Хумли откинулся назад, чуть ссутулился и снова откашлялся.

— Вы нарочно затрудняете мою миссию, госпожа Анаплиан.

— Разве? С какой стати?

Он задержал на ней взгляд и покачал головой.

— И еще, — сказал он, глубоко вздохнув. — Разум корабля попросил меня задать вам вопрос насчет одного предмета в вашем багаже.

— Так и попросил?

— Это нечто необычное. Похоже на ножевую ракету.

— Понятно.

— Вам известно, что она там?

— Мне известно, что там что-то есть.

Гасартравхара улыбнулся ей.

— Нет-нет, за вами не ведут слежки — ничего такого. Просто корабль сканирует все, что попадает на борт, а такие вещи сразу видны.

— Неужели КССД всегда озабочены сугубо личными вещами пассажиров?

— Обычно — нет. Как я уже сказал...

— Сложности с мортанвельдами.

— Да.

— Позвольте сказать вам правду, господин Гасартравхара.

Тот снова выпрямился на своем стуле.

— Хорошо, — сказал он, словно готовясь к чему-то неприятному.

— Я работаю в Особых Обстоятельствах. — Глаза его расширились. — Но сейчас я не при исполнении. Может быть, даже отчислена. И не исключено, что навсегда. Они вырвали мои когти, Хумли. — Изогнув бровь, Анаплиан подняла руку и показала ему ногти. — Видите? — Хумли кивнул. — Десять дней назад у меня были ногти, оснащенные системой когерентного излучения. Любой из них мог бы проделать у вас в голове дыру размером с кулак. — Господин Гасартравхара, казалось, был впечатлен и даже занервничал. Анаплиан посмотрела на свои пальцы. — А теперь... теперь вместо них обычные. — Она пожала плечами. — Я лишилась и многого другого: очень полезных, опасных, высокотехнологических штук. — Она пожала плечами. — Я простилась со всем этим. И все из-за так называемых сложностей с мортанвельдами. Сейчас я совершаю частную поездку домой, где потеряла сразу отца и брата.

Гасартравхара посмотрел на нее облегченно и смущенно, потом неторопливо кивнул.

— Искренне сочувствую вам.

— Благодарю.

Он снова откашлялся и извиняющимся тоном спросил:

— А ножевая ракета?

— Она тут зайцем. Я не должна была ее брать, но автономник, который ее контролирует, хочет защитить меня, — объяснила Анаплиан, очень осторожно подбирая слова.

— Вот как, — произнес Гасартравхара со слезливым сочувствием в голосе и во взгляде.

— Он старый и становится сентиментальным, — строго сказала она.

— Понятно. И тем не менее...

— И тем не менее — пока ничего. Он нас обоих доведет до беды, если не будет осторожным. Так или иначе, я буду признательна, если в ОО не узнают о наличии этого устройства на борту корабля.

— Вряд ли это будет проблемой, — улыбнулся Хумли.

«Да-да, — подумала Анаплиан, заговорщицки ухмыляясь, — всем нравится думать, что они натянули нос ОО». Она кивнула на доску.

— Ваш ход.

— Кажется, я проиграл, — расстроенно признал Гасартравхара, потом недоверчиво посмотрел на собеседницу. — Согласившись играть с вами, я не знал, что вы из ОО.

Анаплиан взглянула на него.

— Однако я все время играла по тем же правилам. Без посторонней помощи.

Хумли улыбнулся, по-прежнему с сомнением, потом протянул руку.

— Ладно, партия, думаю, за вами.

Они обменялись рукопожатием.

— Спасибо.

Хумли потянулся и закрутил головой.

— Кажется, пора завтракать. Пойдемте со мной?

— С удовольствием.

Оба принялись убирать фигурки.

Что ж, она сделала для идиота-автономника все, что могла. Если вести о его приключениях дойдут до ОО, то не по ее вине. Но похоже, ему и ей должно было сойти с рук то, что в ножевой ракете помещается мозг опытного автономника ОО, а не обычный слабый мозг ракеты.

Похоже, так. Но кто мог знать наверняка?

