«Надо ещё грузчиков нанять, стол вывезти, он килограмм сто весит… Эхма, дурак, старый дурак не верил, у-у-у, плешь дурная…»

На то, чтобы сделать попытку создания атланта, мне понадобилось полмиллиона рублей. Взял я их не из своих — проспонсировал род и Скаржинский. Ингредиенты поднапрягся и закупил Веремей, тот изначально не верил, что, во-первых, попытка удастся и, во-вторых, что я выживу. Оттого и тревожился.

Продавать столь сильный артефакт я не собирался, но он станет лучшей рекламой для сети наших артефакторных лавок. В такое грех не вложится, тем более что свои первые дивиденды Владимир уже получил с продажи пятидесяток. Они у меня стали выходить за четыре часа одна штука, раньше я тратил семь часов на сороковку. Вот что значит дополнительный клон сознания.

Часть мы отдали церкви, чтобы роду возобновить с ними контакт, ну и ещё десять штук Скаржинский взял на реализацию. Его человек уже вовсю суетился с продажей. Сейчас у меня все силы уходили на ремесленничество, потому что нужно было срочно набить материальную базу: дружина испытывала потребность в лучшем оснащении, а на всё это требуются денежки.

Провалялся я ровно сутки и встал уже посвежевший. За поздним завтраком отец ввёл меня в курс дела, ведь я выпал из жизни, считай на неделю.

— Приехали три друида, все по девяносто процентилей, двое разведчиков и один коневод, — рассказывал он бегло, мы сейчас были одни — женщины отправились спозаранку в город за покупками. — Стену полностью заменили на каменную, конюшню сейчас строим новую подальше отсюда, там и пастбище есть, и паддок уже смастерили. На той неделе поедем выбирать племенного жеребца. Янко пока взял на себя покупку инвентаря и найм помощников.

— А с орлами что? — уминая жареную картошечку с салом и солёным огурчиком, спросил я.

— С гнездовьями надо ещё повозиться, но каркас уже возвели, разберёмся, не волнуйся.

Отец твёрдо взял управление хозяйственной частью на себя, и потому работа кипела. Мишка Шатун упахивался, перетаскивая старшего барона по территории поместья. После всех дружеских поездок к соседям, походов по магазинам, заводам и фабрикам он ног под собой не чуял и валился от усталости. Борис словно заново ощутил вкус к жизни.

Я всё внимательно слушал и запоминал. Помещения, где раньше были мастерские зачаровальщиков, уже переоборудовали под склады и начали завозить туда товары. Обновился штат слуг, стало больше людей, ответственных каждый за свой сектор работы. Над всеми поставили нового управляющего, татарина Тахира. Феликсу он, конечно, не чета, но тут не требовалась природная хитрость рыжего проходимца, а скорее, наоборот, исполнительность и чёткое следование букве закона.

Книжный дом Софи наспех заделали и заколотили досками, чтобы никто чужой не лазил там. Недвижимости у Барятинских прибавилось так много, что нужна была правильная очерёдность в её реализации. Ремонт отложили до весны. Были мысли открыть там модный салон с платьями и аксессуарами. Феликс писал, что можно воспользоваться именем Барятинских для привлечения туда богатой знати.

В Громовце было мало элитных мест для женщин, где бы они могли собраться посплетничать, попить чай и заодно прикупить себе брюлики. А книжный дом «УваровЪ» как раз располагал множеством комнат, где всё это можно оборудовать.

Проекты, проекты, проекты — вот что крутилось в голове Бориса Барятинского. Я был рад, что дома у меня есть такой союзник, с которым мы идём нога в ногу и понимаем друг друга с полуслова. У обоих были схожие цели — возродить величие рода, и оба хотели гораздо большего, чем нынешнее наше положение.

Мной-то понятно, что двигало, а вот отец скорее чувствовал вину за то, что подкосил семейное наследие конфликтом с бывшим императором Павлом VI. Наши предки десятилетиями собирали капитал и магическую мощь, а тут в одночасье всё потерялось. Борис переживал, что передаст плохое наследие своим детям, потому так старался включаться в каждую мелочь. Он не хотел упустить второй шанс, подкинутый еë величеством судьбой.

