— Черт, — выдыхает он. — Боже, ты такая узкая. Я не продержусь так долго, принцесса. Даже с третьим толчком, твоя задница зажимает меня в тиски.

Я в ужасе от того, каково это будет, когда он начнет двигаться. Это кажется странным, агрессивным, и это жжение не утихает, но удовольствие от того, как его пальцы скользят по моему клитору, помогает прорваться сквозь него, превращая боль во что-то другое, во что-то похожее на возбуждение другого рода.

Я слегка выгибаюсь, прижимаясь к нему, и Каин стонет.

— Это моя грязная девчонка, — шепчет он, дергаясь бедрами, пока он пытается успокоиться. — Моя распутная жена. — Он шипит последнее слово, выдвигаясь, дюйм за дюймом, заставляя меня кричать от смешанной боли и удовольствия, его пальцы все еще катятся по моему клитору, пока он выдвигается до кончика, а затем снова входит.

Это не так сильно, как он трахал меня раньше, но достаточно сильно, что я снова вскрикиваю, мои костяшки пальцев белеют там, где я хватаюсь за спинку кровати. Каин стонет, вздрагивая позади меня, и я знаю, что он уже близко. Его пальцы поддерживают этот ритм, и я смутно понимаю, сквозь туманную дымку смешанной боли и возбуждения, что он действительно мог заставить меня кончить снова вот так.

— Кончи для меня, — шепчет Каин, снова толкаясь, шлепки его бедер по моей заднице подчеркивают каждый толчок, каждое движение его пальцев. — Кончи, принцесса. Я хочу чувствовать, как ты кончаешь с моим членом в своей заднице.

Я не знаю, смогу ли я, сможет ли удовольствие преодолеть жгучее напряжение от того, как он меня трахает, но оно нарастает и нарастает, и когда я снова смотрю на него через плечо, я чувствую, что наклоняюсь в сторону «да». Позади меня он похож на чертова бога, весь в мышцах, поте и похоти, и я помню, что сегодня вечером он трижды становился твердым из-за меня, трахал меня во все дырки, потому что так сильно меня хотел, превратил меня в свою шлюху, потому что вот как он хочет владеть мной, претендовать на меня, чтобы…

— Каин! — Я выкрикиваю его имя, когда меня охватывает оргазм, моя спина выгибается, мои ногти царапают заднюю часть спинки кровати, когда я прижимаюсь к нему спиной, внезапно не обращая внимания на боль от его члена, растягивающего мою задницу. Он стонет, пальцы лихорадочно потирают мой клитор, он начинает толкаться сильнее, громко задыхаясь, когда его другая рука сжимает мое бедро.

— Да, черт возьми, кончи с моим членом в своей заднице, кончи на него, грязная шлюшка, ты…

Слова переходят в стон явного экстаза, когда я чувствую, как он двигается сильнее, все его тело напрягается, он дрожит, и снова толкается.

— Я, черт возьми, кончу, ох, принцесса, я собираюсь наполнить твою задницу своей спермой, блядь…

Меня охватывает еще одна дрожь удовольствия, и я беспомощно стону, когда кончаю в третий раз, давая ему именно то, что он мне и обещал. Я чувствую, как он снова дергается и вздрагивает, чувствую момент, когда он смягчается, выскальзывает из меня, падает на одну сторону от меня на кровати, и я падаю на живот, совершенно обессиленная.

Долгое время никто из нас не говорит ни слова. Мы оба задыхаемся от удовольствия, оргазмов и абсолютного марафона секса. Я хочу что-то сказать, но не могу придумать что, и на секунду мне кажется, что я вот так вот усну, так как очень устала.

Когда я снова открываю глаза, Каин смотрит на меня со странным выражением лица. В его глазах тот же победный блеск, но что-то другое, что-то тревожное. Я хочу спросить, что это такое, но у меня на это тоже нет сил.

— Мне нужно помыться, — шепчу я, и чувствую его сперму, все еще липкую на моем лице, что приводит меня в еще больший беспорядок. Интересно, скажет ли он мне «нет», скажет ли он, что хочет, чтобы я спала вот так, разбитая, использованная и полная его. Эта мысль вызывает во мне легкую дрожь возбуждения, но Каин просто кивает, откидываясь спиной на подушки. Его мускулистое тело, откинувшееся на моей кровати, по-прежнему выглядит совершенно великолепно, почти неуместно в скромной деревенской обстановке.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь? — Вопрос возникает еще до того, как я осознаю, что собираюсь его задать. — Ты собираешься остаться? — Он никогда раньше не оставался и странное чувство сжимает мою грудь при этой мысли.

