То, что он говорит, имеет смысл, но я все еще колеблюсь. Кажется, что-то не так во всем этом, в том, как быстро он к этому приступил, как он утверждает, что другого выхода нет. Но когда я смотрю на выражение его лица, он кажется искренне беспокоится за меня.

— Раньше ты бы вышла замуж ради удобства и защиты, — спокойно говорит Каин. — До того, как ты приехала сюда. В твоей старой жизни. Что изменилось в этом сейчас? По крайней мере, мы заботимся друг о друге.

Я моргаю, глядя на него:

— Ты заботишься обо мне? — Не то чтобы он сказал, что любит меня, но все равно это ощущение больше, чем я ожидала.

Каин ухмыляется.

— Если бы я этого не делал, я бы пришёл за тобой?

Вопрос висит между нами, и я думаю о том, что он сделал — нашел меня, уничтожил всех людей на этом складе, эффективно и без колебаний.

— Это твоя работа, — слабо говорю я, но даже я знаю, что, то, что он сделал, выходит за рамки того, что требуется от шерифа. Для чего-то подобного ему следовало вызвать подмогу, позвонить Колдуэллу или что-нибудь в этом роде. Но он решил сделать это сам.

— Ты был… очень эффективным там, — говорю я медленно. — Как ты научился так двигаться? Стрелять вот так?

Что-то мелькает в глазах Каина, так быстро, что я не уверена, что правильно это увидела. Это похоже на раздражение, но оно прошло так быстро, что я могу ошибаться.

— В такой работе быть эффективным означает не умереть, — гладко говорит он. — Мне нравится быть живым.

Я закусываю губу, глядя на него поверх наших тарелок, еда остывает между нами. Он предложил мне выйти за него замуж. Что касается предложения, то оно не так уж и похоже, но насколько оно на самом деле отличается от тех предложений, которые я получала в своей жизни раньше? В этом Каин прав. Это была бы деловая сделка между моим отцом и тем, кого он выбрал, подписанный контракт и брак, заключенный без моего участия. Это не совсем тот выбор, на который я надеялась, но это выбор. Я могла бы сказать Каину «нет», и хотя я, возможно, не в такой безопасности, у меня, по крайней мере, есть возможность выбора.

— Что, если… а что будет когда опасность исчезнет? — Тихо спрашиваю я. — Мы попытаемся сделать из этого настоящий брак? Или мы разойдемся, когда в браке больше не будет необходимости?

Ухмылка Каина не сходит с его рта.

— Уже думаешь о разводе? Мы еще даже не женаты, принцесса.

Он издевается надо мной, как и всегда, но именно в этот момент я понимаю, что, возможно, мне этого хочется. Каким-то образом за короткий промежуток времени Каин стал тем, кого мне трудно представить, больше не являющимся частью моей жизни.

Я не рассказала Колдуэллу о своем преследователе, отчасти потому, что не хотела, чтобы меня оторвали от Каина. И теперь он дает мне возможность остаться с ним. Быть с ним так, как я никогда не представляла для нас. Я даже не представляла себе настоящих отношений для нас, только это временное удовольствие, которым мы оба наслаждались вместе.

Но опять же, Каин показал мне так много вещей, о которых я даже не могла себе представить. Почему бы нет?

В моем желудке все еще сохраняется сомнение, нервозность, словно инстинкт, предупреждающий меня, что нужно действовать осторожно.

— Если мы не поладим… Потом, когда опасность минует, ты меня отпустишь? Ты не заставишь меня остаться с тобой? — Идея кажется нелепой сидя здесь, на кухне, за блинами. Но в моей прежней жизни этого не было. Какого бы мужчину ни выбрал для меня мой отец, решение о разводе было бы невозможным.

Но Каин не Братва. Он не является частью этой жизни. И вот я могу задать этот вопрос.

Его взгляд темнеет.

— Ты спрашиваешь меня, отпущу ли я тебя?

Я киваю, тяжело сглатывая.

Каин медленно вздыхает, и я знаю ответ еще до того, как он его произнесет.

— Я хотел тебя, кажется, уже очень давно, принцесса. Я хотел сделать тебя своей, как только увидел, как ты открываешь входную дверь. Так что… нет. Я не уверен, что смогу отпустить тебя.

