То, как он использует мое настоящее имя, говорит мне о том, что он расстроен. Но я также расстроена из-за него, поэтому сейчас не могу заставить себя по-настоящему волноваться.

— Тогда у меня будет совсем другой разговор с совсем другим человеком, — язвительно говорю я ему. — Но давай вернемся к той части, где ты сказал «никто другой». Что происходит, Каин? Ты нашел кого-нибудь?

Он колеблется, и я смотрю на него, снова вырываясь из его хватки. На этот раз он меня отпускает.

— Каин.

— Отлично. — Он вскидывает руки. — Я пытался справиться с ситуацией, Сабрина, чтобы у тебя не было причин бояться. Я не хотел, чтобы ты знала, что я действительно нашел кого-то, скрывающегося возле дома после того, как ушел прошлой ночью.

Холодный страх сжимает мой живот, но, услышав его слова, я не хочу показывать это.

— И это хуже, чем то, что я просто сижу внутри, слыша шумы и думаю обо всех возможных вещах, которыми они могут быть? — Я скрещиваю руки на груди, пытаясь не обращать внимания на то, как взгляд Каина мгновенно падает на мою грудь. — Я бы предпочла знать, что происходит, Каин.

Жар между нами на мгновение утих, вместо него проник холодный ночной воздух. Я решительно смотрю на него, отказываясь отступать.

— Ты не можешь хранить от меня секреты о моей жизни, — категорически говорю я ему. — Мне нужно знать. Я хочу знать.

Он выдыхает воздух, заволакивающий воздух между нами, и проводит рукой по волосам.

— Хорошо, — говорит он, выражение его лица столь же раздражено, как и мое. — Когда я вышел на улицу, чтобы проверить, как дела после того, как оставил тебя, я нашел здесь человека, который собирался заглянуть в твое окно. Я схватил его и отвез в участок.

— И? — Я нажимаю, и глаза Каина сужаются. Я могу сказать, что его терпение ко мне начинает иссякать, но я не могу заставить себя по-настоящему переживать в этот конкретный момент. Я хочу знать, что происходит.

— Я допросил его. — В его тоне есть что-то уклончивое, и я улавливаю это.

— Что значит «допросил его»? — Я не наивно отношусь к тому, как люди, подобные силовикам моего отца, допрашивают людей, которые, по их мнению, могли дать им ответы. Мой отец пытался оградить меня от этого, но я все равно что-то слышала.

Но Каин не силовик Братвы. Он шериф. Сотрудник правоохранительных органов маленького городка. Инструменты, которые использовали люди моего отца, никогда не были частью того, что он делал. Я не могу себе этого представить.

Не могу? Каин, может быть, и шериф в Риверсайде, но я думаю о голодном человеке, который ворвался в мой дом, и чужая кровь все еще стекала с его костяшек пальцев.

Разве я не могу представить, чтобы этот человек делал что-то более жестокое, чем просто задавал вопросы?

— Я получил от него кое-какую информацию, — категорически говорит Каин. — Он не тот, о ком тебе стоит беспокоиться, Сабрина. Это вопрос правоохранительных органов, и я разберусь с ним.

— Он все еще в тюрьме? — Спрашиваю я, и Каин снова колеблется. Это и есть ответ на мой вопрос. — Я хочу его увидеть.

— Что? Нет. — Каин качает головой. — Абсолютно нет.

— Я хочу посмотреть, узнаю ли я его.

— Зачем? — Каин бросает вызов, и мой желудок сжимается.

Я не хочу рассказывать ему о том, кем я была до этого. Мы еще не там, и я не знаю, будем ли мы когда-нибудь. Прямо сейчас я хочу, чтобы он увидел во мне мое настоящее, а не прошлое.

Хотя сейчас я так на него зла, что мне вообще все равно, как он ко мне относится.

— Ты не очень откровенен, — жестко говорю я ему. — Значит, мне это тоже не нужно. Но я хочу увидеть человека, который пытался ворваться в мой дом или, по крайней мере, шнырял вокруг него. Ты можешь отвезти меня туда сейчас, или я могу завтра появиться на станции и устроить сцену.

Я обхватываю себя руками, поднимаю подбородок и вызывающе смотрю на него.

— Но в любом случае я увижусь с ним.

16

САБРИНА

Двадцать минут спустя мы в тюрьме, Каин наконец уступил. Поза Каина напряжена, и я могу сказать, что он всем этим недоволен. Но я хочу увидеть, кто пугал меня ночью. Я хочу увидеть, чего мне следует бояться.

