Ее лицо смягчается, выражение становится немного грустным, и у меня снова возникает удивительное желание протянуть руку и утешить ее. Я колеблюсь, но когда взгляд ее глаз становится глубже, я протягиваю руку и касаюсь тыльной стороны ее руки.

— Ты сказала, что собираешься остаться здесь в обозримом будущем, — мягко говорю я ей. — Так что просто дай себе еще немного времени. Ты явно рыба без воды, Сабрина. Дай себе шанс, чтобы привыкнуть дышать по-другому.

Ее губы слегка усмехнулись, и ее пальцы коснулись моей ладони, всего на мгновение, прежде чем она отдернула руку и потянулась за еще одним картофелем.

— Спасибо, — говорит она тихо. — Но не начинай называть меня рыбой, как новым прозвищем.

Я тоже ухмыляюсь этому.

— Хорошо, принцесса.

Она закатывает глаза, но на этот раз не протестует.

Мы заканчиваем ужин, и я оплачиваю чек.

— Я отвезу тебя домой, — говорю я ей таким тоном, который дает ей понять, что я не приму никаких аргументов. — Ты не пойдешь домой одна в темноте, даже отсюда.

— Разве такой маленький городок не должен быть безопасным? — Сабрина поднимает бровь, когда я отпираю грузовик. — Никто здесь даже двери не запирает.

— Конечно. Но по какой-то причине здесь все еще есть полиция. И я буду плохо справляться со своей работой, если позволю женщине ночью идти домой одной.

— Работа. Конечно. — Рот Сабрины дергается. — Хорошо, шериф Бреди. Я позволю тебе отвезти меня домой.

Боже, она сводит меня с ума. Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я закрываю за ней дверь и обхожу машину со стороны водителя. Но это приятно. Лучше, чем следовало бы, учитывая тот факт, что я не хочу позволять себе приближаться к ней слишком близко.

Удовольствие — это одно. Чувства — это другое. И чувствам нет места в том, чего я хочу от Сабрины Миллер.

8

САБРИНА

Каин подвозит меня до моего дома, ставя грузовик на парковку. Он выходит прежде, чем я успеваю что-либо сказать, подходит ко мне и открывает мне дверь, прежде чем я успеваю сказать ему, что в этом нет необходимости. Это то, к чему я, конечно, привыкла. Водители открывали мне дверь, входя из машины, куда бы я ни пошла. Но что-то во мне сопротивляется впечатлению Каина обо мне как об избалованной принцессе. Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Особенно, когда он не знает правды о том, в какой жизни я родилась.

Это правда, которую я тоже не хочу ему говорить.

Не сейчас, а может быть, и никогда. Ведь я не знаю, какое долголетие у этих отношений. Если это будет не более чем интрижка, то ему не обязательно знать. Мне не нужно рассказывать ему о Сабрине Петровой. Я могу быть просто Сабриной Миллер — этой новой женщиной, которой я пытаюсь научиться быть. Женщиной, которая может сама выбрать себе любовника, если захочет, и в конце концов, ее собственное будущее.

Я выскальзываю из грузовика и приземляюсь так близко к Каину, что почти задеваю его. Я втягиваю воздух, не желая этого, и вижу, как его взгляд темнеет, его глаза пристально смотрят на меня, когда я смотрю на него. Я почти ожидаю, что он переместится и прижмет меня к двери грузовика, прижав свой рот к моему, как он это сделал раньше.

Вместо этого он протягивает руку вверх, нежно проводя кончиком пальца под моим подбородком, поднимая его вверх и приближая свой рот к моему, и когда он целует меня, это так же нежно, почти вежливо. Прикосновение губ, не более того. Ничего горячего, требовательного или настойчивого.

И это вызывает у меня мурашки по спине. Я чувствую, как мои губы приоткрываются, чувствую, что наклоняюсь вперед, но Каин отстраняется.

— Увидимся, — говорит он, делая шаг назад, в его глазах светится озорство, которое одновременно интригует и раздражает меня.

Но опять же, похоже, это просто тот эффект, который он на меня оказывает.

— Я уверена, что так и будет, — язвительно говорю я, затем колеблюсь, кусая губу и тянусь за сумочкой. — Спасибо, — добавляю я. — За ужин.

