Посреди ночи являются сестрички и с хиханьками утаскивают остатки еды. Понятно, снова на вкусняшки потянуло. Знают ли они, что это напрямую связано с магией, а точнее, с ее уровнем у благородных? Ой, вряд ли. Они же дуры круглые, а также квадратные. Какая им магия, если учатся не в магической академии, а в обычном колледже? Да и как учатся… Сидят по ночам в общалках, потом на лекциях носами клюют. Если, конечно, они туда ходят. Может, просто делают вид, что учатся. Я бы на их месте не учился. Что хорошего в колледже? Отстой для простолюдинов. А они пусть наполовину, но все же благородные.

Вообще на судьбу сестричек мне плевать. Чужие люди и вообще — люди. А я не человек. С другой стороны — мне в этом семействе еще год жить. А самок своего семейства у нас принято защищать, и так просто от культурных установок не избавиться.

После сестричек выглядывает из комнаты Вера и просит не маяться дурью и идти спать в постель. В ночной рубашке выглядывает. В прозрачной. Эти фрейлины вообще не понимают, что такое скромность. Своеобразная у них во дворцах жизнь.

А потом мощно бумкает, и женщину выкидывает взрывом в коридор. Вместе с дверью.

Чую неладное за мгновение до взрыва, вскакиваю, но сопливое тело мало на что способно. Успеваю только поднять женщину да запихнуть в санузел под защиту бетонных стенок. Так себе защита от серьезных намерений, но лучше, чем ничего.

На шум выглядывают сестрички, глаза как блюдца и уже без туши. Никак взрывом обтрясло? И то польза.

На самом деле продолжения атаки не должно быть. Почерк — он виден. Работали профессионалы, не признающие случайных жертв. Подловили момент, когда женщина выйдет из спальни, и влупили. И сейчас спокойненько себе отходят. А что? В спальне после взрыва сплошные засветки, кровать недоумка наверняка в клочья, заказ выполнен, все тип-топ. Вот с чего они шарахнули по пустой кровати, это вопрос. Не такие уж, получается, профессионалы.

— Брыля! — ахает женщина и делает попытку прорваться в разгромленную спальню.

Аккуратно прижимаю ее к стене. Все же профессионалы. Совсем вылетел из памяти старый лабрадор. Опять этот ком шерсти приперся спать на кровать. Ну да, перепутать несложно, по весу соответствует одному наркоману дистрофичного сложения.

Под рукой зажглось и начало разгораться невидимое сияние. О, наконец о магии вспомнила! Конечно, многого от фрейлины ожидать не стоит, но их все же обучают магии, и хотя они в основном по внешности специалистки, но убрать задымление и притушить то, что тлеет, наверняка способны.

— Отпусти, — тихо говорит Вера. — Больно.

Больно ей. А попасть под выстрел гранатомета не больно?

М-да, а разум фрейлины как-то своеобразно устроен. Вместо того чтобы спасать квартиру, женщина все магические силы бросает на то, чтоб восстановить порванную ночнушку и убрать с кожи ссадины и синяки. Значит, придется руками. Хорошо, что не только своими.

Зову сестричек и принимаюсь за дело сам. Тащить дохлого лабрадора в бак для компоста точно моя работа, девчонки к крови непривычны. Пока что. Вот поживут рядом, быстро притерпятся.

За покушение киллеров неплохо бы наказать. И больно было б, если б попали, но в основном чтоб впредь было неповадно. Бегать от убийц — так себе занятие. А вот когда убийцы от тебя бегают — уже веселее.

Запихиваю остатки собаки в мусорный мешок, споласкиваю руки под краном. Вера стоит в коридоре и смотрит пустыми глазами. В шоке, что ли? М-да, толку от фрейлин младоимператорского двора в сложных ситуациях — ноль. Сестрички и то полезней.

Поднатуживаюсь, взваливаю мешок на плечо и бреду к выходу. Киллеры? И что киллеры? Они профессионалы, они давно не здесь, и отследить их без ресурсов государства невозможно… если только они не обнаглели до того, что сняли квартиру напротив! И сидят сейчас, придурки, любуются выбитым окном, хихикают. А тут я, весь из себя живой, к мусорным бакам плетусь. Что они тогда сделают?

