Нас встретил главный инженер рудника Василий Петрович Кузьмин, грузный человек в потертой меховой куртке. Его окладистая борода заиндевела от мороза.

— С момента обвала прошло два часа сорок минут, — он протянул мне планшет с маркшейдерскими планами. — Завалило основной штрек на восьмидесятом горизонте. Двенадцать человек оказались отрезаны.

Я склонился над чертежами, разложенными на грубо сколоченном столе. Величковский уже изучал геологические разрезы, его пальцы быстро скользили по масштабной линейке.

— Воздух? — коротко спросил я.

— Вентиляция нарушена, — Кузьмин показал на схеме красный крест. — Но есть надежда на естественную тягу через старые выработки.

— Связь с заваленными есть?

— Пытались стучать по трубам, — инженер покачал головой. — Пока без ответа.

К нам подошел штейгер, пожилой человек с изможденным лицом:

— Там у меня лучшая бригада. Семен Лукич во главе. Опытные ребята, если воздух есть, продержатся.

Сорокин уже разворачивал привезенное оборудование. Кислородные баллоны поблескивали в свете фонарей. Горноспасательные аппараты тоже готовы к работе.

— Предлагаю идти через сбойку с семьдесят пятого горизонта, — Величковский показал на плане тонкую линию. — Здесь до них всего метров тридцать породы.

— Порода крепкая, — возразил Кузьмин. — Без взрывных работ не пройдем. А взрывать опасно, может вызвать новый обвал.

— А если легкими зарядами? — я вспомнил свой опыт с прошлой жизни. — И направить взрывную волну под углом, чтобы не задеть основной массив.

Главный инженер задумался:

— Теоретически возможно. Но нужны точные расчеты.

— У меня есть опыт взрывных работ в сложных условиях, — спокойно сказал я. — Дайте мне лучшего взрывника.

К столу подошел коренастый человек в промасленной робе:

— Игнат Кузьмич, десять лет на взрывных работах.

— Хорошо, — я развернул план. — Смотрите сюда. Вот как мы будем действовать.

Я взял на себя всю ответственность. Вскоре мы приготовили все необходимое.

— На 75-м горизонте все готово, — хрипло доложил по телефону штейгер с нижнего яруса. — Заряды установлены.

Я стоял у главного ствола, держа в руках измеритель Боша для контроля давления воздуха. Каждая стрелка на циферблате напоминала о том, как тают минуты для людей под завалом.

Величковский, сверившись с планами горных выработок, в последний раз проверил расчеты:

— При таком расположении зарядов волна пойдет под углом сорок градусов. Должно сработать.

Сорокин протянул мне шахтерскую лампу «Вольф» новейшей модели:

— После взрыва сразу проверим уровень газа.

Мы спустились в клети на семьдесят пятый горизонт. В тусклом свете электрических ламп поблескивали мокрые стены штрека. Пахло сыростью и каменной пылью.

Игнат Кузьмич, главный взрывник, замер у щита управления подрывом. Его руки, державшие рукоять магнето «Сименс», чуть подрагивали, ведь впервые за десять лет работы ему приходилось проводить взрыв в таких условиях.

— По местам, — скомандовал я. — Начинаем.

Величковский прижал к уху телефонную трубку, ожидая сигнала с верхних горизонтов. Сорокин проверял показания самописца давления воздуха.

— Все посты готовы, — наконец произнес профессор.

Я кивнул Игнату Кузьмичу. Взрывник начал медленно поворачивать рукоять.

Первый взрыв прозвучал глухо, как далекий раскат грома. По штреку пронеслась волна запыленного воздуха. Сквозь пыль было видно, как дрогнули крепи.

— Порядок! — крикнул Игнат Кузьмич. — Первый заряд сработал чисто!

Действительно, когда пыль осела, мы увидели, что взрыв пробил небольшой проход в нужном направлении. Порода раскололась именно так, как мы рассчитывали.

— Давайте второй, — я следил за показаниями измерителя. — Только аккуратно.

Снова заработало магнето. Второй взрыв прозвучал уже ближе. В образовавшийся проход сразу устремилась группа горноспасателей в аппаратах «Дрегер».

— Лаз получился! — донесся голос старшего спасателя. — Идем дальше!