— Я был рад, принцесса. — Он усмехается и, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, возвращается к водительской стороне, прыгает внутрь и закрывает дверь.

Я наблюдаю за ним всего мгновение, чувствуя, как дрожь желания все еще покалывает мою кожу. Затем я поворачиваюсь, открываю входную дверь и проскальзываю внутрь. В тот момент, когда она закрывается за моей спиной, я откидываюсь на нее и позволяю своим глазам ненадолго закрыться. Ничто в этом вечере не пошло так, как я ожидала. Я шла сказать Каину спасибо, и… И что? Неужели я действительно думала, что больше ничего не произойдет? Что я пройду через полгорода только для того, чтобы поблагодарить его и уйти? Что он не стал бы говорить о том, что чуть не произошло сегодня утром у меня на кухне? Я не ожидала, что, когда я войду, он будет без рубашки и будет выглядеть вот так, но все же, неужели я действительно была настолько наивна?

Может быть… или, лишь может быть, я просто не хотела признаваться в том, на что я действительно надеялась.

В любом случае, я поняла чего хочу. И теперь мне нужно решить, что я буду с этим делать.

***

На следующее утро Мари звонит мне и спрашивает, не хочу ли я выпить с ней кофе, после того как она отвезла детей в школу.

— Синди и Дафна тоже встретят меня там, — сообщает она мне, и я колеблюсь. Мари — единственная, с кем я до сих пор чувствую себя вполне комфортно. Но, по словам Колдуэлла, я должна «выходить больше». И учитывая все то, что происходит с Каином, я знаю, что последнее, что мне нужно, — это еще больше изолироваться, чтобы все, что у меня было, — это время подумать об этом.

Я не могу позволить ему стать навязчивой идеей. Все это для меня ново, и на самом деле у меня нет никого, кто мог бы провести меня через это. Если я позволю ему завладеть всеми моими мыслями и временем, у меня будут еще большие проблемы, чем сейчас.

— Конечно, — говорю я ей. — Увидимся в…

— Минут через двадцать, — говорит Мари. — Я заскочу и заберу тебя!

Я схватила пару темно-синих джинсов и желтый вязаный свитер с рисунком подсолнухов и собрала волосы в небрежный пучок. К тому времени, как я быстро съедаю тарелку хлопьев, оставив чашку кофе, чтобы дождаться кофе с Мари, я слышу звук подъезжающего к дому минивэна.

Она широко улыбается мне, когда я сажусь, смахивая с сиденья несколько рассыпанных крошек.

— Синди уже там. Дафна сказала, что опоздает на несколько минут. Я так рада, что ты согласилась пойти!

— Почему нет? — Я улыбаюсь в ответ, жалея, что мне всегда неловко, пытаясь завязать разговор. У меня никогда не было таких больших трудностей с моими друзьями в Чикаго, но мы жили одной жизнью, имели одинаковое будущее, любили одни и те же вещи. Я никогда не знаю, что я могу сказать, чтобы изменить мнение Мари обо мне, что заставило бы ее взглянуть на меня с той же оценкой, что и другие женщины, и как бы мне не хотелось в этом признаваться, я хочу, чтобы ей нравилось наше общение. Мне нравится, что из всех, кого я здесь встретила, она, кажется, искренне наслаждалась моей компанией.

Она… и Каин, теперь. Хотя… я не всегда до конца уверена, что я ему нравлюсь. Я не могу сказать, просто ли это похоть или что-то большее. Если то, как он меня дразнит, не является частью какого-то большего чувства. Я недостаточно знаю мужчин, чтобы знать наверняка.

Мари подпевает радио, пока мы едем в кафе, останавливаемся перед ним и паркуемся. Когда мы входим, я вижу Синди, уже сидящую в небольшом скоплении стульев в оконном уголке, с кружкой кофе на круглом столе в центре, и она машет нам рукой.

— Привет, Мари! Ох… привет, Сабрина. — Ее голос немного падает, когда она видит меня, и у меня сжимается грудь. В ее тоне нет ничего чрезвычайно грубого, никто из присутствующих здесь никогда не стал бы по-настоящему грубым, но есть в нем что-то, что подсказывает мне, что она скрывает небольшое разочарование по поводу моего прихода. — Дафна будет здесь примерно через пять минут.