Неожиданно меня заполняет гнев, знаменитый холодный гнев нашего скрытного семейства. Тот самый, после которого не остается свидетелей. И я решаю умереть красиво. Вот прямо сейчас, нечего тянуть! Одномоментно выключаю левитаторское умение и на остатках сил давлю Когтем пленку.

Щелк. Так просто⁈ Пленка прорывается и мгновенно распадается на капельки обыкновенной воды. Делаю сумасшедший вдох, прыгаю с места… а нет, фигушки, не прыгаю. Сил-то не осталось. Малая горсточка, только на поддержание летаргического сна. Ну и… не жалко! Я в гневе!

И вот на этой горсточке сил я и проделываю все остальное. Сжимаю Когтями мозги князьям, всем поочередно. Патриарху из уважения к возрасту первому. И режу горло охранникам. Все, пуст.

А потом я просто лежу пустой оболочкой и с удовлетворением обозреваю из куна-чакры результаты своей победы. Всех убил? Всех. И оставил своих девочек в жестоком мире без защиты. Значит — дебил. Точка.

Как врывается в лабораторию Мишель, наблюдаю уже с равнодушным спокойствием. Чего переживать, если я — труп?

Вместе с Мишель в комнату проникают, вот чудо, все четыре свежезавербованные девушки-фрейлины. В броне и с оружием. Особенно воинственной выглядит Риманте с огромным пистолетом в крохотной ладошке. С удивлением узнаю в пистолете спецствол против магов, он у Мишель в единственном экземпляре. Получается, Риманте шла первой? Чудеса…

Меня подхватывают и тащат к машине. По дороге замечаю несколько тел. А решительно девочки прорывались, мои аплодисменты красотке Мишель, узнаю ее работу. Только вот я — труп.

В микрофургоне за рулем сам князь Бран. Блин, я уже запутался, помирились они в текущий момент с Мишель или в ссоре. Как-то у них все быстро. Так и ребенка родят месяца за четыре, торопыжки. Да и пофиг, я — труп.

Машина разворачивается и несется прочь от резиденции Лихачевых. Типа нас тут не было, а почему князья валяются без признаков жизни — ну, все когда-то умирают, они вот решили сейчас, а мы не при чем.

Риманте сидит рядом со мной, держит меня за руку и глотает слезы. Мне ее становится так жалко, так хочу сказать ей утешающее ласковое слово, обнять за восхитительно тонкую талию, что… что сердце стукает раз, другой — а потом начинает стучать с бешеной скоростью, чуть из грудной клетки не выпрыгивает. Я от удивления чуть из куна-чакры не падаю. Это что⁈ Потом злюсь: ну что это такое, даже умереть спокойно не дают! В итоге разлепляю губы и хриплю еле слышно:

— Накормите несчастного, а то подохну…

И вокруг меня начинаются великая суета и кудахтанье.

День подходит к своему логическому завершению, то есть я готов заснуть со спокойной совестью. И это был славный день! Успел все: и трех фертильных самочек в клан принять, и подраться, и проиграть, и победить, и даже умереть и ожить! Такое даже патриарх моего скрытного семейства не способен проделать. Наверно. Точно узнать невозможно, в нашем скрытном семействе он самый скрытный.

Около моей тушки постоянная суета, и из разговоров к вечеру складывается картина душераздирающей истории сегодняшнего дня. Там присутствуют мама Вера с дурным предчувствием и тяжестью на сердце, верная Мишель с пистолетами наготове, юная невеста попавшего в беду героя, чье любящее сердце указало спасительницам верный путь, отчаянные близняшки на «Альфе», погони и преследование «зловещего черного фургона», прыжки с шестом через охранный контур поместья, смертельная схватка в резиденции Злодеев, спасение тушки героя и его финальное оживление способом трепетного поцелуя в холодные уста. Я не ржал только потому, что женщины же. Они искренне верят в свои фантазии.

А элементарная логика рисовала более простую картину. В ней присутствовал князь Бран со своими шпионами, которые разнюхивали о нас всякое-разное секретное и засекли мое похищение, Мишель со своими «жучками», которыми она наверняка снабдила всю мою одежду, и… и, собственно, всё. Остальное — дело техники и решимости. Я даже догадываюсь, как мои спасительницы прошли через охранный контур. Естественно, никаких шестов и прыжков. Риманте. Она же провела у Лихачевых половину детства. И вполне могла остаться в базе пропусков. Просто подошла и шмальнула в голову дежурному магу из чудовищного пистолета Мишель. Но отчаянная девочка, конечно. И все они отчаянные, горжусь.

