— Не бей его! — звенит возмущенный голосок Риманте.

В другой ситуации князь на нее плюнул бы и растер. А то и вовсе уничтожил. Но сейчас ее вмешательство позволяет князю сохранить лицо. Так-то он еле стоит на одной ноге, и боль адская, жутко мешающая сконцентрироваться на дальнобойной технике.

— Только из восхищения твоей красотой, пуппи! — цедит сквозь зубы князь и почти ровно отходит к машине.

А на меня накатывает злоба. Та самая, фамильная злоба моего скрытного семейства. Благодаря которой о нас никто до сих пор не знает. Потому что кто знал — того мы съели.

— Это называется немножко⁈ — склоняется надо мной Риманте. — Он тебя чуть не убил!

Глаза девочки на мокром месте. Это лишь усиливает мою злобу. Убью тварь. И пусть все видят! Кто придет мстить — убью тоже!

В последний момент благоразумие все же берет верх. Но не до конца.

— Ему конец! — хриплю я сквозь разбитую челюсть.

Получается какое-то бульканье, но Риманте понимает. И оглядывается. Князь в этот момент трогается с места.

А я сижу где-то над ним и наблюдаю с холодной жестокостью. Я коснулся его в бою, и теперь частью рядом с ним. Никуда не скроется, не сбежит. Дожидаюсь, когда его «Гепард» с ревом приблизится к мосту через Мечу, еще добавляю скорости и слегка поворачиваю руль. А что такого? Происходящее вполне в правилах младшего князя. Он князь, ему должны уступать и не должны наказывать за превышение скорости в городской черте. И вообще он на обгон идет, расступайтесь! Ну а то, что при этом он слегка высовывается на встречку, как раз под свирепую морду фуры — такая мелочь… для трупа.

Глаза Риманте резко расширяются. Ага. Значит, видит, как смятый в лепешку «Гепард» подлетает выше ограждения и ухает в реку. Ну а мне пора домой. Визит вежливости к родителям девочки отменяется.

Бреду на внешнем управлении. Этот слабак Рой сейчас практически мертв. Так, разве что сердце иногда постукивает. Но ему все равно очень нравится Риманте. Она и мне нравится. Злым огоньком в глазах, который зажегся при виде «Гепарда» улетающего в воду. Обязательно, обязательно в клан! Если, конечно, сам доползу до дома. Ох, плохо-то как… ну разве это жизнь⁈

-=-=

После похорон князья не сговариваясь едут в резиденцию. Удар по клану прилетел неожиданно, неизвестно от кого и максимально больно. Ален был любимчиком старика. И то, что старый хрыч устроит суровое следствие, как только опомнится от горя, было очевидным.

— Леон, ты данные камер с собой взял? — озабоченно спрашивает Кирилл.

Глава службы безопасности клана мрачно кивает. Все он взял. Только младшего это не вернет. И кому-то старый паралитик за это оторвет голову. А кому? Уж не главе ли безопасности, за прекрасно проваленную работу?

— Леон, мы все за тебя, — негромко говорил старший князь. — Это была случайность. Дикая, маловероятная, но случайность. Мы все подтвердим.

Леон хмуро отворачивается. Понятно, что подтвердят. Но — что именно подтвердят? Если готовы подтвердить результаты его расследования, это значит только одно — что каждый проводил еще свое собственное. Копают под главу службы безопасности, копают так, что земля в стороны летит! Ищут, ждут с нетерпением любой его ошибки! Потому что Леон — второй после Кирилла. И если случайно, вот примерно как младшенький, вдруг погибнет Кирилл… то в отсутствие Леона для остальных такие перспективы открываются!

Но пока жив старый хрыч, пока он сидит в резиденции — мечты остаются мечтами. А планы, тем не менее — тщательно лелеемыми планами…

В парадный зал резиденции они вошли сплоченной мрачной группой.

— Отец… — опустился на одно колено перед патриархом Кирилл.

Остальные со скорбными лицами последовали его примеру.

— Встаньте, детки. Нечего пол штанами протирать, для этого слуги имеются.

Старого мерзавца горе если и согнуло, то точно не убило.

— Рассказывайте, — слабым голосом повелевает он.

— Дикая случайность, отец, — убежденно говорит князь Кирилл. — Мы все расследовали, чтоб не было ошибки. Каждый по своим каналам. Чужие кланы там не наследили, ручаемся.

