Только я хотел взяться за долото, как раздался крик:

— Горим, итить!

Горел ворох сухих листьев, собранных за домом. Бедствие к моменту моего прихода уже было устранено — рядом стоял Прохор с пустым ведром.

— Ну шалопаи! — слуга потряс орудием тушения. — Молодой господин, вы уж проведите с ними беседу воспитательную.

— С кем? — не понял я, озираясь по сторонам.

— С котами вашими, знамо дело. Кому тут ищо надобно с огнем играться-то? Уж который раз гашу, то там, то тут…

— Чего же сразу не сказал?

— Дык думал не нарочно они это. Ерундовые проделки-то были. Но чтоб вот так, — он махнул ведром на тлеющую кучу. — Такого масштабу ищо не было.

— Разберусь, — пообещал я и отправился на поиски пушистых хулиганов.

Питания у них было в достатке. Даже с излишками, судя по тому как стремительно росли кутлу-кеди. Все трое уже стремились к размеру рыси. Может, это они учудили как раз от обжорства?

— Там пирожки возле печи, вы кушайте, барин! — крикнул мне вслед Прохор.

Конечно же, котов и след простыл. Я даже в теневой мир заглянул, не прячутся ли они там. Но безуспешно.

Решив нанести визит в османское посольство и выяснить у визиря, всё ли он мне рассказал про волшебных существ, так как другого специалиста по ним я не знал, я всё же вернулся к своей импровизированной мастерской.

Инструменты у меня были, и какие!

Когда я спросил мастера Овражского, что и где приобрести для работы, то каменщик выдал мне свой набор. Точнее свой самый первый набор, который он хранил на память. Всё было в отличном состоянии, заметно что мастер ухаживал за инструментами.

Такой подарок я принять не мог, поэтому мы договорились, что по окончанию работы я их все верну в прежнем виде.

Я полюбовался предметами, побывавшими в руках мастера и повидавших немало сложных задач. Такими работать было особенно приятно. И подвести доверие Максима Леонидовича я не мог.

Инструменты сверкали на солнце, сиял мрамор — всё было готово.

Я намеревался не отступать, пока не возьму ранг магии земли.

Чувствовал, что он очень близко. Источник бурлил, требовал поскорее приступить. Поскорее переполниться и выплеснуться в мир. Каковы будут ощущения с этой стихией, я не знал. Просто наслаждался этим моментом, предваряющим первый осторожный и выверенный удар долотом.

Момент зарождения моей розы ветров.

Подул теплый ветер, словно подталкивая меня в спину.

Я сделал шаг вперед, приценивающе осмотрел камень и нанес первый удар.

Мастер Овражский поистине открыл мне совершенно новый мир.

Мир поющего и податливого камня.

Мрамор был словно пластилином в моих руках, так послушно он принимал желаемую форму. А может и инструмент, переданный мне Максимом Леонидовичем, был зачарованным. Или всё вместе.

Солнце бежало по небосклону, приходили и уходили домашние, а я высекал свою розу ветров. Уже в процессе я понял, что не хочу делать её совершенной. Я видел изваяние, будто частично вышедшее из породы. Часть оставить грубой, чтобы подчеркнуть неистовую силу земли, природы, да и всего мира в целом.

Совершенное несовершенство, как и весь этот мир. Этим он и был прекрасен.

А ещё я оценил возможность сразу же вплетать основные нити схемы. Вместо того, чтобы изучать материал, я управлял им в процессе, подстраивая под задачу.

Откровенно говоря, такая возможность оказалась для меня приятным сюрпризом. Да, я знал, что мастера каменщики делают что-то подобное, подготавливая свои изделия для дальнейшей магической обработки. Чтобы статуя могла стать артефактом, её требовалось подготовить специальным образом.

Но всё равно я был удивлен, насколько многое можно сделать из одного материала. Изменить саму структуру, придав ей нужные свойства.

Да, занятие требовало абсолютной концентрации. Иначе одно неосторожное движение и камень рассыпется в крошку.

Зато это ощутимо помогало расширять источник.

Именно работа с «сердцем» камня стремительно продвигала меня к рангу. Я вслушивался в биение мрамора, чутко реагируя на малейшие изменения.

