Сердце мое сильно бьется в груди, каждый инстинкт во мне предупреждает об опасности. О том, что я не смогу превзойти этого человека физически, даже если бы попыталась. Но что бы он ни сказал мне в той комнате ранее, я верю, что какая-то часть его не полностью в этом замешана. Я видела колебание. Я видела странные моменты, которые с ним случались раньше, вещи, которые не складывались воедино, и я не думаю, что он действительно тот человек, который меня принуждает. Нет, если я действительно этого не хочу.

— Я не собираюсь тебя трахать, — шепчу я. — Не здесь. Никогда больше, Каин. Отпусти меня.

— Или что? — Усмехается он. — Я говорил тебе, принцесса, это моя месть. Ты не говоришь мне, что делать. Ты не говоришь ничего, кроме жестче, и о боже, да, Каин, и да, сэр. Ты понимаешь меня? Ты моя!

Он выкрикивает последнее слово, и я вздрагиваю, но выдерживая его взгляд.

— Я говорю тебе нет, — говорю я тихо. — И если ты заставишь меня прямо сейчас… если ты заставишь меня, ты не лучше тех мужчин, которые причинили боль твоей сестре. Ты будешь таким же, как они. Ты этого хочешь, Каин? Стать тем, кому ты пытаешься отомстить?

Я вижу момент, когда слова прорываются. Он резко отпускает меня, отступая назад, и я прижимаюсь к шкафчикам с сердцем в горле.

— Откуда ты, черт возьми, вообще узнала, где меня найти? — Рычит он резким и злым голосом, и я тяжело сглатываю.

— От твоей сестры.

Он снова бросается ко мне, останавливаясь, чтобы схватить меня, и снова запирает меня в клетке.

— Ты лжешь, — шипит он. — Эвелин больше не говорит. Я тебе это говорил, но ты, должно быть, не слушала, принцесса. Слишком занята, беспокоясь о собственной шкуре. Она не делала этого с тех пор…

— С тех пор, как ее вернули. Я слышала, — огрызаюсь я. — Она написала мне, что уверена, что если ты только что вернулся и был в плохом настроении, то ты здесь.

Каин резко втягивает воздух, и я вижу, как он борется с терпением.

— И как, черт возьми, тебе удалось увидеться с моей сестрой?

Я отстраняюсь от него, пятясь назад, чтобы освободить место. Как бы я ни была в ярости из-за него, как бы я ни была обижена и предана, как бы я ни задавалась вопросом, начинаю ли я ненавидеть его так же сильно, как начала влюбляться в него, такая близость к нему имеет эффект. Его тело, его запах, его мускулистый вес, кровь и пот… я чувствую, как желание покалывает мою кожу, отвлекая меня, и отступаю дальше, глядя на него.

— Она сама нашла меня. Она написала мне, что слышала, как мы кричали. Она пошла посмотреть, что это за женщина, которую ты привел домой. Она интересовалась мной, и тем, почему я там.

Впервые я вижу в его глазах что-то похожее на страх.

— Ты сказала ей?

— Нет. Я бы не стала этого делать. Не ради тебя, а ради нее.

Он заметно расслабляется, хотя я все еще вижу гнев на его лице.

— Как, черт возьми, ты выбралась из дома? У меня повсюду охрана, которой специально приказано держать тебя… — Он делает паузу. — Эвелин. Конечно. Она всегда была гением в умении сбегать. Сводила с ума наших родителей, когда мы были маленькими.

Я киваю.

— Она показала мне места, где меня не увидят камеры. Уговорила одного из водителей привезти меня сюда написав ему. Заверила его, что мы просто поссорились, и ты будешь рад меня видеть.

Челюсть Каина все еще сжата, но я вижу, как он смягчается, когда я говорю о его сестре. Он любит ее, я понимаю. Искренне любит ее. Это не извиняет ужасных поступков, которые он со мной сделал, лжи и предательства, это не извиняет всего, что он планировал сделать, но я вижу, что эта ярость, эта жажда мести заставили его сделать что-то немыслимое, распространилась из раны, вызванной глубокой любовью к сестре. Инфекцией, которая охватила его, и сводила его с ума.

Я не думаю, что он всегда был таким. Я думаю, возможно, что человек, которым он был до того, как все это случилось с Эвелин, пришел бы в ужас, узнав, что он сделал.

