Территория поместья тщательно охранялась: службу несли более двух сотен дружинников плюс нанятые Аничковым три некроманта пятого шага. Помимо стандартных караулов, каждую ночь один из них обязательно был в обходе, и я по себе знаю — даже мышь не пробежит мимо пятёрки.
Сначала было непривычно ощущать биение жизни на несколько сот метров, но со временем это стало обыденностью. Не представляю, как раньше жил без столь полезного навыка.
Спустя четверть часа пришёл Ваня и спустился вместе с нами в погреб; за ним увязался ещё и упомянутый Аничков. Его заинтересовала история с воскрешением. Ломоносов помассировал виски и вошёл в свой манапоток, внимательно исследуя зону перед собой, а потом перевёл взгляд на ступеньки.
— Он вышел отсюда и, кстати… Сейчас погоди, — Ваня поднялся наверх, высматривая что-то под ногами, потом опять спустился. — Странно тут два следа маны, твой и чей-то ещё, ай, — он схватился за голову и покачнулся, ища опору рукой. Синий свет пробился наружу из глаз и теперь перед нами уже был Клирикрос. — БАРЯТИНСКИЙ, ТЫ РЕШИЛ ПРЕДАТЬ МЕНЯ?
Настроен божок был агрессивно, и это чувствовалось в его тоне. Однако меня, в отличие от застывшего Аничкова и благоговейно преклонившего колено Джона, больше не пронимала эта сила страха.
Просто они не были на восьмом и девятом этажах потустороннего мира. Вот где не стоит надолго задерживаться, и вот где каждой волосинкой чувствуешь: вся окружающая среда враждебна.
Клирикрос же был в ослабленной форме и мало что мог сделать — я в состоянии эвакуировать нас отсюда и противостоять этому уроду.
— С чего ты взял?
— ТЫ ВЫПУСТИЛ СЛУГУ ОБСКУРИАНА, У НЕГО ТЕПЕРЬ СВОИ ГЛАЗА В ЭТОМ МИРЕ. КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ВООБЩЕ ПОЛЕЗ К ЭТИМ ТРУПАМ?
Хм, а вот тут накладочка вышла, но я не собирался оправдываться перед напыщенным божком.
— Полез и полез, какая теперь разница? Лучше объясни, как он покинул поместье?
— Судя по твоему описанию, ты сделал гомункула, — подал сзади голос Аничков. — Выдернул душу, поместив в чужое для неё тело, к тому же искусственное.
— ЖАЛКИЙ НЕКРОМАНТИШКА ПРАВ.
— Но я всего лишь накачал его маной, как у него вообще своя появилась?
— ЧЕМ ТЫ СЛУШАЕШЬ, СМЕРТНЫЙ? ЕМУ ПОМОГ БОГ СМЕРТИ И ВЫПУСТИЛ ОТСЮДА ЧЕРЕЗ ТЕНЬ.
«Материальные объекты исчезали только на девятом слое потустороннего», — подумал я про себя, — «Но доступ туда открывается с девяносто девяти процентилей. Как мог свежесозданный маг с нулевым значением стихий провернуть такое?»
Чтобы брать пассажиров на ту сторону, нужен телесный контакт. Бог Смерти физически не мог этого сделать, оставалось только одно.
«Гомункул УЖЕ был с девяносто девятью процентилями тени».
Я объяснил свою догадку собравшимся, и мы пришли к выводу, что мои вливания маны в чистый доселе организм спровоцировали резкие изменения в ментальном теле.
Я первый носитель ста единиц тени, возможно, это как-то влияет на состав маны. Дав её гомункулу, я, считай, пересадил часть себя. Плюс силу Девятого не стоит списывать со счетов. Обскуриан лишь закончил начатое, но без его божественной помощи ничего бы не вышло.
Душа одного из теневых рыцарей принадлежала ему, и когда тот обнаружил её пропажу, то воспринял это как шанс. Короче, я осознал, что эта тварь с лёгкостью теперь может проникнуть куда угодно, и это мне не совсем понравилось, ведь я убил его сына.
— Есть какой-то способ оградить нас от теневиков? — у меня единственного был предупреждающий амулет, но он сбоил, стоит врагу опуститься на пятый этаж и ниже.
— Я ПОСТАВЛЮ ЗАЩИТУ, ЧЕЛОВЕК, НО ТЫ МНЕ БУДЕШЬ ДОЛЖЕН, — Клирикрос немного поостыл и я согласился на сделку.
— Мы найдём его и убьём, — пообещал я богу света, но тот лишь рассмеялся.