Кресло бесшумно поднимается над мраморными плитами пола, разворачивается и плавно плывет по залу. Патриарху необходимо подумать, а думать он любит в уединении. Князья со скрытой завистью следят за полетом кресла. Старый хрыч, одной ногой в могиле, но так и не открывает секрета левитации! Поэтому и остается самым сильным магом клана. В том числе и поэтому.

— Показывайте, — приказывает патриарх, вернувшись. — Что там произошло, показывайте. Сам посмотрю.

Застывшим взглядом старый хрыч следит за происходящим на экране проектора избиением какого-то… непонятно кого.

— Снова и медленнее!

И снова тянутся медленные кадры. Вот Ален выпрыгивает из машины…

— Стоп. Это! Что это?

Князья недоуменно смотрят.

— Кулак Алена, — осторожно озвучивает очевидное князь Кирилл.

— Вижу, не слепой! Почему Ален промахнулся?

— Ракурс неудобный, не разглядеть… — бормочет Кирилл. — Может, этот тощий увернулся? Или поскользнулся. Или ноги от страха подкосились… Да какая разница?

— Подкосились… — бормочет недовольно патриарх. — Дальше. Медленно. Стоп. Это что?

— Ален, — еле слышно говорит Леон. — Промахнулся.

Князья многозначительно переглядываются. Теперь, когда старый ястреб ткнул своим скрюченным пальцем, всем очевидно, что глава службы безопасности пропустил что-то важное. Ален промахнулся. По кому-то внеклановому. Дважды. Нет, трижды, если считать и ногой. Это что-то значит!

В нехорошей тишине снова плывут кадры. Леон без напоминаний останавливает просмотр на моментах промахов. Но патриарх больше никак не комментирует, только смотрит остро и настороженно.

— Но с гибелью Алена промахи не связаны! — торопливо говорит Леон. — Он просто ошибся на обгоне! А ему не успели уступить!

— Камеру из салона «Гепарда» достали? — перебивает патриарх. — Показывай.

Застывшим взглядом старик следит, как на экране Ален крупным планом совершает свой самоубийственный обгон.

— Он еще зачем-то прибавил скорость, — бормочет Леон. — Наверно, от боли в ноге ошибся…

У начальника службы безопасности клана жалкий вид. И ему, и все присутствующим понятно, что… что? Это решать патриарху.

— Приведите ко мне этого шустряка, — еле слышно говорит старик. — Который сумел пять раз увернуться от ударов Меньшикова. И после этого ушел сам.

— Четыре, — рискнул поправить князь Кирилл. — Ален промахнулся четыре раза. И один раз попал.

— Если б Ален попал «огненным кулаком», то убил бы. А этот тощий ушел. Доставьте его мне. Хочу посмотреть сам, что это за чудо такое…

Князья почтительно поклонились и стали потихоньку смещаться к выходу.

— И еще, Леон: тебе не кажется, что этот непонятный — тот же самый, из-за которого наш младшенький недавно потерял двести тысяч?

Глава службы безопасности замирает, словно пришпиленный к мраморному полу.

— Иди, — после долгой паузы слабо машет рукой старик. — Приведи его. Надеюсь, хоть на это у тебя ума хватит?

Просыпаюсь сразу и полностью. Свежий, отдохнувший, полный энергии. Так у меня обычно и бывает, организм тянет излечение до последнего и просыпается, только когда полностью здоров. А что такого? Лежишь, ничего не делаешь, за тобой ухаживают, красота! Кстати, ухаживают. Что-то лицо давит. Чего они начудили с испугу?

Сажусь и ощупываю лицо. М-да, вся рожа замотана бинтом. И зачем⁈ Чтоб не видеть? Так отвернулись бы.

— Идите сюда, он сел! — орет кто-то под ухом. Принюхиваюсь. Хелена, кто еще. Сначала вопит, потом думает. И Жанна не лучше.

Нахожу ножницы и срезаю бинты. И вздыхаю с наслаждением. Замотали в намордник и думают, что для мужчины это лучше всего! Хотя… может, женщины именно так и считают.

Оглядываюсь. Ага, комната Веры. Все же выселила меня с кухни, воспользовалась беспомощным состоянием. Не понимают глупые женщины, что спать лучше всего рядом с едой! Не голодали еще по-настоящему!