Каждая башня, там, где она расширялась у основания каждого уровня, имела сотни порталов, предназначенных для транспортировки жидкости, которой Мантия предположительно собиралась заполнить планету. На Восьмом порталы были минимум на сотню метров засыпаны землей и залиты водой. Но кроме того, почти на всех башнях порталы давно и надежно были замурованы октами и аултридиями. Ходили слухи — и окты никак не пытались их опровергнуть, — что другие народы, другие правители пытались подорвать замурованные порталы, желая проникнуть внутрь. Однако обнаружилось, что они абсолютно непроницаемы для тех, кто не владеет технологией, позволяющей путешествовать между звезд, а тем более — внутри башен. Еще обнаружилось, что любая попытка проникнуть через портал неминуемо вызывает гнев октов. Правители, предпринимавшие их, были убиты, а народы — рассеяны или переведены на другие уровни, в более суровые условия.

Лишь в одной башне из тысячи оставался единственный портал, открывавший доступ внутрь и расположенный на доступной высоте (с помощью телескопов выяснилось, что над атмосферой, в сотнях километрах над землей, также имеется нечто напоминающее порталы). Обычно о близости открытой башни свидетельствовала башня доступа гораздо меньших размеров — хотя, по человеческим представлениям, и она была громадной.

Оказалось, что башню доступа Д’ненг-оал на удивление трудно обнаружить в темноте. Они один раз облетели вокруг башни под плотным одеялом туч, чувствуя себя зажатыми между поднимающимся туманом и опускающейся темнотой. Фербин сначала волновался, как бы не врезаться среди мрака в малую башню (лететь приходилось всего в сотне метров над землей, а башни доступа как раз достигали этой высоты), потом — что они вообще выбрали не ту башню. На карте, с которой они сверялись раньше, была обозначена открытая башня, но расположение башни доступа показано не было. Еще на карте имелся Денгроал — довольно крупный город неподалеку от близполюсного основания главной башни, но никаких его признаков не наблюдалось. Фербин надеялся, что Денгроала просто не видно в тумане.

Башня доступа открылась им, когда ее верхние двадцать метров вдруг засверкали рядом гигантских колец, таких ярких, что Фербин и Холс на миг ослепли. Оказалось, что башня в какой-нибудь сотне больших шагов перед ними, а ее вершина — чуть выше высоты их полета, почти в облаках. Голубоватый свет выхватывал из темноты туманистую подложку, напоминавшую некий перевернутый ландшафт. Фербин с Холсом притормозили, заложили вираж, а потом жестами договорились сесть на вершине. Кауды настолько устали, что даже не сильно протестовали, когда их снова заставили набрать высоту.

Вершина башни доступа имела в поперечнике около пятидесяти больших шагов. Ее опоясывали светящиеся синие кольца, напоминавшие мишень для стрельбы. Свет медленно пульсировал, то разгораясь, то тускнея, — казалось, это бьется какое-то чужеземное сердце.

Они сели на ближайшей стороне башни. Испуганные кауды в последнем отчаянном усилии засучили ногами и забили крыльями, когда обнаружилось, что ноги расползаются на гладкой поверхности, что та не дает такой же надежной опоры, как земля или камень. Но потом их когти все же зацепились за что-то, крылья еще раз встрепенулись, не давая упасть, и наконец животные замерли, издав громкий свистящий звук, в котором слышалось облегчение. Они опустились — тела чуть подрагивали, крылья были полураскинуты от усталости — и, тяжело дыша, положили головы на поверхность. Каудов окружал голубой свет. Пар от их дыхания плыл над плоской синеватой верхушкой башни и неторопливо рассеивался.

Фербин спешился. Суставы его хрустели и ныли, как у старика. Вытянув спину, он пошел к Холсу — тот потирал ногу, придавленную мерсикором.

— Ну вот мы и на месте.

— Довольно странное место, ваше высочество, — отозвался Холс, оглядывая широкую круглую вершину башни — на взгляд абсолютно плоскую, правильной формы. Глаз цеплялся лишь за кольца голубого света, исходившие от заделанных заподлицо полос шириной в руку.

