К счастью, Тина оказалась не из тех, кто позволяет появляться неловким паузам в разговоре. Она болтала практически без умолку. Ее жизнерадостный монолог перемежался лишь отдаваемыми мне приказами: заняться соусом для салата, принести рулон кухонных полотенец, которые заодно сойдут за салфетки, открыть еще пива.

Было совершенно очевидно, что других гостей не ждали. Мое настроение колебалось между облегчением от того, что не придется встречаться с кем-то еще, и сожалением, что не удастся найти прибежище в гуще толпы.

Тина щедрой рукой брызнула на мангал жидкостью для зажигалок и с воплем отскочила от стены полыхнувшего огня.

— Говорили тебе, что больше нельзя! — засмеялась Дженни.

— Я здесь ни при чем! Оно само как хлынет!

От мангала валили клубы дыма.

— Ну вот, а кто-то сетовал на нехватку жара, — прокомментировал я, отступая вместе с женщинами под напором палящего воздуха.

Тина шлепнула меня по руке:

— За такие слова вам поручается принести еще пива.

— А вам не кажется, что сначала лучше убрать салат? — спросил я.

Пелена дыма совершенно заволокла столик, где стояли неприкрытые тарелки.

— Ах, чтоб тебя! — Тина метнулась внутрь облака спасать продукты.

— Проще перетащить все скопом, — сказал я и ухватился за столик.

— Джен, помогай ему, а то у меня руки заняты, — скомандовала Тина, убирая миску с макаронами.

Дженни бросила на нее кислый взгляд, однако ничего не сказала. Вдвоем мы отволокли стол подальше от дыма, но как только моя помощница отпустила свою сторону, столешница накренилась, и тарелки со стаканами заскользили.

— Осторожно! — закричала Тина. Я прыгнул и сумел-таки в последний момент подхватить столик, при этом мое предплечье соприкоснулось с рукой Дженни.

— Держу-держу, можете отпускать, — сказал я.

Дженни убрала было руку, но столик вновь зашатался. Девушка опять ухватилась за свой край.

— Ты же уверяла, что починила! — упрекнула она подбежавшую Тину.

— Починила, починила! Я напихала бумажек, где ножки отошли!

— Напихала?! Надо было засунуть хорошенько!

— Насчет засунуть время еще будет.

— Тина! — Дженни зарделась, сдерживая при этом смех.

— Ай, столик, столик держи! — запричитала Тина, глядя на дрожащие ножки.

— Да не стой ты здесь! А пойди принеси… отвертку, что ли!

Тина помчалась на кухню, звякнув стеклярусной занавеской при входе. Оставшись придерживать столик, мы смущенно улыбнулись друг другу. Впрочем, ледок был сломан.

— Держу пари, вы рады, что к нам заглянули, — сказала Дженни.

— Да, такое со мной впервые.

— Вот-вот, не везде встретишь столь утонченные манеры.

— Это точно.

Тут она бросила взгляд вниз.

— Э-э… даже не знаю, как вам об этом сказать, но… вы совсем мокрый…

Я тоже посмотрел вниз и увидел, что из упавшей бутылки пиво лилось мне прямо на брюки, как раз ниже пояса. Я попробовал отодвинуться, и в результате струя потекла вдоль штанины.

— Боже мой, это просто невероятно! — воскликнула Дженни, и мы не смогли удержаться от смеха. Смеялись до тех пор, пока Тина не вернулась с отверткой.

— Что с вами такое? — спросила она и тут увидела мокрое пятно у меня на брюках. — Может, мне лучше прийти попозже?

После ремонта столика мне была вручена пара мешковатых шортов. По словам Тины, они в свое время принадлежали ее приятелю.

— Но вы можете оставить их себе. Он уже не потребует их назад, — добавила она, помрачнев.

Судя по кричащей расцветке шортов, ничего удивительного. С другой стороны, они были все равно лучше, чем мои залитые пивом брюки, так что я переоделся. Когда я вернулся в садик, Тина с Дженни захихикали.

— Какие симпатичные ножки, — заметила Тина, вызвав новый приступ веселья.

Вскоре гамбургеры зашипели над горячими углями. Мы съели их с салатом и хлебом, запивая вином, что я захватил с собой. Когда я решил подлить Дженни в стакан, она заколебалась:

— Только чуточку.