Я думаю, лучше знать своего врага. Раньше я не знала, что мне следует бояться человека, который хотел, меня похитить. Я сидела с ним за столом на обедах и танцевала с ним на торжествах и знала, что они с моим отцом не друзья, но что их соперничество было чисто деловым. Я не верила, что это личное или что мне нужно об этом беспокоиться, пока однажды не поняла, что так и есть.

Я не хочу снова быть застигнутой врасплох.

— Следуй за мной, — коротко говорит Каин, и я чувствую, как у меня сжимается грудь, когда я задаюсь вопросом, дойдет ли это все между нами до такой степени что, то, что возникло между нами, закончится так же быстро. Я не хочу, чтобы это произошло — даже несмотря на то, что я сейчас злюсь на Каина, в глубине души я не хочу, чтобы первый раз был единственным. Я чувствую притяжение между нами, желание, и мне хочется большего.

Но я также хочу контролировать свою жизнь. И я не собираюсь давать ему это только потому, что он считает, что знает лучше.

Каин ведет меня в камеры за станцией. Здесь тихо и темно, и он зажигает свет, обнажая холодные кафельные полы и неприступные металлические решетки. Я дрожу, когда мы входим, и вижу, что все камеры пусты, кроме одной. В ней, ближе к стене, мужчина в наручниках лежит на длинной скамейке.

— Сюда. — Жестикулирует Каин. — Не стесняйся, посмотри, узнаешь ли ты его. Но я сомневаюсь, что он тебе что-нибудь скажет.

Я подхожу ближе к решетке, чувствуя, как мое сердце сильнее бьется в груди. Я чувствую тревогу, нервозность, гадая, увижу ли я лицо из своего прошлого. Кого-то, кому удалось выследить меня даже здесь.

Я уверена, как только этот человек появляется в поле зрения, я понимаю, что это не тот человек, которого я когда-либо видела раньше. На вид ему около тридцати, но кожа у него обветренная, подбородок покрыт грубой щетиной. Его глаза закрыты, а в уголках рта скопилось немного слюны. На нем только рубашка и боксеры, а по всей ноге разбросаны красные ожоги с фиолетовыми краями.

— Привет? — Осторожно спрашиваю я, подходя ближе. Мужчина стонет, ерзая на скамейке, но ничего не говорит. Он не открывает глаз, и я делаю еще шаг ближе, морща нос от того, как плохо от него пахнет. — Я…

Я не могу придумать, что сказать. Кажется, этот человек не полностью контролирует все свои способности, и он явно ранен. Я поворачиваюсь туда, где стоит Каин, скрестив руки на груди, с каменным выражением лица, и долго смотрю на него, сначала глядя на мужчину, а затем снова на Каина.

— Ты сделал это? — Спрашиваю я, указывая на мужчину, и Каин бросает на меня расстроенный взгляд.

— Я же говорил тебе, я допросил его, — жестко говорит он. — Он был не очень откровенен. Мне пришлось немного ускорить процесс.

— Ускорить… — я тяжело сглатываю, тошнота кружится у меня в животе. — Ты сделал ему больно!

— Не будь наивной, принцесса, — рычит Каин, его терпение явно на исходе. — Он собирался причинить тебе боль. Было важнее получить от него ответы, чем беспокоиться о том, в каком состоянии он окажется позже.

Я моргаю, чувствуя тот же ошеломленный шок, который я испытала в тот день, когда увидела, как Каин жестоко убил гремучую змею передо мной. У этого человека есть и другая сторона, не совсем вписывающаяся в ту картину, которую он представляет всем остальным, — ту, которую он с самого начала пытался представить преимущественно мне.

Оглядываясь на мужчину в камере, я уверена, что он не собирается со мной разговаривать. Я почти уверена, что он не собирается ни с кем разговаривать прямо сейчас, потому что он слишком травмирован тем, что Каин сделал с ним, чтобы заставить его говорить раньше. И когда я оглядываюсь назад на Каина, все, что я чувствую, это страх.

Именно такие вещи делают люди, которых я оставила позади. Я даже не предполагала, что Каин способен на такое. Я знала, что он грубый и жестокий боец, но есть разница между ним и человеком, который пытает. Каин явно последний, и меня охватывает страх, вызывая тошноту.