Что для меня непонятно, так это почему я ожил. Трупы не оживают. Если б это было иначе, профессия киллера потеряла бы всякий смысл. И в любом случае я бы знал о таком нюансе бытия, как-никак сфера моей профессиональной компетенции. А я не знаю. Знаю только, что как-то это связано с Риманте. Просто потому, что это она сидела рядом со мной и держала за руку. Никаких иных факторов там не было.

Вот Риманте и пришла ко мне, когда все семейство наконец угомонилось и заснуло. В пушистой ночной пижаме, маленькая, милая и беззащитная. Поглядела застенчиво от двери, прошла и тихонько присела на краешек кровати. И мне сразу захотелось сграбастать ее, потискать, погладить и положить себе на руку, чтоб лежала и мурлыкала. Еле удержался.

Рой, — сказала девочка и всхлипнула. — Я пришла извиниться… за Летний бал. Ты… ты же мой жених, вот, и колечко подарил, и вообще… И я хотела быть рядом с тобой, честно хотела! Думала: покатаюсь на колесе и подойду. А там мальчик…

Ну естественно. В этой истории обязательно должен был появиться мальчик, без него никак. Но слушаю внимательно и стараюсь не улыбаться.

— Он разбился недавно, катался на лошади и упал. И ходить пока что не мог. Его старшая сестра принесла на аттракционы, но она потом ушла… А я вдруг почувствовала, что должна быть рядом! Как потянуло к нему! И мы… катались на колесе весь бал. Разговаривали. Он очень смешной мальчик. И я ему понравилась. А потом он встал и пошел.

Тут мне резко стало не смешно. Что-то мне история напомнила. И мое оживление, и какие-то слова князя Лихачева, которые зацепились в памяти.

— Рой, и сейчас то же самое, — прошептала Риманте несчастным голосом. — Меня к тебе тянет. И тянет. И тянет. И я не могу больше сопротивляться…

И Риманте со смущенным видом полезла ко мне под одеяло. Я настолько обалдел, что просто лежал и молчал. А она залезла, навалилась всем телом, вцепилась в меня пальчиками, светло улыбнулась, прижалась пухленькой щекой, прикрыла глаза… и замурлыкала!

Беззвучно приотворилась дверь. Мама Вера уставилась вопросительно. Я одними глазами просемафорил ей, что ни хрена не понимаю! Бывшая фрейлина поняла что-то свое, усмехнулась и прикрыла дверь. На негу и разврат разрешение от мамы получено. Абзац.

Ночь. Риманте спит и во сне иногда мурлычет, как настоящая кошка, очень уютно и мило. А я смотрю на нее. Кошка. Риманте — кошка. Вот это открытие. Понятно, почему и кто снес ей все магические конструкты внутри. Генеалогическое бюро таких изысков в размножении людей не приветствует. Так можно и человеческую идентичность потерять.

Потом я спохватываюсь и смотрю туда, куда следовало бы сразу заглянуть — во внутренний мир девочки. И тихонько охреневаю. Громко нельзя — Риманте же спит.

Внутренний мир девочки стал невообразимо сложен. Надо полагать, он восстановился. У кошки — девять жизней… А всего-то требовалось убрать мусор. И еще в нем происходит невозможное для неразумной магии — она перетекает. Из Риманте в меня и обратно. Девочка мурлычет, магия течет туда-сюда… и лечит. Знаменитая лечебная сила кошек, не признанная учеными, не подтвержденная экспериментами — но вот же она. И теперь понятно, почему не подтвержденная — передачи силы или энергии нет, нечего измерить. Есть мурлыканье, и туда-сюда. И все остаются при своих. Только выздоровевшие. И хозяин, и кошка. Этакий внешний лечебный магический блок, работающий на объединенной энергии. В данном случае, моей и Риманте. Вот как она меня выдернула из смерти. И вот почему ее так потянуло ко мне. Энергию потратила, я же был пуст, а теперь нажрался от пуза и полон, и ей надо вернуть свое. Ну да, они, кошки, такие и есть, не столько греют, сколько греются. Еще и коготочки при этом выпускают, держат, чтоб не сбежал.