Тогда одержимый заговорил ядовитым голосом:

— Я передаю волю своего господина. Если ты, жалкий человек, посмеешь прикоснуться ко мне, то уже завтра половина твоих карликов будет прибита к деревьям вокруг поселения!

Я даже не сменил улыбку.

— Знаешь, как ещё ты можешь усугубить своё положение, демон?

— Твои слова — пустой зву…

— Угрожать моим людям. Или союзникам. Твой господин, говоришь, ищет своих детей? Хорошо. Пусть приходит. Лично. Я поговорю с ним, — я сделал голос на полтона ниже, — так, как он этого заслуживает. Понял меня, нечестивое недоразумение?

Ответом мне стал рык:

— Я передам господину твои безрассудные слова. Когда зайдёт солнце, ты ещё много раз пожалеешь о каждом из них, человечек, — рот одержимого раскрылся.

Оттуда показалась нечто блестящее и зелёное — насекомое. Мерзкого вида щук, покрытый бурой слизью и слюной несчастного одержимого.

Гномы возле меня тут же навострили своё оружие. Но растерянно. Они не решались бить по жуку, пока он выбирался изо рта их товарища.

Сам жук был любопытен.

Потому что это редкий случай.

Одержимость через физическое воплощение.

Обычно демоны вселялись тогда, когда у них не было собственного тела. Потому что вселяться в кого-то — это не самая лучшая форма существования для демона. В своём теле оно, как-то, поспокойнее. Так что они так делали либо от безысходности, либо при выполнении каких-то задач среди людей, либо если изначально были бестелесными.

Но вот так вот, вселяться, уже имея тело, это редкость. Значит этот демон был хорошо натаскан конкретно на эту задачу.

Демонический жук выбрался изо рта гнома и с жужжание взмыл в воздух.

Гномы приготовились атаковать его на лету. Но я движением руки остановил их и сказал:

— Пусть возвращается к своему господину и передаст мои слова.

Жук быстро взмыл к потолку. Гномы, запрокидывая головы, следили за ним во все глаза, пока он не протиснулся через дыру вентиляции наружу.

Тогда я добавил:

— Демоны знают, где вы находитесь. И, скорее всего, всё остальное, включая численность, вооружение и ваше настроение.

— Ты собираешься говорить с нечистью⁈ — претенциозно спросил Арбам, сверля меня взглядом. — С ними нельзя договориться! Их слова — воплощение лжи! Их обещания — это проклятья! А дела — само зло! — он сжал кулаки. — Я не буду вести с ними никаких переговоров, Руслан!

— От тебя этого и не требуется. Говорить буду я. И не здесь. И не тогда, когда демоны придут сюда, — я усмехнулся. — Только глупец будет взаимодействовать с демонами на их условиях. Тем более, что здесь вы все можете сильно пострадать. Включая детей, больных и женщин.

— Ты хочешь атаковать демонов первым⁈

— Не атаковать. У меня есть план поинтереснее…

Но сначала нужно было пообщаться, собственно, с «детишками» демона.

Урюк и Лиля.

Только за ними мог прийти некий демонический «господин». Но вот что смущало, так это подлинная причина его прихода. Потому что демонам не свойственны сильные родительские чувства.

Каждый ребёнок для демона, причём не важно какого пола, это инструмент достижения власти и расширения рода. Дело было в их магии. Чем больше у демона потомков, тем он сильнее.

С каждым новым сыном. И с каждым внуком. И правнуком. И всеми новыми потомками.

Конечно, с каждым новым поколением, усиление было поменьше. Но за счёт массовости они всё равно значительно усилялись.

Так что патриархи крупнейших демонических родов представляли из себя огромную силу. Собственно, ради этого они и заботились о своём потомстве. Но без сантиментов.

Разумеется, это не отменяло острейшей конкуренции между их детьми. Те безжалостно боролись друг с другом за власть и наследие своих родителей. Демоны резали своих братьев гораздо активнее, чем люди. И родителей тоже. Если чувствовали их слабину.

Словом, демоническая семейка — настоящий ад. Там выживали только самые сильные, подлые и беспощадные. Но в этом был и плюс. Потому что демонические междоусобицы были одним из главных факторов сдерживания демонических орд.

