Хрип — это плохо, это примета, но от семейной особенности сменой тела не избавиться.

— С деньгами у меня ничего, — говорит женщина устало. — Их нет, в долг живем. А чего это ты интересуешься? Неужели за ум взялся?

— Пора бы! — рычу непроизвольно. — Взрослый уже.

Женщина так удивляется, что ставит плиту на автоматику, легко садится рядом на тахту и смотрит с непонятным вопросом в серых глазах. Потом горько улыбается:

— И будет, как в книжках? Ты поступишь в магическую академию, откроешь в себе невиданные способности, станешь Магистром, вернешь процветание семье, создашь собственный клан и возьмешь в жены всех трех княжон Меньшиковых?

— Неплохой план, — одобряю я. — Для пятнадцатилетнего дурачка.

— Да, только я уже не в том возрасте, чтобы верить сказкам.

— Ты вполне еще ничего так.

Странно, люди мне в целом чужды, но почему-то именно ей захотелось сказать приятное.

— Я знаю, — просто соглашается она. — Я знаю, что красива, как младшая Меньшикова. Только она еще и богатая. Понимаешь?

Она права. Деньги — та же красота. Ну и сила тоже, понятное дело.

Вдруг накатывает нежность, а следом — неукротимое желание обнять грустную красавицу, утешить… Впрочем, нет, с трудом, но все же укротимое. Помогает справиться с желанием понимание, что чувства не совсем мои. Так, просто позывы чужого тела. Проблема, но небольшая. За неделю-другую все позывы я задавлю, останутся одни рефлексы, да и с теми справлюсь. А потом можно и внешность менять. В границах дозволенного генетикой и потихоньку, чтоб не вызвать подозрений…

Так. Это что получается, пьяный говнюк был увлечен собственной матерью? Ему ровесниц не хватало⁈ Вот говнюк! С другой стороны, кто ж подпустит такого ушлепка к фертильным малолеткам? Там посильнее желающих поляна, наверняка отгоняли пинками и плевками… но — в собственную маму⁈

Мои природные свойства уже начинают проявляться, головная боль отступает. Смотрю на сидящую рядом благородную, непроизвольно втягиваю ноздрями запах…

…и мир переворачивается. И еще раз. И встает на ноги совсем в другом порядке. И я совсем другими глазами смотрю на сидящую рядом женщину. Не мама. Не сын. О как! Интересно, а она знает? А говнюк знал? А…

Мысли скачут и путаются, слишком много еще во мне от того говнюка. Напрягаю волю и призываю самого себя к спокойствию. Уф, получается. И странный интерес заказчика к обнищавшей семье благородных в зачуханном губернском центре теперь более понятен.

Конечно, она знает. Иначе к чему бы ей прятаться в провинции, когда в столице для такой красавицы больше шансов устроить личную жизнь в роли третьей — седьмой жены? И конечно, мелкий говнюк не знал, он вообще ничего не знал из-за своей тяги к алкоголю и наркотикам. Зато чуял. Не смогла женщина относиться к нему, как к родному сыну, чем-то себя выдала. А почему не смогла? Ответ лишь один. И заключается он в статусе пьяного ушлепка. Что, вот это дистрофичное тело из непростых? Ой. Вот это поворот. Вот это влип. Но кто бы мог предположить, что в зачуханном губернском городе не первой величины пьянствует тело очень непростого кланового⁈ Их же нельзя занимать, там магия!

Поспешно исследую свой внутренний мир. Поворот, да. Неизвестно чем грозящий. Тела магически одаренных в семействе запрещено захватывать. К клановым так просто не подступиться, а пролезешь, так запросто вычислят по поведению и такое устроят! Сожжение легким избавлением покажется! Вот же влип по незнанию. И теперь неизвестно, как именно совместятся мои нечеловеческие свойства и его магические таланты. И совместятся ли.

— Понимаю, — хриплю я. — Богатство — та же красота.

Она грустно кивает.

Женщину мне жалко. Красивая. И мучается с пьяным ушлепком, вместо того чтобы устраивать личную жизнь. Наверняка магическую клятву дала. Чем они там клянутся? Здоровьем, жизнью? Ну, тогда она уже мертва. Там такой заказчик, что за жизнь паренька не дашь и кредитки. Вчера не достали — завтра достанут обязательно. И женщину убьет клятва.

