Величковский с интересом осмотрел новый металлографический микроскоп «Рейхерт» под бронированным колпаком:

— Отличная оптика. И система освещения по методу Келера.

— Да, только получили из Австрии, — кивнул Кошкин. — Но пока используем только для общих исследований. Секретные образцы изучаем на спецучастке.

На длинных столах, покрытых листовым цинком, лежали образцы броневых плит различной толщины. Некоторые со следами испытаний — вмятины от снарядов, осколки.

— Могу показать только общие результаты, — Кошкин развернул диаграммы с грифом «Для служебного пользования». — Как видите, товарищи, текущие показатели не соответствуют требованиям военной приемки.

Величковский изучал графики:

— Да, проблема очевидна. С таким качеством металла мы не сможем выполнить оборонный заказ.

На втором этаже располагалось закрытое конструкторское бюро. После нового контроля документов нас пропустили в длинный зал с чертежными столами. Вдоль стен — несгораемые шкафы, в углу — специальная комната для секретной документации с бронированной дверью.

— Здесь работаем с документами особой важности, — пояснил начальник КБ, инженер-капитан Савельев. — Техническое задание из Москвы, чертежи новой техники, результаты секретных испытаний.

В этот момент в лабораторию вошел молодой конструктор в форме младшего военинженера.

— Это Николай Кучин, — представил его Савельев. — Недавно из Артиллерийской академии, работает над новыми узлами.

— Получили предварительное ТЗ из КБ Гинзбурга, — доложил Кучин. — Требования по броне очень жесткие. С текущей технологией даже близко не подходим.

За окнами светило солнце, слабые лучи проникали сквозь широкие окна. В свете лучей по периметру здания двигались патрули. Где-то вдалеке слышался лай караульных собак.

После осмотра производства совещание проходило в защищенном помещении штаба завода. Военинженер Бондарев собрал только тех, кто имел соответствующий допуск. За длинным столом расположились начальники ключевых служб в военной форме, представители режимного отдела, несколько гражданских специалистов с временными пропусками.

Я как представитель Наркомтяжпрома докладывал последним, после отчетов руководителей заводских подразделений.

— В целом ситуация понятна, — подвел я итог. — Для выполнения оборонного заказа потребуется серьезная модернизация. Особенно в части обработки броневой стали.

— Конкретные предложения? — Бондарев постучал карандашом по графику поставок, присланному из управления военных заказов.

— Разрешите? — Величковский раскрыл папку с грифом «Секретно». — Мы подготовили общую схему модернизации. Детальный план будет представлен после получения специального разрешения.

Начальник технического отдела, инженер-майор Соловьев, просмотрел документы:

— Сроки слишком сжатые. Потребуется остановка части производства.

— На это есть личное распоряжение товарища Ворошилова, — я положил на стол телеграмму. — Модернизация имеет высший приоритет.

Майор Никольский сделал пометку в блокноте:

— Режимный отдел обеспечит особый контроль на время реконструкции. Усилим охрану, введем дополнительные посты.

В этот момент в кабинет вошел офицер связи:

— Телеграмма из Москвы. Срочно.

Бондарев быстро просмотрел бланк:

— От товарища Уборевича. Запрашивает информацию о готовности к модернизации. Дает указание оказывать всяческое содействие специалистам Наркомтяжпрома.

— В таком случае, — главинженер Морозов развернул схему цехов, — нужно определить очередность работ. С учетом сохранения режима секретности.

Я пожал плечами.

— Начинать надо с технологии производства стали. Без этого все остальные меры бессмысленны.

— Согласен, — кивнул Бондарев. — Но любые изменения в технологии должны быть предварительно согласованы с военной приемкой.

Совещание прервал звонок из Москвы. Бондарев взял трубку:

— Так точно, товарищ командарм… Да, товарищ Краснов здесь… Понял, будет сделано.