— Есть ещё одна важная новость, — отпив из кружки чаю, сказал он. — Сегодня вечером приедет Алексей, а через неделю все остальные.

— Остальные это ты про кого? — не понял я.

— Ну, Олег, Никита, Дмитрий — ты чего? — непонимающе переспросил отец.

— А ты про это, здорово, — мои старшие братья решили посетить альма матер.

— Да, вся семья скоро будет в сборе, — улыбнулся Борис, — давно такого не было.

Не сказать, что я сильно рад возвращению слабохарактерного Алексея, что в прошлый раз меня чуть не угробил на охоте, но вот с остальными родичами интересно будет познакомиться. Не должны же они быть такими же сволочами, как и средний братец?

Я, как всегда, оставил после себя гору немытой посуды и, попрощавшись с отцом, выехал в город. Сегодня ману пока что не тратил — на всякий случай. Если я знаю, что проведу в поместье весь день, то смело это делаю, а так, кто его знает, сколько доброхотов готово мне всадить заклинаньице в спину?

Двери неприметного «Прайда», элитного клуба только для своих, приветливо открылись передо мной. Сегодня Скаржинского не было — вместо него управляющий, но я в представлении не нуждался, потому получил обслуживание по высшему разряду. Через Мамона я успел назначить кое-кому встречу, и нам даже отвели целую библиотеку под приватный разговор.

— Господин Сазонов, — протянул я ладонь ухоженному мужчине с одним слепым мутным глазом, на его руке был большой перстень с рубином, а сам он казался улыбающимся волком, неестественно дружелюбным и льстивым для столь грубой и агрессивной внешности.

— Ваша милость, Артём Борисович, добрый день, — он встал и вцепился в мою ладошку своими двумя огромными граблями.

В пепельнице дымилась импортная сигара, а рядом с ней отсвечивал коричневыми оттенками виски в гранëном стакане. Бутылка с пëстрой этикеткой стояла чуть поодаль.

— Маловато сегодня народу, — заметил я.

— Что поделать, — деланно пожал плечами промышленник, — утром — семья, вечером — веселье, но мы с вами деловые люди, Артём Борисович, для нас нет этих временных условностей.

Я уселся напротив него и вежливо отказался от выпивки.

— Условностей, может быть, и нет, но своё время я ценю. Так что давайте сразу к делу, вот, — я выложил на стол простенькие, кое-как сварганенные ножны с теневым атлантом.

Цепкие глаза Сазонова быстро метнулись по дорогущей вещичке, но дух бывалого торговца всё-таки взял верх.

— Можно? — спросил он, протягивая руку, я кивнул.

Однако, если вначале Сазонов ещё как-то крепился, но, когда оголил кинжал, лицо сразу всё рассказало. В нём читался алчный блеск. За такие вещи убивали. Нет, не так. За такую вещь можно было вырезать маленький город.

Дело даже не в её стоимости, а в чрезвычайной редкости. Мастеров теней такого уровня по пальцам пересчитать можно. Любой уважающий себя амбициозный зачаровальщик мечтал умереть вот так: став оружием, но беда в том, что, пройдя пик своего развития, людям присуще наслаждаться привилегиями статуса. Да и пожить подольше тоже хочется.

Я здесь никого не виню — это личное дело каждого мастера: желает он уйти на пике, создав атлант, или послужить другой цели. Например, вместо одного мощнейшего клинка в сто процентилей, можно создать несколько десятков на процентиль поменьше.

Числовая разница между ними несущественная, но пропасть между тем, что давал атлант, и простым артефактом — неимоверная. В то же время хорошо вооружённая армия даст больше, чем один сильный воин. Поэтому тут спорный вопрос, кто полезнее: смертник или трудяга-ремесленник.

— Невероятно, — поблескивая лезвием, произнёс Сазонов. — У нас в России сейчас таких всего восемь, это девятый.

— И вы знаете всех их владельцев? — поинтересовался я.

— Лично знаком только с одним. Господину Распутину посчастливилось получить теневой атлант из рук Его Величества за победу над скандинавами. Этой чести не каждый удостаивается.