Кажется, я не замечал, что при этом делают мои руки. Завяжи мне глаза, я бы продолжил с той же точностью отсекать лишнее. Образ статуи стоял перед глазами. Мне не требовался ни рисунок, ни модель.

Вся земля вокруг была покрыта осколками и мелкой пылью.

Я едва заметил, как небольшие куски утащили шкодливые коты. Не успел их отловить, зато вспомнил про важное дело. Сделал короткий перерыв и отправил сообщение в османское посольство с просьбой о встрече.

Ответ мне пришел сразу же — визирь ожидал меня на закате, если мне то было удобно. Я взглянул на следы шалопаев, лапы которых перепачкались в мраморной пыли, и ответил что будет очень удобно.

Надо было решить этот вопрос, пока кутлу-кеди не нанесли серьезный урон особняку.

Обеспокоенный Прохор предусмотрительно расставил везде ведра с водой и дед уже успел свернуть одно из них, вымокнуть и долго ругаться. Патриарх даже ко мне пришел, сообщить что наш дом стал похож на дом терпимости. Злился он больше из-за того, что обнаружил в своей кровати карпа. Один из пушистых принес добычу, скорее всего в знак уважения к главе рода.

Но Лука Иванович дохлую мокрую рыбину, безвозвратно испортившую парчовое покрывало, не оценил…

Вообще волшебные карпы размножались с невероятной скоростью, так что тут кутлу-кеди больше помогали следить за размером популяции, помещающейся в пруд. Но этот довод не пришелся по душе деду.

Успокоив патриарха и заверив, что вскоре всё станет чинно, спокойно и подобающе приличному дому, я вернулся к статуе.

Магия бурлила, витала вокруг и объяла всё окружающее пространство. Сила земли обладала сильнейшим умиротворяющим эффектом. Вселяла чувство надежности и нерушимости.

Возможно, магический фон происходящего ощущался далеко за пределами нашей земли. Казалось, город затих и тоже проникся этой фундаментальной силой.

Весь мир замедлился, а во мне наоборот горела жажда действий.

Ко времени, когда солнце приблизилось к горизонту, я почти закончил. Не успел совсем чуть-чуть. Статуя не была завершена, но ранг был чертовски близок.

Очень неохотно я отложил инструменты и пошел собираться на встречу.

Тоже оставляя белесые следы на темном дубовом паркете…

Долгий горячий душ смыл всю грязь и усталость, которая незаметно накопилась за день. Я даже её не замечал, пока работал. Придирчиво выбрал себе костюм — визит неформальный, но статус посольства не позволял легкомыслия в наряде, разрешенного при визите к друзьям или равным по титулу.

Трость с потайным лезвием я тоже прихватил. Мне понравился этот элегантный аксессуар, а особенно его внутренняя часть. Да и массивный набалдашник хорошо себя показал в боевых условиях.

Пришлось чуть задержаться, но благо я начал собираться заблаговременно.

Прохор сидел в холле у входной двери. Рядом с ним стояло полное ведро с водой.

— На посту, молодой господин, — доложил слуга. — Не сумневайтесь, в ваше отсутствие не позволю ничему случиться.

— Так, — вздохнул я. — Бдение отменяется. Сейчас я обеспечу пожарную безопасность. На то время, пока не разберусь.

Вплести дополнительный водный контур в текущую защитную сеть дома было несложно. Вообще странно, что этого не было сделано изначально. Всё же в доме с настоящей дровяной печью такое было логично.

Я настроил чуткое реагирование на любое воспламенение, кроме непосредственно печи. Добавил поправку на масляные лампы, которыми очень любил пользоваться Лука Иванович. Подумал и дополнил распознаванием дыма, ведь самого огня могло и не быть, зато что-то могло тлеть, а уже позже загореться.

Затем вспомнил про камин и обошел его в новом контуре. Будет не очень приятно, если деда окатит водой при попытке организовать вечерний уют. Он по-прежнему иногда разжигал камин, несмотря на летнюю пору.

Подумал, и откорректировал реакцию на совсем мелкие вспышки, вроде спичек.