Рядом с Вепперсом восседали Джаскен, Лехтеви (еще одна девушка из его Гарема) и Кредерре, дочь Сапультриде от первого брака, которая пожелала задержаться в поместье дольше своих отца и мачехи, Джессере. Те улетели еще после вечеринки с новым потешным морским боем. Вепперс, немного придя в себя от разговора с Сингре, который оставил у него крайне тревожное впечатление, сделал все от него зависящее, чтобы его корабли не проиграли два раза подряд. Ставки никогда не были особенно велики, но для Вепперса это не имело никакого значения. Он хотел победить любой ценой.

Они летели над той самой крупнейшей лесопосадкой, следуя вдоль которой, можно было прилететь в Убруатер. Двигатели аэролета протяжно выли. Деревья лесополосы сгибались под напором воздушных струй, затем выпрямлялись опять. У Вепперса ухнуло в животе, когда летательный аппарат резко снизился и тут же снова взмыл в воздух.

Он увидел на диво крупную и красивую спевалину, вынырнувшую из вихря опадающих веток и темной листвы. Плюмаж птицы все еще был окрашен в тона, соответствовавшие брачному периоду. Вепперс зарядил установленное на треноге лазерное ружье и дождался, пока умная оптика загрузит изображение птицы и сопоставит его с самым крупным движущимся объектом в видоискателе. Сервомоторы ружья зашумели, наводя ствол на птицу и компенсируя серией точно рассчитанных вибраций перемещения аэролета. Когда перекрестье прицельной сетки призывно сверкнуло, Вепперс выстрелил. Заряд пробил птицу насквозь, и на том месте, где она только что была, пошел дождь из перьев. Спевалину смяло в жалкий комок, отдаленно похожий на человека, укрывшего голову плащом. Птица без звука упала обратно в чащу.

— Превосходный выстрел, хозяин! — воскликнула Лехтеви. Ей не потребовалось сильно повышать голос, чтобы он заглушил двигатели, потому что балкон был отгорожен от воздушного потока изогнутыми листами сверхпрозрачного стекла. Эти стекла можно было поднимать и опускать, а также раздвигать, если охотникам хотелось пострелять из других видов оружия, не только из лазерников, но в таком положении на балконе сразу делалось очень шумно и неприятно сидеть, причем от скорости этот эффект, увы, никак не зависел. Приходилось прибегать к берушам, а воздушные вихри безнадежно портили все, что достойно было называться дамской прической.

— Спасибо, — отозвался Вепперс, одарив ослепительно прекрасную спутницу мимолетной улыбкой, и посмотрел на девушку, что сидела по другую руку от него. — Кредерре, — позвал он, указав подбородком в сторону лазерника на треноге, стоявшего теперь перед гостьей. — Не хотите ли испытать себя?

Девушка покачала головой.

— Нет, Джойлер, я не могу. Птичек жалко. Я не стану по ним стрелять.

Кредерре была молода — не вступила в пору женского расцвета, но юридически считалась уже взрослой. Девушка выглядела неплохо, но красота ее была специфической — то была красота бледноватой ладно скроенной блондинки. Лехтеви, в темном величии ее красы, она, по совести говоря, в подметки не годилась.

Тем утром дома он наблюдал, как девушки плавают в подземном бассейне.

Бассейн этот был устроен в секторе, где прежде располагались ряды серверных стоек и прочей машинерии, обслуживавшей дом в те времена, когда значение его как центра власти и богатства семейства Вепперса было даже большим, чем ныне. Тогда из дома управляли распространением игр и служебных программ по всему Сичультианскому Установлению, границы которого непрестанно раздвигала космическая экспансия. Сейчас потребность в такой концентрации вычислительных мощностей отпала: центры обработки данных можно было строить где угодно, а вычислительные субстраты — встраивать в стены, потолки, ковры, шасси, половицы, монококи[147] и так далее. Поэтому обширные пространства в подвалах дома опустели. Теперь там тянулись бесконечные гаражи и склады, заставленные экзотическими автомашинами и механизмами; имелся там и огромный бассейн с водопадами, аромазонами, гидромассажными отделениями и даже отсеком для катания на водных горках. Вокруг бассейна были выставлены редчайшие кристаллы естественного происхождения, подчас превосходившие размером деревья. Тоненькое бледнокожее тело Кредерре быстро и ловко скользило на фоне темных, как ночь, плиток, которыми было выложено дно бассейна. Он едва успевал за ней следить.