КССД «Не пытайся делать это дома» был относительно небольшим и переполненным. Сюда набились люди и корабли, оказавшиеся здесь в силу совпадений маршрутов, расписаний и обстоятельств. Анаплиан была предоставлена каюта не на самом КССД, а на одном из кораблей внутри его, который еще строился, — на экспедиционном корабле Контакта класса «Равнина» под названием «Тонкий сдвиг акцента». Класс был относительно новым, и звездолет явно мог решать — стать ли ему большим кораблем Контакта или малым внутрисистемником. Так как строительство продолжалось, Анаплиан, чтобы попасть в свою каюту, порой ждала, пока ту или иную деталь переместят по доку, где сооружались малые корабли.

Собственно, и каюта не была ни каютой, ни даже частью строящегося корабля. Для Анаплиан выделили один из модулей ЭКК — небольшой каботажный транзитный транспорт, размещенный в нижнем ангаре судна вместе с полудюжиной других. Модуль изменил свой интерьер, установив новую мебель и стены. Анаплиан нравились его размеры — модуль мог транспортировать до сотни человек; однако на борту строящегося корабля больше никого не было, как и на других кораблях или модулях в доке, и она испытывала странное чувство одиночества — быть отрезанной от всех на битком набитом корабле.

В такой карантин ее поместили, конечно же, неспроста — но неважно. Обладать просторным помещением на переполненном корабле — почти привилегия. В своей изолированности Анаплиан чувствовала себя не парией, а избранной персоной. Иногда, подумала она, королевское воспитание идет на пользу.

В третью ночь на борту корабля «Не пытайся делать это дома» ей приснился сон про то, как ее ребенком возили посмотреть большой водопад Хьенг-жар на Девятом, уровнем ниже.

Полуосознанное управление сновидениями даже не было преимуществом сотрудников ОО — скорее делом опыта, практикой, которой обучались (уроженцы Культуры — в детстве, Анаплиан — в ранней молодости). Если не считать самых банальных снов, рождавшихся в отходах памяти, Джан Серий привыкла наблюдать за происходящим почти что отстраненно-аналитически, а иногда вмешиваться и влиять на события, если сон грозил перерасти в кошмар.

Она давно уже перестала удивляться тому, что во сне можно испытывать удивление. Что за мелочи в сравнении с ощущениями, которые испытываешь с тех пор, как ОО дал тебе полный контроль над сильно измененным, улучшенным телом и центральной нервной системой!

Их компания сошла с небольшого поезда. Анаплиан держала за руку свою няньку и наставницу госпожу Махашу. Поезд сам по себе был новшеством — длинная составная штука, похожая на несколько соединенных паровиков, которые тащит одна мощная машина, только не по дороге, а по рельсам! Она о таком в жизни не слышала. Поезда, рельсы и станции показались ей замечательными и современными. Надо сказать отцу, что он непременно должен завести у себя поезда, — когда тот вернется из далеких стран, где не дает злым людям творить зло.

Станция была переполнена. Госпожа Махаша крепко держала свою воспитанницу за руку. Народу прибыло много, да еще и этот гвардейский эскорт (с ними поехал ее очень важный брат Элим, будущий король, а потому и отношение к ним было особое), но все же, как сказала утром во время одевания госпожа М., они далеко от дома, на другом уровне, среди чужеземцев. А все знали, что чужеземец — тот же варвар. Приходилось быть осторожными: держаться за руки, делать, что говорят, и никуда не ходить. Они собирались увидеть величайший водопад в мире, а ведь Джан Серий не хочет, чтобы ее унес этот ужасный поток, правда?

Нет, сказала она, конечно не хочет! Стояли холода. В этих местах погода все время менялась, и река со знаменитым Водопадом нередко замерзала. Госпожа М. закутала девочку в шубу, надела на нее рейтузы и шапку, затискивая и утрамбовывая ее, застегивая здесь, затягивая там. Госпожа М. была крупной и толстой, ее седые брови сходились на переносице. Ей всегда что-нибудь не нравилось, и нередко это было поведение Джан Серий, но она ни разу не ударила Джан; иногда, правда, покрикивала на нее, но потом, к счастью, и всегда обнимала. Джан Серий однажды попыталась обнять отца, одетого для какого-то приема, — кое-кто из придворных тогда подшучивал над ним. Отец просто оттолкнул ее.