В бытность Лордом Зеркальной Башни я не раз использовал этот фактор. Помогал слабым демоническим родам в их борьбе против более сильных. Это спасало тысячи жизней, а иногда и целые миры.

Самим демонам от этого было ни горячо, ни холодно.

Какая разница, от чего им умереть, от меча святого паладина или кинжала сородича?

Я вышел из домика гномов. Он, кстати, был сделан специально большим. Даже для человека. Так как гномы, пусть и были невысокими, любили просторные подземные залы. Пусть без окон. Зато с высоченными потолками.

Заодно и мне было удобно заходить к ним. Перед дверью, правда, которая была маленькой, приходилось пригибаться.

Через несколько минут я стоял в домике Урюка и Лили и во всех красках обрисовал им ситуацию.

На что они только подавленно смотрели в пол.

— Вам есть, что добавить? — спросил я. Рядом со мной стоял и Арбам, с очень серьёзным лицом. Серьёзным и полным немого укора.

Лиля робко взглянула на Урюка. Но тот хмурился.

— Ну? — спросил я. Но, видя их нерешительность, объяснил. Для начала спокойно: — За вами пришёл ваш отец. Значит, ему что-то от вас нужно. Это очевидно. Но я не собираюсь вас отдавать. Чтобы это закончилось малой кровью, вам придётся рассказать мне всё, что вы о нём знаете. А также о причинах, по которым он за вами явился.

— Демоны! — фыркнул Арбам. — Они ничего не скажут! Подлость им не позволит! Они на всё пойдут, лишь бы скрыть свои злодеяния! Такова их нечестивая природа!

— Арбам, — я пристально посмотрел на него. — Мой вопрос прозвучал не для тебя.

Он насупился и скрестил руки на груди. И только пристальнее смотрел на демонов.

— Наш отец… — заговорила Лиля.

— Он Малый Владыка, — перебил её Урюк и посмотрел мне прямо в глаза. — Но раньше был Великим Владыкой.

— Он деградировал⁈ — вот это меня удивило.

Урюк кивнул.

— Да. Но не просто так, — он замолк.

— Не тяни, треклятое отро… — взорвался Арбам.

Но я резко перебил его, со словом:

— Выйди!

Арбам злобно взглянул на меня. Выругался на одном из гномьих языков и быстрым шагом вышел прочь.

Урюк посмотрел ему вслед. С пониманием. И сказал:

— У него есть все причины нас ненавидеть.

Я только покачал головой:

— Как ты только выжил среди демонов с таким характером, Урюк?

Он пожал плечами.

— Я умею притворяться. Вот и притворялся.

— Теперь говори, причём здесь деградация твоего отца и вы с сестрой.

— Проще будет, если я покажу это, — ответил Урюк, выпятив вперёд грудь. Он расстегнул золотые пуговицы своих богатых одежд и показал центр своей груди. На котором в следующий миг вспыхнул оранжевый огонёк, который стал выжигать там демоническую печать.

— Брат! Лучше словами! — кинулась к нему Лиля.

Но он, стиснув зубы от боли, процедил:

— Пусть видит! Он должен знать!

На его груди до конца выжглась печать: пентаграмма, с тремя запятыми в самом центре, выстроенных кругом. Печать продолжала чуть посвечивать, донося до моего нюха запах жжёной плоти.

И я видел эту печать впервые.

— Что это? — спросил я, присматриваясь. — Пентаграмма — это базовая печать. Но что значат запятые в центре?

— Это печать нашего рода, — заявил Урюк. — В ней заключена часть силы, которую отец получал от своих детей. Та самая часть, которая и делала его Великим Владыкой!

У меня чуть глаза на лоб не вылезли.

Это было невозможно!

Ведь родовую энергию никак не украсть! Она шла к демоническому предку через нерушимую связь крови.

Или… я чего-то не знал?

— Как⁈ — спросил я, даже не скрывая своего удивления. — Что ты сделал? — я сделал шаг вперёд, вглядываясь в печать. Но решительно не находил в её изображении ни единой зацепки.

— Это не я. А наш с Лилит старший брат — Арун, — он притих. А его взгляд печально опустился. — Он был величайшим мастером демонических печатей. Лучшим, среди всех детей и слуг нашего отца. Во всём, лучшим, — он сжал свою одежду. — Арун научил нас тому, что нужно было для нашего выживания среди демонов. К сожалению, ему самому это не помогло.