– П-п-помогите! – пропищал пророк.

После этого из его рта вырывались лишь какие-то сдавленные звуки. Потом белые глаза выкатились, огромная туша содрогнулась, голова-купол посинела.

Кто-то в толпе начал завывать. Господин Первый, посмотрев на Хорзу, поднял свой пистолет. Хорза напрягся и плюнул что было сил.

Слюна полетела в лицо господину Первому. Плевок в форме серпа раскинулся от рта до уха, захватив один глаз. Господин Первый отшатнулся. Хорза набрал в легкие воздуха и засосал еще яда, потом плюнул, одновременно дунув. Второй плевок попал прямо в глаза господину Первому. Тот ухватился за лицо, выронив пистолет. Вторую его руку все еще сжимал кулак Фви-Сонга, тучное тело которого сотрясалось и дрожало, глаза были широко открыты, но ничего не видели. Людей, державших Хорзу, стала одолевать неуверенность – он это сразу почувствовал. В толпе раздались новые крики. Хорза дернулся всем телом, зарычал и снова плюнул – на сей раз в одного из тех, кто держал шест, к которому была привязана рука Хорзы. Человек пронзительно закричал и отшатнулся. Другие, бросив и его, и шест, метнулись прочь. Тело Фви-Сонга стало синеть, начиная от шеи; он по-прежнему дрожал и одной рукой держался за горло, а другой – держал господина Первого. Тот упал на колени, опустив голову, и стонал, пытаясь стряхнуть слюну со своего лица, чтобы прекратилось это невыносимое жжение в глазах.

Хорза быстро оглянулся; Едоки смотрели – кто на своего пророка и его первого ученика, кто на Хорзу, но ничего не делали, чтобы помочь этим двоим или остановить незнакомца. Некоторые из них плакали или вопили, некоторые продолжали распевать – торопливо и с опаской, словно опасаясь, что сказанное ими остановит те ужасы, что происходили на их глазах. И все же они постепенно отступали все дальше от пророка, от господина Первого и от мутатора. Хорза напрягся и дернул рукой, привязанной к шесту; та стала высвобождаться.

– Аа-а-а!

Господин Первый неожиданно поднял голову; рука его была прижата к глазам, и он вопил во всю мочь. Другая его рука, все еще зажатая в пальцах пророка, дернулась – он попытался освободиться. Фви-Сонг продолжал держать Первого, хотя тело его содрогалось, глаза выкатывались, кожа синела. Наконец Хорза освободил свою руку; он дергал путы у себя за спиной и при помощи искалеченной кисти изо всех сил пытался развязать узлы. Едоки теперь стонали – некоторые из них по-прежнему пели, – но понемногу отодвигались от него. Хорза взревел – отчасти на Едоков, отчасти на упрямые узлы у него за спиной. Часть людей побежала прочь. Одна из женщин, одетых в ритуальные убранства, взвизгнула и бросила в него чашу с мерзостным варевом, но промахнулась и, рыдая, упала на песок.

Хорза почувствовал, как веревка, связывавшая его, подалась. Он освободил вторую руку, потом ногу и встал, пошатываясь и глядя, как захлебывается и задыхается Фви-Сонг, как воет господин Первый, тряся головой, наклоняя ее то в одну сторону, то в другую, выворачивая и дергая свою зажатую руку, словно в какой-то чудовищной пародии на рукопожатие. Едоки бежали к каноэ или шаттлу, кое-кто бросался на песок. Хорза наконец высвободился окончательно и нетвердо поплелся к катастрофически асимметричному дуэту двух людей, чьи руки были соединены. Он нырнул вперед и подобрал с песка выроненный Первым пистолет. После этого поднялся на колени, потом выпрямился. Фви-Сонг – словно он внезапно опять увидел Хорзу – издал последний мощный бульк, сопровождаемый слюнявым чмоканьем, и медленно стал накреняться в ту сторону, в которую его тащил, дергая за руку, господин Первый. Тот снова упал на колени, крича от боли – яд разъедал оболочки его глаз и поражал нервы за ними. Когда Фви-Сонг стал падать, а рука и пальцы его ослабли, господин Первый поднял голову и огляделся – как раз вовремя, чтобы сквозь боль увидеть, как огромная масса пророка падает на него. Он взвизгнул и на вдохе выдернул наконец свою руку из пухлых пальцев. Затем начал подниматься на ноги, но тут тело Фви-Сонга рухнуло на него и повалило на песок. Прежде чем господин Первый успел испустить еще один крик, громадный пророк придавил своего ученика, вплющив его в песок от головы до зада.