Тина вскинула брови.

— Ты уверена?

Дженни кивнула:

— Да-да, конечно.

Заметив мой вопросительный взгляд, она состроила гримаску.

— У меня диабет, так что приходится следить, что есть и пить.

— Какой тип — один или два? — спросил я.

— Господи, я все время забываю, что вы доктор. Тип один.

Я так и думал. СДI — самая распространенная форма диабета среди людей ее возраста.

— Ничего страшного, я всего лишь на низкой инсулиновой дозе. Как только я приехала сюда, доктор Мейтланд выписал мне рецепт, — добавила она извиняющимся тоном.

Наверное, ей неудобно говорить, что консультировалась не со мной, а с «настоящим» врачом. Напрасное беспокойство. Я уже привык.

Тина наигранно передернула плечами.

— Я бы в обморок постоянно падала, если бы пришлось каждый день колоться, как она.

— Ой, да брось ты, ничего особенного, — запротестовала Дженни. — Даже иглы не настоящие, а какие-то шприц-ручки… И хватит уже об этом, не то Дэвид застесняется и перестанет подливать себе вина.

— Боже сохрани! — ужаснулась Тина. — Мне же нужно с кем-то пить за компанию!

Вообще-то я и не собирался пить, за компанию с Тиной или как угодно, но по настоянию Дженни позволил наполнять свой стакан чаще, чем планировал. Впрочем, завтра суббота и неделя выпала еще та. К тому же мы неплохо проводили время. Даже не помню, когда я так развлекался…

Очень, очень давно было дело.

Единственное облачко, подпортившее нам настроение, набежало уже после того, как мы поели. Спустились сумерки, и в слабеющем свете Дженни сидела, глядя через сад на озеро. Я заметил, как помрачнело ее лицо, и догадался, о чем она вот-вот скажет.

— Все время забываю о том, что случилось. Как-то даже… виноватой себя чувствуешь, правда?

Тина вздохнула:

— Она хотела отменить этот вечер. Ей взбрело в голову, что людям не понравится, что у нас тут жареное мясо, веселье и тому подобное.

— Я подумала, что это будет неуважительно, — сказала мне Дженни.

— Почему? — требовательно спросила Тина. — Ты хочешь сказать, что другие люди не будут смотреть телевизор или пить пиво в кабачке? Все это очень печально и страшно, однако я не думаю, что нам надо носить власяницу, чтобы демонстрировать свое сочувствие.

— Ты знаешь, о чем я.

— Да, и еще я знаю, что за люди здесь живут. Если они решат точить на кого-то ножи, то сделают это по-любому, и не важно, виновен человек в чем-то или нет. — Тина помолчала. — Ну хорошо, я не самым лучшим образом выразилась, только это правда. — Она в упор взглянула на меня. — Вы ведь сами с этим столкнулись, не так ли?

Тут я сообразил, что до них, должно быть, долетели слухи.

— Тина… — предостерегающе сказала Дженни.

— А что? Какой смысл притворяться, будто мы ничего не слышали? Нет, понятно, что полиция захочет поговорить с местным доктором, но стоит кому-то одному вскинуть бровь, как тебя сразу запишут в преступники. Просто очередной пример, до какой степени у здешнего народа узкий взгляд на вещи.

— И длинные языки, — вскипев, подхватила Дженни. Впервые я заметил в ней признаки раздражительности.

Тина презрительно повела плечом.

— Лучше всего играть в открытую. Здесь и без того слишком много шепчутся. Я-то выросла тут, а ты — нет.

— Вы, кажется, несколько недолюбливаете Манхэм, — сказал я, желал сменить тему.

Она усмехнулась уголком рта.

— Была бы возможность, я бы отсюда убежала не оглядываясь. Я таких людей, как вы двое, понять не могу. Приехать сюда по доброй воле?!

Наступила внезапная тишина. Дженни встала с побелевшим лицом.

— Пойду сделаю кофе.

Резко откинув стеклярусную занавеску, она ушла в дом.

— Черт, — сказала Тина и виновато улыбнулась. — Действительно, длинный язык. И пьяный, — добавила она, отставляя стакан.

Сначала я подумал, что все случилось из-за меня, но потом понял, что это вовсе не так. Какова бы ни была причина, реакция Дженни ко мне отношения не имеет.