Каин смотрит на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.

— Конечно, Сабрина, — говорит он, тихо посмеиваясь. — Мы женаты.

Конечно. Я чувствую себя идиоткой, спрашивая сейчас.

— Прости, — пробормотала я. — Для меня это все еще кажется новым.

— Может быть, я уже засну, когда ты вернешься, — добавляет он. — Но я буду здесь.

Я киваю, медленно находя в себе силы снова пошевелить конечностями и соскользнуть с кровати. Когда я встаю, я чувствую, как его взгляд скользит по мне, и я никогда не чувствовала его сильнее, чем в этот момент. Нет такой части меня, внутри которой он бы не побывал, нет ничего, что он не сделал бы своим, и мне это нравится больше, чем я думала.

Впервые за долгое время я чувствую себя в безопасности.

28

КАИН

Когда утренний свет на короткое мгновение будит меня, пробиваясь сквозь шторы, я не знаю, где нахожусь. Однажды я почувствовал нечто подобное, недавно, когда переехал в Риверсайд. В свое первое утро в своем доме я проснулся совершенно дезориентированным, не понимая, где я нахожусь и почему я здесь. Мне потребовалось несколько дней, чтобы потерять это ощущение, особенно учитывая, насколько маленький дом, в который я переехал, отличается от того, к которому я привык.

Этим утром это чувство усиливается от того, что рядом со мной теплое, мягкое, женское тело. Сабрина лежит на боку, обнаженная, свернувшись калачиком, ее светлые волосы рассыпаются по подушке, и она спит мертвым сном совершенно измученная. Это неудивительно: вчера вечером я ее утомил. Я был удивлен, что у нее хватило сил встать и принять душ, прежде чем вернуться в постель.

Я почти сказал ей, что она не может. У меня возникло искушение сказать ей, что она должна спать так, как я ее оставил, вся в моей сперме, капающей из ее дырочек. Но после этого что-то во мне сдулось, и это был не только мой измученный член. Я не думал, что потеряю вкус, так быстро доминируя над ней, но по какой-то причине я не смог заставить себя сказать ей, что ей нельзя помыться.

Поэтому вместо этого я лежал в постели, слушая, как работает душ, и думал о том, что теперь я женатый мужчина.

Золото моего обручального кольца блестит на солнце, и я смотрю на него, снова удивляясь его виду. Я знал, что однажды женюсь, но до недавнего времени не думал, что все обернется именно так.

Сабрина шевелится рядом со мной и сонно зевает, что говорит мне о том, что она вот-вот проснется, и я напрягаюсь. Я не знаю, чего она ожидала от прошлой ночи — своей брачной ночи, но сомневаюсь, что я подарил ей именно это. В тот момент она, казалось, была шокирована этим, начиная с грубости моего собственничества.

Но ей это тоже понравилось. Я знаю это по тому, как она кончала снова и снова, с моим членом во рту, в своей киске и, наконец, в своей заднице, как она стонала и выкрикивала мое имя. Возможно, она была застигнута врасплох, но она любила каждую секунду.

Однако это не значит, что она не может чувствовать себя по-другому в утреннем свете. Я смотрю, как она потягивается, снова зевает, и чувствую то странное потягивание в груди, которое, кажется, приходит все чаще и чаще, когда я рядом с ней. Мне хочется просто посмотреть на нее, любуясь тем, как ее стройное тело движется под одеялами, как приоткрыты ее губы, как ее длинные ресницы пылят по щекам. Когда мы впервые встретились, я ожидал, что она будет избалованным ребёнком, но Сабрина — это нечто большее. Я видел это в те дни, что провел с ней, в общении между ней и ее друзьями, в том, как Дафна и Мари собрались вместе, чтобы подарить ей особенный день свадьбы.

Это не имеет значения, твердо говорю я себе, прижимаясь к изголовью кровати. Ты женился на ней не просто так. Это все, что имеет значение. Это ничего не меняет.