Глаза Фви-Сонга медленно закрылись. Рука, сжимавшая горло, упала на песок, слегка коснулась пламени костра и зашипела.

Ноги господина Первого конвульсивно забарабанили по песку. Последние из Едоков бросились наутек, перепрыгивая через костры и палатки: они неслись к каноэ, или шаттлу, или лесу. Наконец танец двух тощих ног, торчащих из-под тела пророка, перешел в подергивание, а еще спустя какое-то время ноги замерли совсем. Ни одно из движений Первого не увенчалось успехом: он ни на сантиметр не сдвинул тело Фви-Сонга.

Хорза сдул песчинки с неловко лежащего в руке пистолета и пошел против ветра – прочь от вони, которую распространяла горевшая рука пророка. Каноэ были спущены на воду. Едоки толпились у входа в шаттл.

Хорза потянул свои ноющие конечности, посмотрел на палец, с которого было содрано мясо, сунул пистолет под мышку, обхватил здоровой рукой голые кости пальца и дернул их, одновременно поворачивая. Бесполезные кости повыскакивали из своих гнезд, и Хорза бросил их в огонь.

– Боль все равно нереальна, – сказал он себе слабым голосом и медленной рысцой припустил к шаттлу Культуры.

Сгрудившиеся в шаттле Едоки увидели, что Хорза идет прямо на них, и снова принялись кричать, один за другим выскакивая из машины. Некоторые побежали по берегу за удаляющимися каноэ, другие бросились в лес. Хорза притормозил, пропуская их, потом настороженно посмотрел на открытые двери шаттла Культуры. Внутри были видны сиденья за короткой аппарелью, световые приборы и переборка вдали. Хорза глубоко вздохнул и по пологой аппарели поднялся внутрь шаттла.

– Привет, – сказал плохо синтезированный голос.

Хорза оглянулся. Шаттл по виду был далеко не новым и видавшим виды. Да, это был корабль Культуры, никаких сомнений, но он вовсе не был новеньким, с иголочки, и аккуратным – изделием, какие любила производить Культура.

– Почему эти люди так испугались вас?

Хорза продолжал оглядываться, не понимая, кому и куда отвечать.

– Не знаю толком, – сказал он, пожимая плечами.

Он был голый и все еще держал в руке пистолет. На одном из его пальцев висело лишь несколько клочков плоти, хотя кровотечение уже прекратилось. Хорза подумал, что вид у него, наверно, угрожающий, но, может, шаттлу определить это было не по силам.

– Где вы? Кто вы? – сказал он, решив изобразить из себя невежду.

Затем демонстративно оглянулся и притворился, что заглядывает вперед через дверь в переборке в пилотскую кабину.

– Я – шаттл. Его мозг. Здравствуйте. Как поживаете?

– Прекрасно, – сказал Хорза. – Просто отлично. Как ваши дела?

– Неплохо, с учетом всех обстоятельств. Спасибо. Мне вовсе не было скучно, но хорошо, что теперь есть с кем поболтать. У вас прекрасный марейн, где вы ему научились?

– Э-э… я прослушал курс лекций, – сказал Хорза. Он опять демонстративно оглянулся. – Послушайте, я не знаю, куда смотреть, когда говорю с вами. Куда мне смотреть, а?

– Ха-ха, – рассмеялся шаттл. – Наверно, лучше смотреть сюда – вперед, в сторону переборки. – Хорза так и сделал. – Видите такую маленькую штучку в середине, около потолка? Это один из моих глаз.

– Ах вот как. – Хорза махнул рукой и улыбнулся. – Привет. Меня зовут… Ораб.

– Привет, Ораб. Меня зовут Цилсир. Вообще-то это только часть моего наименования, но можете называть меня так. Что там происходило снаружи? Я не наблюдал за людьми, спасать которых прибыл сюда. Мне сказали, что не нужно этого делать, чтобы не расстраиваться, но я слышал, что люди кричали, когда подошли поближе, а когда вошли внутрь меня, вид у них был испуганный. А увидев вас, они убежали. Что это у вас в руке? Пистолет? Должен попросить вас положить его в сейф. Я нахожусь здесь, чтобы спасти людей, которые захотят спастись, когда орбиталище будет разрушено, но мы не можем позволить кому-либо иметь опасное оружие на борту. Ведь кто-то может и пострадать, правда? Что у вас с пальцем – ранение? На борту есть превосходная аптечка. Хотите ею воспользоваться, Ораб?