Положив трубку, он повернулся ко мне:

— Тухачевский просил ускорить подготовку документов по модернизации. Ситуация на КВЖД обостряется, — он нахмурился. — В свете полученных приказов предлагаю такой порядок действий, — Бондарев встал во главе стола. — Первое: готовим детальный план модернизации, согласовываем с Москвой. Второе: усиливаем режим секретности на время работ. Третье: организуем взаимодействие с металлургическим заводом по новой технологии производства брони.

— Документы пока оставим в лаборатории, — добавил Никольский. — В секретной части, под усиленной охраной.

— Завтра с утра продолжим, — Бондарев завершил совещание. — Товарищ Краснов, вас прошу задержаться. Есть разговор по специальному каналу с Москвой.

Я остался и мы обговорили с ним. поставку образцов новой брони, которая должна прийти после обеда. Это не наша броня и я скептически отнесся к слухам о ее превосходном качестве. Мы договорились прийти завтра и проверить ее.

Мы отправились обедать, а затем отдыхать. Ну как, отдыхать. Пришлось работать до поздней ночи, я принимал телеграммы из Москвы и отдавал распоряжения на заводы. Спать лег только в три часа ночи.

А наутро в испытательном цехе завода №183 возник серьезный конфликт. Военпред, инженер-полковник Нестеров, демонстративно забраковал всю партию образцов новой брони.

— Не соответствует техническим условиям, — он захлопнул журнал испытаний. — Даже не представляйте на приемку.

Величковский, внимательно изучавший результаты тестов, поправил пенсне:

— Позвольте, но отклонения минимальные. В пределах допуска.

— По гражданским меркам — возможно, — отрезал Нестеров. — Для военной техники этого недостаточно.

В цехе собралось все руководство: военинженер Бондарев, главный инженер Морозов, другие должностные лица. На стене тикали часы, отсчитывая время до срока сдачи заказа.

— Мы не можем просто остановить производство, — Добротворский нервно теребил папку с графиками. — График согласован с Управлением военных заказов.

— Тем более нужно все переделать, — Нестеров был непреклонен. — Если брак выявится в боевых условиях — это уже не производственный вопрос, а военное преступление.

Я внимательно изучал диаграммы испытаний. Действительно, качество металла оставляло желать лучшего. Но дело было не только в технологии.

— Разрешите? — из-за спин старших офицеров выступил молодой инженер-лейтенант Добротворский. — Проблема в методике настройки оборудования. Старые мастера работают по довоенным нормативам.

— Что вы предлагаете, лейтенант? — Бондарев внимательно посмотрел на молодого специалиста.

— Внедрить новую систему контроля, — Добротворский развернул чертежи. — Мы с товарищем Сорокиным уже разработали схему.

— Опять ваши новации? — скептически хмыкнул старший мастер Петрович, потомственный оружейник. — Мой дед еще для царской армии броню делал. И ничего, качество было!

— Было, да прошло, — резко ответил Добротворский. — Требования изменились. Нужны новые методы.

В углу цеха загудел мостовой кран. Рабочие готовили к испытаниям очередную партию брони. Заводская смена продолжалась, несмотря на конфликт руководства.

— Товарищи, — я попытался разрядить обстановку. — Давайте рассмотрим вопрос системно. Во-первых, нужно организовать переподготовку мастеров…

— Этим фокусам? — перебил Петрович. — Да мои ребята с закрытыми глазами любой металл определят!

— Именно поэтому и получаем брак, — ответил я не менее резко. — Интуиция это хорошо, но нужны точные измерения.

Бондарев задумчиво побарабанил пальцами по столу с образцами:

— Предлагаю компромисс. Создаем две бригады: одна работает по старой технологии, вторая — по новой системе. Через неделю сравним результаты.

— При условии строгого контроля, — добавил Нестеров. — За каждый образец персональная ответственность.

— Согласен, — кивнул я. — Только добавлю, не неделю, а три дня. И руководить экспериментом будет лейтенант Добротворский. А Петрович назначается его консультантом.