Он знал, что ей это известно.

Собственно, он имел привычку наблюдать за всеми женщинами, достойными звания красавиц. Обычно это случалось даже помимо его сознания.

Но эта девушка могла быть ценным призом, за который стоило бы побороться. Он уже давненько ни с кем не трахался и даже не пытался никого затащить в постель. Такое поведение для него было необычно, и он полностью отдавал себе отчет в том, что эта досадная фобия развилась после неприятного происшествия с одной разрисованной в пух и прах шлюшкой, посмевшей откусить ему кончик носа.

Так он и не решился с тех пор ни к кому подкатить.

Он незаметно потрогал золотую накладку, прикрывавшую нос, и вежливо засмеялся.

— Смею вас уверить, мне тоже бывает жалко лесных тварей, но если б я не увлекался охотой, деревьев, среди которых они живут, тут не было бы вовсе, разве не так? Деревьев полным-полно, а спевалин и остальных птичек — и того больше. Охочусь тут я один. Большинство гостей ведут себя так же, как вы: отнекиваются. Брезгуют, я так думаю.

Девушка передернула плечами.

— Ну, раз вы так настаиваете...

Она улыбнулась довольной, победоносной (подумал он) улыбкой.

Он снова задумался, почему она решила остаться с ним, а он ей позволил. Конечно, технически она взрослая, совершеннолетняя и все такое. Вепперса забавляло, когда его друзья, деловые партнеры и просто знакомые пробовали подсунуть ему своих дочерей, а иногда и жен. В этом тут все дело, наверное. Он полагал, что вряд ли кто-то до сих пор всерьез рассчитывает породниться с ним, но даже случайная связь, интрижка, может быть очень полезна для человека с амбициями. Вепперс осмотрелся: Джаскен стоял за его спиной, готовый выслушать любые приказания. На его лице поблескивали Окулинзы, нацеленные на открывавшийся за передним блистером балкона пейзаж. Одна рука по-прежнему была перевязана и заключена в лангетку.

— Джаскен, ты не мог бы подойти и показать госпоже Кредерре, как это делается?

— Да, хозяин.

— Лехтеви, — скомандовал Вепперс, — почему бы тебе не отлучиться на минутку и не понаблюдать, как пилот управляет нашим суденышком?

— Сейчас, господин.

Лехтеви плавным движением поднялась со своего места. Под короткой юбкой соблазнительно выступали длинные ноги. Роскошные темные волосы разметались по плечам, когда девушка наклонилась, протискиваясь в коридор, ведущий в главную каюту и оттуда к пилотской рубке.

Джаскен занял ее кресло, поднял с глаз Окулинзы, включил лазерник и одной рукой без труда поднял оружие.

Почти без промедления он выстрелил, поразив молоденького черного дрозда. В вихре индиговых перышек птица свалилась в гущу медной листвы, которую разбередила воздушная струя аэролета.

— Вы не беспокоитесь, что ваша любовница отвлечет внимание пилота? — поинтересовалась Кредерре. — Эта штука летит так низко, а девушка, прямо скажем, восхитительна.

— А хотя бы и так, — сказал Вепперс, касаясь пальцем кнопки в подлокотнике кресла, чтобы подвинуться ближе к гостье. Моторы негромко зашумели. Девушка едва заметно подняла брови, когда кресло Вепперса преодолело разделявший их проем, и мягкие подлокотники соприкоснулись. — Это делается автоматически, — пояснил он. — Пилот — скорее символическая фигура. Он и не нужен-то, если честно. Большинство важнейших операций система выполняет сама, руководствуясь заданными координатами пункта назначения. Существует пять уровней контроля и коррекции курса. Она следит, чтобы мы оставались над сценой и не сделались ненароком частью декораций.

— Пять? Ого, — тихо, заговорщицким тоном произнесла девушка, склоняя к нему головку. Длинные светлые волосы Кредерре почти касались обивки его кресла. Она пытается флиртовать с ним или проявляет сарказм? У молодых женщин эти реакции сложно различить даже опытному обольстителю. — А зачем так много?