Размышляю над вариантами. Хотя особо гадать незачем. Сначала они, конечно, охренеют. Но потом всадят в меня пол-обоймы, как принято у профессионалов, а это ой как больно. И уйдут без следов, как принято у них. Да их и искать никто не будет. Подумаешь, бывшая фрейлина, ха-ха два раза ее прыщавый нагулянный сын. С близняшками вместе. Они не клановые, кто о них побеспокоится?

Так что я резко меняю планы. Ставлю мешок на бетонный пол. Оглядываюсь Из соседей — никого, все по норкам попрятались, не хотят встревать в чужие разборки свидетелями. Ну да, выступишь потом на суде и получишь за это гостинец в лоб. Клановые войны для простолюдинов смертельны.

Возвращаюсь в квартиру, забираю у близняшек разорванное одеяло, иду к мешку, накидываю одеяло на голову и плечи и лишь тогда тащусь к мусорному баку. Идентификатор сквозь одеяло не берет, знаю точно. Походку меняю. Да она сама изменилась под таким весом!

Лично я все равно влепил бы пулю в подозрительную фигуру, но они не я, так что дохожу до баков без проблем. Там сбрасываю мешок, пригибаюсь и шмыгаю между машин. Ну а дальше — вопрос опыта.

Профессионалы оказались придурками. Действительно сняли квартиру напротив! На выходе я их и принимаю. И плевать, что доходяга — чтоб убить, не так уж много сил требуется. Чтоб избить — там да, надо иметь бычье сложение, железные кулаки и немножко понимать в физиологии, а убить — фе, плевое дело.

Вернувшись, снова отмываюсь под краном. Какая мерзкая штука эта кровь! Липкая — фу!

Денег у профессионалов не нашлось — профессионалы. Удовлетворился мародеркой. На сколько они там арендовали квартиру, на месяц? Вот пусть через месяц их и найдут, не раньше. А лучше, если позже.

— Бросайте это грязное дело! — машу рукой сестричкам. — Потушили, и хватит. Все равно оштрафуют. Собирайтесь и уходим, если жить хотите.

Оказалось, что жить хочется всем, даже Вере, даром что одной ногой в могиле из-за своей клятвы, так что собираются быстро. Для женщин. Ладно — для растерянных женщин быстро. И мы уходим, так сказать, в туманную даль. А пожарные если захотят чего спросить, или там муниципальные дознаватели — повесткой вызовут.

Одно хорошо — деньги с кухонного стола Вера забрала мгновенно и без возражений. Когда по тебе стреляют из гранатомета, такие мелочи, как происхождение денег, разом перестают волновать.

А что плохо — как-то шумно начал жить. А я шум не люблю.

— Что-то шумно у нас, — проскрипел дед. — Не находите?

Князья стояли перед патриархом навытяжку, только младшенький принял небрежную позу, как всегда, идеально чистенький, наглаженный, благоухающий, даром что провел всю ночь в клубе. Оно понятно, поздний сыночек, любимчик, деда не боится. А зря.

— Стреляют, — рассеянно сказал младший. Поправил манжету и полюбовался идеальной картинкой. — Не магия же.

Инвалидная коляска деда приподнялась в воздух и развернулась в сторону посмевшего подать голос. Ястребиный нос старого хрыча уставился грозно, вот-вот клюнет. Над приемным залом повисла почтительная тишина.

Меньшиков-Первый считался завзятым русофилом и резиденцию себе выстроил в соответствующем стиле. Огромное парадное крыльцо, двадцать ступеней до него, огромный приемный зал с мраморным полом для балов, дней рождения… и экзекуций нерадивых родичей, вот как сейчас. Половина из которых с нерусскими именами и внешностью, такой вот выборочный русофил.

— Стреляют, — проклекотал дед. — А не должны! Не должны осмеливаться! Мы — Меньшиковы! У Ярыгиных пусть стреляют, у Лихачевых! Это в Москве мы среди равных, а здесь — сила! У нас — почтительная тишина и спокойствие! Должны быть! А нету! Или нас кто не уважает, а? Кирилл, разберись!

Старший князь коротко кивнул. Он не осмеливался на переглядки с братьями, но чувствовал, что недоумение буквально разливается по залу. Старый хрыч редко вмешивался в управление, и только в действительно важных случаях. И что он учуял на этот раз⁈ Или ничего, из ума начал выживать? Так маг из сильнейших, не должен бы. Но ведь прав младшенький — стреляют. Не магия же! А стреляют… на то она и жизнь. В Москве вот тоже стреляют. Кланов это не касается, клановые бойцы пули на завтрак едят.