«Извините за мои ухищрения. Воздух здесь очищается, чтобы исключить возможность внедрения наноустройств, которые могли бы прочесть подобный контакт между нашими глазами, мебель укрыта пленкой по той же причине. Даже дым, который я выдыхал в баре, содержит добавку, очищающую легкие от таких устройств. Мне удалось приблизиться к вам только после вашего прибытия на борт корабля “Вдохновляющий, слияние, посылка вызова”, и конечно, все из кожи вон лезут, чтобы как-нибудь ненароком не обидеть мортанвельдов. Я счел за лучшее прибегнуть к крайним мерам предосторожности! Я, конечно, понимаю, что вы не можете отвечать мне таким же способом, так что позвольте объяснить, почему я здесь и почему связываюсь с вами таким образом».

Она чуть-чуть приподняла брови.

«Итак, я Беглый, хотя лишь технически; три с половиной тысячи лет я прилежно таскал мелкие корабли по системникам на просторах Большой галактики, состоял на действительной службе во время Идиранской войны и даже не раз отличился, особенно в первые отчаянные годы. После всего этого я решил, что мне полагается длительный отпуск. Возможно, отставка, если уж быть откровенным, хотя я и оставляю за собой право передумать!

Последние восемьсот лет я бродяжничал по галактике, повидал всевозможные цивилизации и народы. Но всегда остается что посмотреть. Галактика обновляется и перестраивается быстрее, чем ты по ней перемещаешься. Так или иначе, я и вправду очарован пустотелами, проявляю особый интерес к Сурсамену и во многом — к вашему Восьмому уровню. Когда до меня дошли слухи о гибели вашего отца — примите мои соболезнования — и прочих печальных событиях, в том числе о смерти вашего брата Фербина, я тут же решил предложить свою помощь сарлам вообще и детям покойного короля в особенности.

Я предположил, что вы вернетесь домой, но при этом приобретенные вами возможности отнимут или ограничат. Я знаю, что вы возвращаетесь без корабля, автономника или другого вспомогательного средства, а потому предлагаю свои услуги.

Не в качестве прислужника или курьера — мортанвельды такого не допустят, — но в качестве друга. На крайний случай. Если вам это нужно. Сурсамен и особенно Восьмой, похоже, стали довольно опасным местом, и путешественнику-одиночке могут понадобиться все друзья, которых удастся вызвать.

Я — то есть корабль — сейчас нахожусь на некотором расстоянии от вас, но иду вровень со звездолетом “Вдохновляющий, слияние, посылка вызова”, оставаясь в разумной близости от этого аватоида, чтобы извлечь его быстро в случае надобности. Однако мое намерение, если коротко, состоит в том, чтобы добраться напрямую до Сурсамена. Этот аватоид или другой — у меня их несколько — будет там. Мы с ним готовы предоставить вам всю необходимую помощь.

Можете не отвечать прямо сейчас. Обдумайте услышанное и на досуге, без спешки примите решение. Когда встретите мой аватоид на Сурсамене, сообщите мне о вашем решении через него. Я ничуть не обижусь, если вы откажетесь. Это ваше право. Однако примите заверения в моем уважении и знайте, уважаемая дама, что я всегда к вашим услугам.

Вскоре я остановлю передачу данных. Думайте, хотите ли вы сделать вид, что я прочел ваши мысли — на случай, если за нами наблюдают.

Сигнал заканчивается на нуле: четыре, три, два, один...»

Джаи Серий сидела, уставившись в глаза молодого человека напротив нее. Милостивый мой землеройный МирБог, думала она, все мои потенциальные любовники оказываются машинами. Ужасно.

С того мгновения, как они уставились друг другу в глаза, прошло всего полминуты. Джан Серий неторопливо откинулась назад, улыбнулась и покачала головой.

— Мне кажется, ваш фокус со мной не действует, сударь.

Квайк улыбнулся.

— Что ж, он действует не со всеми, — сказал он и поднял кубок, который издал высокий приятный звон. — Может быть, в другой раз мне будет позволено попробовать снова.

— Может быть.

Они чокнулись колокольчиками-кубками, сдвоенный звук был на удивление мелодичным. Джан Серий решила не принимать всерьез предложение, сделанное перед тем, как бокалы перестали звенеть.

