Один из бойцов со звездой врезался в Эвана, считавшего, что их враги — люди в белом, и черканул кинжалом его бок, целясь в открытую подмышку. Фронадан свалил его ударом ноги на землю и рассек открывшееся бедро.

— Красных! — закричал он, — дави бойцов Сейтера!

Хеймдал сверкнул улыбкой на грязном от пота и крови лице, и бросился туда, где двое в красном насели на Стерлиса. Услышав господина, валленийцы спешно разворачивались, но пропущенных мгновений хватило, чтобы потерять троих убитыми и получить немало раненых. Фронадан примкнул к своим латникам, теснящим людей Сейтера, проклиная все на свете и одновременно благодаря Хеймдала. Тагарцы бились рядом, нервируя белыми накидками, которые граф, как разъяренный бык, уже наметил как цели, но они наносили удары по изменникам, и защищали его так же, как своего господина. Мир перевернулся.

Красный отряд был наконец разбит. Стерлис, Эван и Фартегард окружили Фронадана, не доверяя тагарцам, не понимая, что происходит, готовые к любому повороту. Фронадан понимал. Хеймдал вовремя поменял сторону.

— Скорее! — Граф взбежал по ступеням к закрытым дверям замка.

Хеймдал встал рядом:

— Нас вытеснили, но внутри должны быть мои люди! — Он заколотил рукоятью меча по обитой железом двери. — Эй! Эй! Видгар!

Никто не ответил. На лице тагарца впервые отразилась неподдельная тревога. Фронадан оглядел двор в поисках какого-нибудь тарана.

— Тащите скамьи из церкви. И найдите в кузне зубило с кувалдой для этого. — Он указал на железные полосы оковки дверей.

Хеймдал продолжал стучать, и Фронадан молил Единого, чтобы его сообщники, какими бы стервятниками ни были, находились в добром здравии и открыли дверь.

Симель прислушивалась. Шум стихал, солдаты перемещались ниже, на этом этаже все было кончено. “Нужна подмога!” — крикнули снизу, несколько человек протопали к лестнице, но кто-то задержался на пороге спальни.

— Проп… пусти… пусти меня! — Это был голос Ольмерта, но слова произносил как будто пьяница из-под забора.

— Сир, позвольте, я вас уведу.

— Я… иду!

Раздался грохот падающего тела в доспехах. “Вот надрался”, - зашептал раздраженно один голос. “Командир!” — издевательски добавил второй.

Симель видела из-под простыни латные колени и ладони, упершиеся в пол. Сира Ольмерта не брала никакая выпивка, временный командир Гвардии не мог надраться. Он мог быть только отравлен.

— Сам! Сам…

Колени со скрежетом двинулись к кровати, руки схватились на одеяла.

— Боже! Боже… Эно! — Ватный голос едва не рыдал. — Где… Где?

Неужели этот шут работал на Эно? Впрочем, чему удивляться — трезвый среди пьяных слышит много лишнего. А Эно мог бы ей помочь. Симель протянула было руку к стальному колену, но остановилась. Как отдаться под защиту того, кто не защитит сейчас и мухи?

В дверях раздалось торопливое шарканье, зазвенел старческий голос:

— Ольмерт! Глупец! Какого демона опустили мост? Где ты был?

Эно!

— Мастер, — окликнул его грубый голос.

— Не сейчас! Олли! — Пара стоптанных туфель встала за рыцарем. Симель задержала дыхание. Он был слишком далеко! — Олли, мальчик, что с тобой?

— Мастер, ваш ищет принц Сейтер. Сейчас. — В комнате забряцало железо доспехов, зовущие не намерены были ждать. Подол длинного одеяния Эно качнулся, как от толчка, он нехотя направился к выходу.

— Доставьте сира Ольмерта в мою комнату, — было последнее, что он сказал, выходя.

— Ну все, — те, кто привел сюда рыцаря, встали рядом. — Позвольте. — Ольмерта потащили вверх.

— Эно… Я говорил! Я должен был… — Ноги рыцаря нетвердо распрямились. Неясно было, понимал он, что Эно был здесь, или говорил сам с собой. — В Берению… сам… — Его поволокли наружу. — Не тут… с кучкой дам… пусти…

Симель прикрыла веки. Ни Ольмерт, ни Эно не спрячут ее от Сейтера и Дора Гранджа, если те поймут, что она слышала. Пустые надежды. Она должна спасаться одна.