Недовольно вздыхаю. Путаница, пока что путаница. Не мне ее жалко, тому пареньку. А мне без разницы, что с ней произойдет. Да и как ее спасти? Единственный способ — это остаться в теле наркомана и как-то уберечь ее. Так себе шансы, сил у говнюка никаких. А если проявить свои, кланы заинтересуются, и тогда придется спасать себя, и быстро!

Но оставаться в захваченном теле нельзя. На говнюка открыли охоту, оно надо, такое счастье? Ладно застрелят, а если сожгут? Дико больно!

Но сколько тайн накручено вокруг вроде бы простой нищей семьи! Даже уходить неохота! А надо. И вообще неохота — это опять телу. Задолбало. А мне на людей наплевать.

Встаю, нахожу на полу брюки, с трудом натягиваю. Ну и координация. Побыстрей бы расстаться с этим телом и забыть. Женщина смотрит печально и безнадежно. Бедняжка, как же укатал ее этот недоумок своими пьянками. Вера. Ее зовут Вера. Красивое клановое имя. Так, стоп. Это снова тело. Надо его укрощать побыстрее, чтоб не подавало голос!

— Снова уходишь?

— Все будет хорошо, — говорю неискренне.

— Как? — вздыхает она.

Вот на этот вопрос у меня есть ответ.

— Как в сказке, вот как.

По-хорошему женщину следует убить, чтоб не страдала. Смерть от нарушенной клятвы — максимально мучительная. Клановые — они такие, сволочи бессердечные. У них прежде всего — интересы клана.

К сожалению, я не бессердечный. И если по детям работать не люблю, но работаю, то по женщинам не работаю никогда. Я не идиот, чтобы убивать фертильных самок. Кто убивает женщин, убивает цивилизацию.

А вот в ночной клуб следует наведаться да убить там кого-нибудь, пока есть возможность пройти в охраняемую зону в чужом, но несомненно благородном теле. Или хотя бы по роже дать!

-=-

Благородные удаляются с беззаботным смехом и легкими разговорами. Их совсем не беспокоит некий ушлепок, оставшийся лежать на полу. Две девицы и изящный юноша в строгом вечернем костюме, потирающий на ходу костяшки на левой руке. Ну да, левой он и приложил. Рукопашник, однако. Леворукий.

Сажусь и ошеломленно трогаю разбитые губы. Затылок тоже болит, но это об стену, это понятно… а вот чего непонятно, так это почему не произошел переход⁈

Кафельный пол приятно холодит руку. Прикладываю холодную ладонь ко лбу. Кафель. Как пришли в мир кланы триста лет назад, так с тех пор и остался кафель. Маги против новшеств, их в жизни все устраивает. Кафель, машины, самолеты. Санузлы. И их магия, которая запросто заменяет все вышеперечисленное и уйму прочего. Действительно, и зачем что-то менять, когда у них есть магия?

Это все из-за нее, из-за магии, решаю в результате. Все ведь правильно рассчитал. Явился в ночной клуб, как и обычно являлся. Чтоб не стыдиться отсутствия машины, пришел пешком, якобы с променада, и для виду в руке пиво. Собственно, на этом обычно ночной клуб и кончался, ибо непереносимость алкоголя. Но в этот раз к пиву не притронулся, ибо к алкоголю равнодушен. Нашел подходящего благородного, прицепился, схватил за руку… получил по роже и вместо перехода в новое тело улетел в туалет, где теперь и сижу. Ну и⁈

Исследую внутренний мир и сквозь зубы ругаюсь. Было семейное умение и сплыло. Конфликт магий. Охренеть как приятно! А другие способности, с ними как? Если тоже заблокированы, то лучше повеситься! На воротах злейшего врага, чтоб его потом по имперским судам затаскали… Убить бы их всех!

Стираю рукавом с лица кровь, трогаю зажившие губы и немного успокаиваюсь. Регенерация работает, уже хорошо. Но вообще состояние неуютное. Как будто отобрали оружие и выставили голым против толпы вооруженных врагов. Б-р-р! Застрял в чужом теле, так еще и тело — оторви и выбрось! Наркоман, слабак, слюнтяй, тупица! Разве это жизнь⁈

Вообще случившееся имеет внятное объяснение. Регенерация — это естественная способность, природная. Потому и осталась, что являются частью сущности. А вот тайное семейное умение смены тел — это, как ни крути, магия. Только нечеловеческая. А конфликт магий с момента появления кланов известен, все триста лет. В смысле, семейству известен, клановые о нем ни сном ни духом. Ох, говнюк, как же подгадил с магически одаренным телом! Знал бы — отказался бы от заказа!