«Опять расклеился, старик!» — обругал себя Кэларьян. Эти дуралеи ничего не увидели и ничего не поняли. «Кроме того, что ты жив». Но это они знали и раньше, иначе не сторожили бы светящиеся струи. Десять лет! Десять лет кому-то не дают покоя тайны, ведущие лишь к смерти и горю. «Смерти других», — поправился он. В этом ведь все дело, так? Если веришь, что чужая жертва принесёт самому тебе жизнь и богатство, то жажда затмевает всякий страх. Жажда взять больше, чем отведено человеку с рождения.

Кэларьян провёл ладонью по странице манускрипта, не в силах сосредоточиться.

— Да простит меня Единый, — он взял маленький нож и принялся соскабливать чернила со страниц драгоценного тома. Может, еще через десять лет он все-таки сможет дотянуться до Гансварда, а посвященные наконец отстанут. Думать об этом было тяжко и казалось, не спасет даже нудная кропотливая чистка. Уничтожение чужих текстов давно не совестило Кэларьяна, он не раз перечел все свои книги, к каждой написал по тому комментариев, но пергамент кончался, и с годами ценные манускрипты уходили на новые заметки и странички Карланты. Если ему суждено вновь оказаться на юге, он закажет по две копии на каждую загубленную книгу. Если нет… Тогда эти фолианты все равно будут похоронены в снегах вместе с ним.

Буква за буквой строчки пропадали с листа и мысли приходили в порядок. Руки перестали дрожать, работа пошла споро. К тому моменту, когда на улице заскрипели первые шаги глорпов, настроение Кэларьяна почти выровнялось. Он обещал Карланте быть в руинах Хорна на рассвете, а ее все эти проблемы совсем не касаются. Девочка будет поминать дух отца, о духах Кэларьяна ей знать не нужно.

Оглядев чернильную труху, засыпавшую дно полога, Кэларьян убедил себя, что вечером обязательно приберется, и вылез на холод, чтобы затопить очаг.

Запах гари марал чистый зимний воздух, как сажа — снег. Дамы остановили лошадей у развилки, прижимая к лицам платки, Фронадан проехал за герцогом дальше, к костеркам, у которых грелись рудокопы. Снег был усыпан опилками, вокруг лежали заготовленные дрова, из отверстия неглубокого забоя валил дым.

— Шахты есть ещё в миле к северу. Хотите посмотреть? — судя по кислой мине, у Годрика Беренского не было ни малейшего желания делать крюк. Отличная погода его не радовала, солнце заставляло недовольно щуриться, мех с горячим вином уже опустел. Впереди виднелись башни Венброга и он явно хотел вернуться домой.

— Если позволите.

Герцог развернул коня, двигаясь по скрытой в снегу тропе, как корабль среди волн. Лошадь под Фронаданом усердно продиралась следом — сильная, достаточно крупная под немалый рост всадника. Его собственный верховой подвернул ногу, сбившись с тракта в таком же снежном море ещё в центре Берении, а второй добрался до Венброга уже без сил — вчера после метели отряд полдня плутал по белым просторам и без встречающих не нашел бы дорогу.

Перемазанные сажей рабочие молча провожали Фронадана взглядами, рассматривая незнакомый синий герб с лилией.

— На других выработках тоже жгут породу?

— Возможно.

Жгут, это точно. Если рудокопы и не собирались расширять забои, то герцог наверняка приказал это сделать, чтобы посланец короля не совал свой нос, куда не следует.

Фронадан лучезарно улыбнулся ждущим на дороге леди и лордам. Солнце так нагрело воздух, что многие откинули капюшоны, подставляя лучам белокожие лица.

— Прекрасный день для прогулки. Я завидую северянам — вы каждый день любуетесь торжеством этой первозданной белизны. В моей родной Валлении снег подолгу не задерживается.

На губах мужчин едва показались скупые улыбки — здесь ждали эмиссара не для обмена любезностями, а чтобы высказать претензии. Однако дамы выглядели довольными, охотно принимали комплименты и отвечали тем же. Так что прогулка действительно выдалась прекрасной, за исключением того, что в компании до сих пор не появилась леди Грета. Открытая и говорливая, когда-то давно именно она помогла понять истинные настроения Венброга, и Вилиаму не пришлось идти на ненужный компромисс. Это могло сработать снова.

