— Надо вести геологов назад, Слава, — проговорил я, добавив в голос офицерской стали.

— Денис, ты как? — Помолчав пару мгновений, спросил Нарыв и глянул на неловко прыгающего на одной ноге Дениса, которого поддерживали погранцы.

— Да не очень. Наступать не могу.

Нарыв злобно засопел.

— Хорошо! Ладно! — Вспылил он, — твоя, Селихов, взяла! Вот ты и веди! Итак, слушай мою команду: Семипалов, Селихов, вы берете геологов и возвращаетесь с ними к машине! Приказ ясен? Вопросы имеются⁈

— Имеются, товарищ сержант, — мрачно проговорил я.

Конечно, я понимал, что в приказе Нарыва не было никакой логики. Только личная неприязнь к Семипалову, за собак, и ко мне, за то, что тогда, в сушилке, не дал сержанту побить солдата. Короче, решил он таким образом, отделаться от неприятных ему людей.

Ну уж нет, Слава, тут вопрос о жизни и здоровье моей жены ведется. Не могу я себе позволить стоять в стороне, когда Наташе угрожает опасность. Не могу отдать ее жизнь в руки бестолковому такому бестолковому командиру, как ты.