— БОЮСЬ, ТЫ УЖЕ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЕШЬ, АЛАСТОР. СОСРЕДОТОЧЬСЯ НА ЦЕЛИ, ЗАБУДЬ ПРО ГОМУНКУЛА, — после нашего рукопожатия к Ване вернулся разум, и он пошёл на свежий воздух.
Джон встал, отряхнув колено, а Аничков спросил.
— Что ещё за Аластор? Почему он тебя так назвал?
— Без понятия, — покачал я головой и тоже вышел наружу.
«Умнейший индивид, светоч человечества…» — горько усмехнулся я про себя, но с другой стороны эмоции и делают нас людьми: я почти прикоснулся к вечному. Любой бы на моём месте, обладая теми же самыми данными, пошёл бы дальше. Возвращать людей с того света ещё никому не удавалось, и я имею в виду настоящих людей, а не каких-то там высококачественных зомби.
У меня уже есть такие силы, которых ни одному магу за всю жизнь не получить, и потому хочется внести свой вклад, поменять устройство мира, ну или я чересчур заигрался в бога, когда ощутил эту власть. Будет мне уроком, главное, что не людям, которых я любил и уважал. Потому я сразу же и попросил о защите. Словно читая мои мысли, Ваня обернулся ко мне.
— Нам нужны запасы тех гемов, что ты притащил с девятого этажа.
— Хорошо, — кивнул я. — Ты точно справишься? Я могу чем-то помочь?
— Я и сам не знаю, как это будет делаться, так что… — он развёл руками.
— Ясно.
Мы сходили в мастерскую, чтобы взять мешок чёрных святых камней, и вышли с ним за пределы стены. Ваня велел мне раскрыть его и идти рядом. Я не понимал, что это был за обряд, но явственно различил отпечаток рунической магии. Это была какая-то мудрёная защитная сеть — Ломоносов медленно шёл и бросал камешек на землю, как пахарь сеет зерно.
В том месте, где он проходил, в небо взмывала полупрозрачная золотистая стена, а затем она также резко исчезала, дойдя до точки в воздухе прямо над поместьем. Насколько я понял, это была формирующаяся сфера — под землю барьер тоже распространялся.
Мы достаточно долго так передвигались, часов семь точно. У Вани шла носом кровь, но лезть со своим лечением я не рисковал, боясь сбить процесс. Его спина вся вспотела и промокла, а губы пересохли. Мы успели аккурат к самому закату. Секундная вспышка и последняя секция была выставлена, все линии сошлись и по сфере прошёл блик от заходящего солнца, а потом всё снова стало как обычно, без видимых следов защиты.
Пока Ломоносов сидел на траве, я зашёл в теневой мир и удивился. Мало того что меня чуть не ослепил этот светло-золотой шар, так он ещё был непроницаем снаружи. Я попытался пройти сквозь него, и ничего не получилось — это абсолютная зона без теней, самое безопасное место в мире. А вот изнутри видно всё, что происходит снаружи.
— Идеально, — подвëл я итог.
Эта защита эффективна не только против Обскуриана. Мало ли какие инквизиторы пришлют своих убийц, а тут такой сюрприз. Это стоило того, чтобы остаться в долгу перед Клирикросом.
Я помог Ване добраться до его домика и чуток подлатал. Оказалось, что сам магический недуг виноват лишь отчасти. Клирикрос периодически подпитывался запасами маны из лёгких, но системности в этом никакой не было. То есть, клирик не мог надеяться на бога света и потому старался ограничивать использование заклинаний.
Таким образом, для него это тело — просто удобный сосуд, чтобы существовать в мире живых в качестве наблюдателя и копить силы. А то, что он поломал жизнь своему преданному последователю, его нисколечко не волновало. Все эти видения и маназрение было как даром, так и проклятием для Вани. Оседавшая в лёгких мана накладывала на него множество запретов и сокращала срок жизни.
Потому неудивительно, что я не питал никаких иллюзий насчёт «святости» нашего божественного «друга». Тот сохранил свою человеческую сущность и действовал сугубо из эгоистических побуждений. А благое прикрытие вроде желания сохранить хрупкий мир тут совсем ни при чём.
Ломоносов осознавал, что если словит обострение мана-болезни, то Клирикрос будет торговаться со мной на какие-то уступки. Парень просто не хотел давать божку такую возможность. Обсуждать нюансы мы тоже не могли, потому что тот всё услышит или увидит.
Это, кстати, ещё одна неочевидная причина, почему мы с Ломоносовым расстанемся после миссии с «Северной» — не нужно, чтобы эта гадость уши грела и знала про все мои успехи и неудачи.