Это та часть, где мне следует встать и бежать. Где я должна сказать ему уйти. Где я должна сказать твердо и недвусмысленно: нет. Но глубоко внутри, вопреки всем инстинктам, которые, как я знаю, мне следовало бы иметь, каждая часть меня хочет остаться здесь.

Каин хочет меня. Ни власти моего отца, ни его богатства, ни его влияния. Ни даже уважения, женившись на мне. Не что-то красивое, что можно было бы повесить на руку на обедах и благотворительных гала-ужинах. Только меня. Достаточно того, что он прямо говорит мне, что клятва, данная ему, — это клятва, которую он считает данной навечно.

Брак между нами будет непростым. Я это знаю. Но я начинаю задаваться вопросом, существует ли когда-нибудь что-нибудь простое.

— Да, — говорю я тихо и слышу свой голос, как будто он находится вне меня, делая выбор, который впервые становится моим собственным. — Я выйду за тебя замуж.

24

КАИН

На следующий день, закончив работу, я оказываюсь в Луисвилле у ювелира, выбирая обручальное кольцо для Сабрины. Удивительно, но она не попросила меня ни об одном. Я ожидал, что моя принцесса сделает какое-нибудь резкое замечание о том, как я сделал ей предложение без кольца, что, вероятно, пришлось бы сделать ей даже предложение еще раз, но она ничего не сказала, и, как ни странно, мне еще больше захотелось подарить ей кольцо.

Все это выбивает меня из колеи, я чувствую себя неуверенно в том, что именно я чувствую. Я выбрал для визита известного, но семейного ювелира в Луисвилле, и проще всего было бы сослаться на мужское невежество и попросить седеющую женщину средних лет за прилавком с милой улыбкой и нетерпеливым выражением лица помочь мне. Для меня не должно иметь значения, какое кольцо я надену на палец Сабрины, лишь бы оно было там.

Но вместо этого я хожу от витрины к витрине, рассматриваю сверкающую витрину колец и думаю, какое из них выбрать для нее. Бриллиант, очевидно, для моей принцессы. Я просматриваю, казалось бы, бесконечную толпу, пока женщина, представившаяся как Джули, не подходит ко мне.

— Что ты думаешь о выборе для счастливицы? — Спрашивает она, и я снова просматриваю дело, обдумывая, что подойдет Сабрине.

Теперь она отличается от той женщины, которой была раньше: носит джинсы и футболки вместо дорогого люкса, убирает на собственной кухне вместо того, чтобы оставлять это на усмотрение домашнего персонала. Но я думаю, что ее стиль не изменился, изменились только обстоятельства. Я думаю, если бы у нее была возможность одеваться так, как раньше, она бы это сделала.

— Не слишком большое, — медленно говорю я. — Элегантное. Из розового золота. Карат, а может быть, в полтора карата центральный камень с дополнительными камнями вокруг него.

— У меня есть несколько идеальных. — Джули лезет в футляр, вытаскивает три разных кольца и аккуратно кладет их на бархатный поднос, чтобы я мог посмотреть.

Одно из них — бриллиант изумрудной огранки, пасьянс с багетами с обеих сторон, чистый и минималистичный. Другое — огранка «принцесса» с кольцом, инкрустированным бриллиантами, а третье — овальный центральный камень, окруженный завитками, усыпанными бриллиантами, с паве из дробленых бриллиантов вдоль кольца.

— Вон то. — Я указываю на кольцо с завитками. — Оно идеально.

Оно элегантное, нежное и красивое. Я могу представить его на пальце Сабрины, сжимаю губы и отворачиваюсь, позволяя Джули собрать его, пока смотрю на обручальные кольца. Меня это не должно волновать, и все же я чувствую прилив волнения, когда думаю о том, чтобы подарить его ей. Больше волнения, чем я должен был чувствовать, учитывая обстоятельства.

На этой свадьбе кольцо вообще не должно требоваться, но, беря пакет и уходя, я беспокоюсь о том, понравится оно ей или нет. Кажется, я не могу выбросить эту мысль из головы, пока еду обратно к ее дому, сколько бы раз я ни говорил себе, что мне это вообще не нужно, и, паркуя грузовик, я обнаруживаю, что так нервничаю, как будто действительно делаю ей предложение.