Я почувствовал, как отпускает напряжение. Кажется, получилось…

И в этот момент издалека донесся странный звук, словно где-то заскрипела несмазанная дверь. Звук нарастал, превращаясь в зловещий гул.

— Назад! — крикнул я, узнав этот звук. — Всем немедленно назад!

Горноспасатели едва успели выскочить из прохода, как сверху посыпались камни. Гул перерос в грохот.

— Новый обвал! — крикнул Величковский. — Массив пришел в движение!

Мы отступили в основной штрек. Грохот нарастал. Из пробитого прохода вырвалось облако пыли, а затем проход исчез, его завалило новым обвалом.

Когда пыль осела, я подошел к завалу. Лампа «Вольф» выхватила из темноты безнадежную картину: проход, который мы пробили с таким трудом, исчез. Больше того, порода просела так, что теперь в этом месте образовалась монолитная пробка.

— Сколько времени прошло? — глухо спросил я.

Сорокин взглянул на карманные часы:

— Три часа сорок минут с момента первого обвала.

Я прикинул в уме: воздуха у заваленных оставалось от силы на час. А мы только что потеряли единственный путь к ним.

— У вас есть еще идеи? — спросил Игнат Кузьмич. В его голосе слышалось отчаяние.

В полузатопленной выработке тускло светили шахтерские лампы. Двенадцать человек жались друг к другу, стараясь сохранить тепло. Воздух становился все более спертым.

Бригадир Семен Лукич, несмотря на раненое плечо, старался держаться бодро. Он помнил об ответственности за людей.

— Держитесь, ребята, — его хриплый голос эхом отдавался в штреке, — там наверху знают, что мы здесь. Помощь придет.

Молодой Степка, которому через месяц предстояла свадьба, нервно теребил обручальное кольцо на пальце:

— Маруся там с ума, наверное, сходит… Мы ведь уже и платье присмотрели, белое, с кружевами.

Рядом сидел Ваня Прохоров, совсем мальчишка, месяц как из ФЗУ. В свете лампы было видно, как дрожат его руки:

— Мамка говорила — не ходи в шахту. А я уперся. Хотел, как отец.

— Не скули, — беззлобно оборвал его старый забойщик Михеич. — Я сорок лет под землей. Всякое бывало. Главное, надо верить.

Семен Лукич подумал о сыне. Мальчишка мечтал стать инженером, все чертежи в тетрадках рисовал. Кто его в люди выведет, если что?

— Воздуха мало, — тихо сказал штейгер Прохор Ильич. — Часа три от силы…

— Знаю, — так же тихо ответил Семен. — Но ребятам не говори. Пусть надеются.

Где-то вдалеке глухо ухнуло. Это прогремел первый взрыв спасателей. По выработке прокатилась волна воздуха, взметнув угольную пыль.

— Слышите? — встрепенулся Степка. — Это за нами! Они идут!

— Тихо! — вдруг скомандовал штейгер. — Прислушайтесь…

Сверху донесся зловещий треск. Порода над головой начала осыпаться.

— Всем к дальней стенке! — крикнул Семен Лукич, прикрывая собой молодого Ваню.

Новый обвал похоронил их надежду на быстрое спасение. Когда пыль осела, Михеич закашлялся:

— Что ж, видно, не судьба…

— Судьба не судьба, а помирать без боя не будем, — твердо сказал Семен. — Давайте-ка лучше вспомним, кто чего в жизни хорошего сделал…

И они начали говорить. О семьях, о мечтах, о простых радостях жизни. О том, как Степка встретил свою Марусю на деревенских посиделках. Как Ваня собирался поступать в горный техникум. Как Михеич внуков нянчил…

Лампы постепенно тускнели. Воздух становился все тяжелее. Но они продолжали говорить, цепляясь за эти воспоминания как за последнюю ниточку жизни.

Вторую идею предложил профессор. Почему бы не пробиться к нашим людям через старую заброшенную штольню, которая проходит рядом? Для этого можно использовать привезенные с завода лебедки для расчистки завалов.

— Старая штольня идет почти параллельно завалу, — Величковский водил пальцем по пожелтевшему плану. — До людей всего метров двадцать породы.