Разговор продолжался еще какое-то время. Она слушала истории о путешествиях, исследованиях и приключениях. Это оказалось занятно — не пришлось напускать на себя деланое любопытство. Было увлекательно думать о том, какие из случаев правдивы и пережиты самим кораблем (если предположить, что такой корабль действительно существовал), какие пережиты аватоидом при наблюдении со стороны корабля, а какие — выдуманы, чтобы обмануть возможных шпионов: пусть считают, что все это связано с реальным человеком, а не с недокорабельной аватарой в людском обличье.

В ответ Джан Серий поведала что-то о своей жизни на Сурсамене. Потом она ответила на большинство жадных вопросов Квайка, избегая некоторых тем и пытаясь не выдать своей реакции на его предложение.

Но конечно, она откажется от его помощи, от помощи корабля. Если «Человеческий фактор» работает сам по себе, то он либо безнадежно наивен, либо совершенно безумен; ни то ни другое не вызывает доверия. Не исключено, правда, что он работает на ОО либо еще более секретную структуру, и его наивность или безумие поддельны. Это еще тревожнее. А если Квайк и «Человеческий фактор» работают на ОО, то почему Анаплиан перед отлетом с Прасадаля не предупредили о них? Или хотя бы тогда, когда она покидала Культуру, переходя на попечение мортанвельдов.

Что здесь происходило? Она хотела одного: вернуться домой и отдать последний долг умершему отцу и погибшему, по слухам, брату, ненадолго погрузиться в прошлое и, возможно, навсегда проститься с чем-то (непонятно только с чем — наверное, это станет ясно позднее). Она сомневалась, что сумеет помочь Орамену, — но если сумеет, сделает для него что-нибудь без большого напряжения. После этого она оставит Сурсамен, вернется назад в Культуру, а если возьмут — то и в ОО, к работе, которую она любила, несмотря на все разочарования, трудности, боли сердечные.

Зачем вообще кораблю Культуры понадобилось вступать в игру сейчас, когда она возвращалась на Сурсамен? Случай-то был пустячным: сомнительный спор о престолонаследии в ничтожном, пропитанном насилием, недемократичном племени, интересном лишь тем, что обитает на планете относительно редкого и экзотичного типа. Не требуется ли от нее сделать что-то на Сурсамене? Если так, то что именно? Ведь ее не проинструктировали, не дали никакого задания, лишили многих возможностей.

Ее одолевали сильные подозрения, что будет очень глупо высовываться и делать что-то сверх запланированного. Она и без того накликала неприятности на свою голову, оставив миссию на Прасадале и отправившись домой, в сентиментальный отпуск. К чему пополнять список обвинений? Учебный курс ОО содержал массу историй об отделившихся агентах, которые по собственному почину предпринимали чудаческие операции. Обычно их ждал плохой конец.

Лишь несколько историй повествовали об агентах, которые упустили очевидную возможность продуктивно вмешаться в события, не имея инструкций. Как всегда, подчеркивалось, что следует придерживаться плана, но быть готовым к импровизации. (А также слушать своего автономника или другого сопровождающего: предполагалось, что они более уравновешенны, менее эмоциональны, чем ты, и именно поэтому находятся рядом.)

Придерживайся плана, а не просто исполняй приказания. Если тебя просят сделать что-то по плану, то у Культуры принято, чтобы ты принимал хоть участие в его составлении. И если по ходу дела обстоятельства стали другими, надо проявить инициативу и смекалку, изменить план и действовать соответственно. Нельзя слепо исполнять приказы, если обстановка изменилась и они не способствуют достижению цели либо идут вразрез со здравым смыслом или общепринятыми представлениями о порядочности. Иными словами, ответственность с тебя никто не снимает.

Стажерам ОО (особенно выходцам из иных цивилизаций) казалось иногда, что жить легче тем, кто поклялся подчиняться приказам, кому разрешено прямо, без раздумий, идти к цели, а не мучиться этическими проблемами. Но именно это различие в подходах считалось основной причиной, по которой Культура в целом и ОО в частности нравственно превосходят всех остальных. Такие мучения и колебания, как признавали все, являлись лишь небольшой тактической помехой. Куда важнее было чувствовать себя нравственно выше цивилизаций того же уровня.