Фербин и Холс стояли посередине между центром и краем башни. Вокруг разливался голубоватый свет, сообщая людям и животным призрачный, нездешний облик. Фербина трясло, хотя было не очень холодно. Он оглянулся, но ничего не разглядел за пределами голубых кругов. Медленно двигающиеся тучи казались совсем близкими — протяни руку и достанешь. Разгулявшийся было ветер тут же стих, перейдя в прохладное дуновение.

— Хорошо хоть тут никого нет, — сказал принц.

— И слава богу, ваше высочество, — откликнулся Холс. — Хотя, если кто-нибудь наблюдает за вершиной и может видеть сквозь туман, он уже знает о нашем появлении. Ну да ладно. Так что теперь?

— Понятия не имею, — признался Фербин.

Он никак не мог вспомнить, как получают доступ в башню. Когда он поднимался на поверхность с Элимом и другими, то вертел головой по сторонам и почти не запомнил порядок доступа — этим занимались слуги. Увидев досаду на лице Холса, он снова оглянулся. Взгляд его задержался на центре поверхности башни.

— Может быть... — начал он, показывая на сверкающую точку в центре голубых колец, и в этот момент прямо на их глазах середина медленно, ровно поднялась в воздух.

Из самого центра башни, словно труба телескопа, выдвинулся цилиндр сантиметров тридцати в поперечнике. Верхушка цилиндра пульсировала голубым, в унисон с кругами, расходящимися от нее.

— Это может оказаться полезным, — сказал Фербин.

— Только чтобы каудов привязывать, а для другого вряд ли сгодится, ваше высочество, — с сомнением проговорил Холс. — Больше-то их привязать не к чему.

— Я посмотрю, — предложил Фербин, не желая показать, что испуган.

— А я подержу вожжи.

Фербин направился к тонкому цилиндру. Когда он приблизился, светящийся серый восьмиугольник, казалось, занял нужное положение — теперь он был вровень с лицом Фербина и смотрел на него. Восьмиугольник несколько походил на фигуру окта. Поверхность цилиндра была влажной — начал накрапывать дождичек.

— Повтор, — прошелестел чей-то голос и, прежде чем Фербин успел ответить, продолжил: — Шаблоны, да. Назначение: периодичность. Как вуали переходят в октов, так одна итерация переходит в другую. Интервал есть знак, так сотворяется. Но еще, повторение показывает недостаток знаний. И опять, продолжайте путь. Следует сигнал, который не есть сигнал, просто энергия. Конец.

Октоподобный восьмиугольник потускнел, и цилиндр стал беззвучно погружаться обратно.

— Постойте! — закричал Фербин и ухватил цилиндр обеими руками в попытке удержать. Тот был холодным на ощупь — видимо, металлический. И без того довольно гладкий, он от влаги сделался еще и скользким, неумолимо уходил вниз, и все попытки Фербина удержать его не возымели ни малейшего эффекта.

Потом цилиндр словно заколебался — остановился и вновь поднялся на прежнюю высоту. Серый восьмиугольник — что-то вроде экрана, догадался Фербин, — снова ожил на поверхности. Прежде чем раздался голос, Фербин закричал:

— Я Фербин, принц дома Хаусков, у меня на руках документы, подтверждающие мое право на гарантированное путешествие под защитой наших почтенных союзников-октов! Я хочу поговорить с башнемастером — с Айайком.

— Очернение есть... — начал было цилиндр, но осекся. — Документы? — спросил голос через несколько мгновений.

Фербин расстегнул куртку, вытащил серые конверты толщиной в палец и принялся размахивать ими перед экраном.

— Полномочиями Селтиса, главного схоласта схоластерии Анджринх, — сказал Фербин и добавил: — С Восьмого, — отчасти для того, чтобы исключить недопонимание, а отчасти, чтобы показать: он человек, знакомый с реалиями планеты, а не пустоголовый идиот, который на спор добрался до вершины башни.

— Ждать, — сказал шелестящий голос. Экран снова погас, но теперь цилиндр остался на месте.

— Ваше высочество? — окликнул Фербина Холс, держа в руках вожжи заснувших каудов.

— Что?

— Просто хотел знать, что случилось, ваше высочество.