— Сюда, граф.

Годрик свернул с дороги в рыхлый снег, где тянулась только узкая цепочка следов. Несколько слуг поехали следом, остальные встали на дороге.

— Вы писали королю о трудностях с повторным заказом, — напомнил Фронадан, когда они остались одни.

— А? Да. Мы уже отправили в столицу мачтовые сосны в конце лета, а осенью — три пака железа и стали, вдвойне сверх обычного. Вы хоть знаете, за какие деньги можно все это продать? — Годрик явно желал деятельного сочувствия, и Фронадан не отказал ему в паре понимающих кивков. — Ладно, я выполнил свой долг. Но затевать новую конфискацию в декабре? Когда с последней не минуло полгода?

— Не конфискацию — заказ, — аккуратно поправил Фронадан.

— Заказ оплачивают, а я не получил обещанное.

С этим было не поспорить. И хотя Фронадан считал, что король поступил слишком щедро, пообещав за дополнительные поставки отдать беренским лордам уже собранные в их землях налоги, он был обязан разобраться, почему они не получили эти деньги.

— Я здесь, чтобы все уладить. Но уверен, что некоторые издержки все же предпочтительнее призыва браться за оружие.

— Призыва? — обернулся Годрик.

— В последние недели варвары заняли верховья Броганы, и Вилиам готовится к худшему. — Здесь, очевидно, до сих пор не верили в угрозу новой войны с хальтами.

— А что же принц Адемар?

Снова этот вопрос. Наследник Вилиама владел пограничными землями и уже двадцать лет оберегал страну от набегов, но теперь, прослышав о наборе войск, лорды с окраин удивлялись так, будто никто, кроме принца, не клялся защищать королевство.

— Его высочество держит позиции, но опасность слишком велика. Черные ладьи уже заполонили восточные притоки Броганы, так что скоро с плагардской верфи сойдут три новых судна. За них король и благодарит вас.

Годрика благодарность короля не тронула. В его хмуром взгляде читался вопрос, чем окупится эта самая благодарность. Фронадан зашел с другой стороны:

— Я также понес большие расходы, а из-за близости Валлении к реке буду первым, кого отправят на защиту границы. Полагаю, призыв не коснется земель севернее Гретта. К вам лишь обратились за помощью.

Годрику потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать — свой долг верности он отдаст корабельным лесом и рудой, а не службой в другом конце страны.

— Два заказа разорят меня не хуже войны. Жилы истощаются, не спрашивая королевского разрешения, — проворчал он уже больше для вида.

Некоторое время они ехали молча, пока впереди не показались крестьяне у расчищенных входов в забои.

— Вот и еще одна шахта. Прошу.

Над черными дырами в земле едва начинал виться сизый дым. Фронадан хлопнул себя по колену:

— Чуть-чуть не успели! Так и не увижу, как выглядят ваши хваленые подземные сокровищницы.

Он вовсе не был уверен, что сумеет отличить богатую породу от пустой, но, похоже, в этом был уверен Годрик. Или это всего лишь совпадение?

— Не медлим ни дня, — развел тот руками. — Жилы уходят на глубину, приходится вгрызаться в скалы. Но Единый не даёт нам удачи. Похоже, он не хочет, чтобы мы добрались до преисподней.

Рудокопы на расчищенной площадке заухмылялись, не забывая, впрочем, творить знак сошествия над собой и над дымящейся шахтой.

Фронадан улыбнулся тоже, подъехал чуть ближе к забою и уже не в первый раз отметил, что герцог его рассматривает. Здесь, в далекой провинции, люди жили и одевались гораздо проще, и интерес беренцев к его костюму раздражал графа больше, чем все претензии Годрика вместе взятые. «Всего лишь глупая придворная мода, — подумал он. — Гордись ты тем, что живешь иначе — я бы тебя уважал!»

Он тронул коня пятками, чтобы ехать дальше, но герцог уже разворачивался.

— Другие, — неопределенно махнул он рукой к северу, — затопило ещё осенью. Как ни откачивай, вода все равно прибывает быстрей. Думаю, мы потеряли эти шахты, как и возможность помогать его величеству по первому зову. — Годрик страдальчески воздел глаза к небу. — Видит Единый, скоро останемся на подножном мусоре, как в центре.