Шаги постепенно затихли. Внизу еще гудели голоса, а с улицы доносились крики, но этаж был свободен, а значит, появился шанс бежать. Симель выбралась из-под кровати, быстро вскочила на ноги, и, боясь того, что увидит, взглянула на короля. Голова Вилиама откинулась назад, рот был слегка приоткрыт, а руки лежали на груди поверх мокрой от крови рубашки. Красное пятно расползлось от шеи до живота и уже проявлялось на простыни.

Одного взгляда было достаточно, чтобы эта картина навсегда осталась в памяти, но слезы исчезли. Нужно было спасти свою жизнь и придать огласке случившееся, так что Симель запретила себе чувствовать что-либо, кроме ярости. Она уже бросилась к выходу, как вдруг остановилась, пораженная внезапной мыслью.

Корона Саврайсов, столько лет переходившая в королевской семье от отца к старшему сыну, теперь достанется Сейтеру. Неужели и измена, и убийство будут прощены и преданы забвению, когда Верховный Отец Церкви возложит золотой венец на голову изменника? Все ожидания Вилиама, все его надежды будут высмеяны этой двуличной тварью!

Симель посмотрела на сундук, в котором лежали бумаги, королевская печать, ключ от сокровищницы, кувшин корсийского красного, — все самое необходимое, до чего король уже не мог дойти сам. Корона тоже была в сундуке. Симель видела, как камердинер достал ее оттуда в день выступления войск и вечером положил обратно, в квадратную шкатулку из слоновой кости. Корона нужна Сейтеру. Да будь все проклято, если он ее получит!

Симель принялась потрошить сундук, переворачивая содержимое вверх дном. Она обнаружила шкатулку под целой грудой пергамента, золотой венец покоился внутри на бархатной подушке. Чувствуя себя так, словно богохульствует в церкви, Симель спрятала корону под платьем, где плотная шнуровка надежно прижала ее к животу. «Пусть это будет последним неподобающим обращением с тобой», — прошептала она, накрывая ладонью выступающий под тканью овал.

Кто-то поднимался по лестнице, и пора было бежать, что есть духу — в ее комнате хранились вещи, которые нельзя оставлять, а судьба и так была слишком благосклонна. Симель бросила последний взгляд на тело Вилиама, клянясь себе, что Грандж не уйдет от возмездия, и выскочила вон из комнаты.

В тот же миг с лестницы в коридор выбежал человек в доспехах, и они встали, как вкопанные, глядя друг на друга. Симель сразу узнала графа Фронадана и, пожалуй, после Эно он был единственным, кому можно довериться. Но не успела она и слово вымолвить, как рядом с графом возник гвардейский десятник, голос которого Симель не спутала бы ни с чьим другим, даже если бы хотела — он штурмовал покои короля вместе с Сейтером.

— Стоять! — заорал гвардеец и, не успело эхо отразить его крик, как все трое сорвались с места. Путаясь в тяжелом подоле платья, Симель кинулась в другой конец коридора к лестнице для слуг. Граф был ближе, чем десятник, и за несколько широких прыжков чуть не догнал ее, но, поравнявшись с королевской спальней, споткнулся и замер на месте.

— Держи ее! — махнул он рукой в сторону Симели и ступил в комнату, но гвардейцу не требовался приказ — как хорошая борзая, он был готов схватить любого, кто был на королевском этаже лишним. Симель притормозила у лестничного колодца и скользнула в темный проем. Она была не так хрупка, как служанки, но привыкла к этой тесноте и быстро сбежала на два этажа, десятник же обивал все косяки и притолоки, двигаясь боком, чтобы поместиться в узком проходе. На первом этаже рядом с кухнями была еще одна черная лесенка, ведущая к парадным залам наверх, а вниз — в полуподвал, к комнатам прислуги. Двери на пути туда надежно запирались, разделяя на случай штурма караульные помещения, оружейную и склады, так что здесь была надежда оторваться от погони.

Без оглядки бросилась Симель к складам, подбирая длинные юбки и слыша, как приближается стук сапог позади — на прямой ее опять догоняли. Сердце прыгало прямо в горле, она проскочила в дверь, захлопнула створку, и десятник со всего размаху влетел в нее плечом. Засов, успевший опуститься в скобу едва ли на полпальца, сдержал удар, но подскочил вверх. Симель резко грохнула его обратно и бросилась дальше по коридору. Отсюда можно было попасть сразу в несколько мест, и за то время, пока гвардеец найдет другой путь, она уже исчезнет.