— Итак, ты пришла сюда, чтобы увидеться со мной… почему? — Он скрещивает руки на обнаженной груди, и я стараюсь не замечать, как при этом напрягаются и пульсируют его мышцы. — Чтобы убедить меня отпустить тебя? Кричать на меня? Чтобы сказать мне, какое я ужасное дерьмо из-за того, что я сделал?

— Думаю, первое бессмысленно, — говорю я тихо. — По другим двум — да, и да. Но также и для того, чтобы получить ответы.

Глаза Каина сверкают новым гневом, когда я даю ему что-то, за что можно зацепиться.

— Ты не получишь от меня ответов, принцесса, пока я не решу…

— Эвелин сказала, что к этому причастен мой отец. К тому, что меня чуть не продали. Это правда?

Я говорю это так резко, что, кажется, это застает Каина врасплох. На мгновение он замирает, а затем кивает, быстро дернув головой.

— Да.

Одно это слово словно пронзает меня, как выстрел. У меня на мгновение кружится голова, и я хватаюсь за один из шкафчиков, пытаясь удержать равновесие. Это кажется непостижимым. Мой отец любит меня. Он всегда меня любил. Я всем своим существом верила, что единственная причина, по которой он не пришел за мной, заключалась либо в том, что ФБР велело ему не делать этого, либо в том, что он не мог меня найти. Он был хорошим отцом. Я знала, что он заботился обо мне, любил меня или, по крайней мере, мне так казалось.

Но… я помню и другое. Когда мне было девятнадцать, в гости приехал влиятельный человек из нью-йоркской «Братвы» на двадцать лет старше меня. Я до сих пор помню, как он смотрел на меня, как будто его глаза скользили по моей коже. Помню, за ужином отец сказал мне, что, возможно, мы обручимся. Что он расширит свою территорию до Манхэттена. Это был хороший бизнес. Я даже была готова обдумать это, пока мужчина не последовал за мной после ужина, когда я пошла освежиться. Он прижал меня в коридоре, его рука залезла мне под юбку. Только один из людей моего отца, посланный искать меня, когда мой отец что-то заподозрил, помешал этому человеку получить от меня нечто большее, чем просто быстрое ощущение.

Мой отец был достаточно мудр, чтобы знать, что могло случиться той ночью, и послал кого-то, чтобы остановить это. Но это не помешало ему попытаться устроить брак с этим человеком. Как бы я ни просила, сколько бы раз ни говорила ему, что не вынесу этого, что знаю свой долг, но отчаянно хочу, чтобы это сделал кто-нибудь, кроме него, отец говорил мне, что это бизнес. Что если бы мужчина согласился, я бы стала его женой.

Сделка сорвалась. Но это было не дело рук моего отца. Это был тот другой мужчина, который нашел женщину еще моложе и хотел большего.

Я верю, что мой отец любил меня. Но я также верю, что есть причины, по которым он может игнорировать эту любовь. Что даже то, что он чувствовал ко мне, всегда, всегда будет отвергнуто, если это будет хороший бизнес.

Каин пожимает плечами.

— Ты мне не веришь. Для меня не имеет значения, если…

— Я этого не говорила, — перебиваю я его. Головокружение прошло, и теперь я просто хочу знать правду. Я хочу знать, не было ли то, во что я верила всю свою жизнь, такой же правдой, как я думала, точно так же, как и многое другое сейчас, вымыслом.

Каин хмурится.

— Что тогда?

Я поднимаю подбородок и делаю шаг к нему, выдерживая его взгляд, готовая поспорить с ним, если понадобится.

— Мне нужны доказательства.

33

КАИН

Проще всего было бы отвести ее обратно в машину, отправить домой со строгими инструкциями, чтобы за ней внимательно следили, и забыть обо всем этом. Я не обязан ей отвечать. Речь идет о моей мести, думаю я, стоя и глядя на нее, на яростный блеск ее глаз и твердый сжатый рот, выражение, которого я никогда раньше не видел на ее лице. И я думаю о том, что она сказала мне всего несколько минут назад, когда я прижал ее к шкафчикам.

Это то, чего ты хочешь? Стать тем, кому ты пытаешься отомстить?

Это не так. Я никогда не намеревался стать ими, но, глядя на Сабрину, меня снова охватывает это чувство, чувство, в котором я уже не уверен, что уже не испытываю этого.