Не глядя вниз, она легла на холодный камень и спустила ноги за внешний край стены, морщась от боли, с которой впилась в живот корона. Найти вслепую подходящую выбоину для ноги, перенести на нее вес и искать опору для рук оказалось невероятно сложно. Наконец проделав это после нескольких неудачных попыток, Симель поняла, что спускаться в разы сложнее, чем лезть наверх.

Взглянув вниз в надежде, что земля уже близко, она вдруг почувствовала, как груз в плаще перевешивает назад, а пальцы не могут удержаться за выступ размером с монетку. Успев плотно сжать зубы, чтобы не закричать, она заскользила вниз, ломая ногти и судорожно пытаясь за что-нибудь схватиться, как вдруг ударилась обо что-то и покатилась вниз. Все стены снаружи были до половины наклонными для сброса бревен и камней, и этот высокий скат спас ее от прямого удара о землю. Не сумев остановится на его краю, она упала на узкую полоску земли между стеной и обрывом. Эти глухие звуки потонули в шуме за стеной, и караульные, кажется, ничего не заметили.

Чувствуя, что еще немного, и слезы вновь брызнут из глаз, лишая последних сил, Симель поднялась и, не обращая внимания на отбитые ребра и сорванные ногти, заставила себя пуститься бегом вниз с холма к Плагарду. Нужно предупредить связного короля, чтобы он сменил жилье, не передавал больше Марскеллские письма в замок, но следил за весточками от Адемара. Если чудо случится, и он узнает, что принц жив, он должен будет написать об этом ей. А если сейчас у него найдется лошадь и сухая одежда, Симель не пожалела бы всего золота, что вынесла из своих комнат, а за кусок мяса и кувшин вина, казалось, отдала бы полжизни.

Удаляясь от замка, она больше не оглядывалась. Дни в Хаубере навсегда остались в прошлом, а то, что произошло там сегодня, останется с ней на всю жизнь.

Дор Грандж смотрел, как гвардейцы отнесли Бренельда на каменную скамью, где Азох Ран стал приводить его в чувство. Перевязанное плечо терзала боль, но за эти раны он ещё спросит с проклятого конюха. В замке не спрячешься.

Грандж с трудом верил в то, что видел. Что пошло не так? Какого демона Бренельд, этот недоносок, поднял руку на брата? И как он смог убить того, кто прошел огонь и воду на пути сюда, к своей победе? Капитан едва справлялся с желанием отбросить лекаря в сторону и удавить Бренельда, как жалкого червя, наступив сапогом на горло. Но во дворе было полно людей, здесь был Фронадан, и к тому же эта месть не удовлетворила бы его полностью. Хеймдал, Видгар, Оулен, — все они говорили с графом, ломая руки и открещиваясь от Сейтера всеми правдами и неправдами, за что Грандж с удовольствием придушил бы и их тоже.

Мрачно глядел он на поверженного принца, лежавшего на земле в стороне от всех, далеко за кругом света, и горькое чувство, так редко возникавшее в его душе, мешало здраво мыслить. Он хотел прибрать тело Сейтера, сложить руки с мечом у него на груди, но не двигался с места, ощущая, как волны холодной ярости накатывают внутри одна за другой. Принц достоин заботы, здесь лежали прибранные тела убитых им врагов — много тел! — но сам он был брошен, как собака, так, будто все это ничего не значило.

Глядя на лордов, игравших свой спектакль перед мертвенно бледным Фронаданом, Грандж чувствовал отвращение, а когда рядом очнулся Бренельд, впадая в истерику, капитан не выдержал и отошел прочь от всех, в тень галереи, поближе к Сейтеру. Азох Ран напоил младшего принца каким-то из своих снадобий и тот постепенно затих, а лекарь перешел к старшему и принялся ощупывать его рану, что-то бормоча под нос.

— Что ты там шепчешь, молитвы? — угрюмо бросил Грандж, понаблюдав за ним некоторое время. — Брось, ему бы это не понравилось.

Лекарь подскочил на месте.

— Единый! Вы меня напугали. Я должен осмотреть все тела и прошу не мешать.

— Валяй, — ответил капитан. — Но будь обходителен.

Он отделился от увитого плющом столба и вернулся в центр двора, встав позади Фронадана, чтобы видеть лицо Хеймдала. Они едва обменялись взглядами, но угроза, сквозившая в каждом, ясно говорила: «Я молчу, пока молчишь ты». Четверо рыцарей, прикрывавших Фронадана со всех сторон, в конце концов, достали Гранджа своими пристальными взглядами, и он пошел вокруг двора, не находя себе места.

Азох Ран зажимал рану на шее принца Сейтера, стирая дрожащей рукой пот со лба и проклиная капитана со всеми шумевшими во дворе людьми. Они мешали сосредоточиться, и он чуть не потерял концентрацию. Сердце принца едва билось, и все, кто не мог видеть свечения жизни, сочли его мертвым. Главное, чтобы сейчас никто не отвлек его снова.

Прижимая пальцы к ране, чтобы направить поток, Азох шептал формулы, забывая даже похвалить себя за легкость, с которой слетали с его губ сложные потрескивающие звуки. Создав препоны крови, готовой хлынуть при малейшем движении, он потянул нож за липкую рукоять, сращивая края рассеченных сосудов там, где выходил клинок. Кровь все же потекла, заливая рану. Нервничая, Азох вытолкнул ее наружу серией быстрых щелкающих звуков, едва успевая запечатывать места, откуда она продолжала сочиться. Только он залатал крупный сосуд, несущий главную угрозу жизни, как вдруг один из рыцарей окликнул его из середины двора:

— Что вы делаете, мастер?

— Я должен был убедиться в том, что принц мертв, — сказал Азох Ран, спешно вставая.

— Убедились? — Фронадан прервал разговор, подозрительно оглядывая его с головы до ног.

— Вполне.

Больше не глядя на принца, Азох отступил под свод галереи к телам людей графа Хеймдала. На руках застывала кровь, он мог бы очистить их одной формулой, но не стоило тратить так много сил на пустяки. Следуя заведенному порядку, он проверил сердце каждого из убитых, хотя и без того видел, что их свечение угасло. Времени больше не было, жизнь принца Сейтера и так висела на волоске, так что Азох заспешил к лестнице на стену. Но не успел он пройти и дюжины шагов, как его окликнули:

— Мастер! — Фронадан указывал на Бренельда. — Присмотрите за ним.

— Конечно, ваша милость. С радостью. Но, — Азох запнулся, придумывая, как поскорее оставить двор, — для этого мне нужно взять травы из своей комнаты.

— Не задерживайтесь, — коротко кивнул Фронадан, возвращаясь к разговору, а Азох побежал по ступеням. Уже наверху он услышал, как граф отдает приказ гвардейцам:

— Отнесите тела в Тюремную башню. Все. В подвале должно быть достаточно холодно. И не спешите перемещать узников наверх, у них будет нужная обстановка для размышлений.

Ускорив шаг, Азох бросился вперед, переходя на бег там, где его никто не видел.

Запершись в своей комнате, он принялся лихорадочно рыться в сундуке с зельями. Найдя ничем не примечательный пузырек с темной жидкостью, он развел несколько капель в бокале с водой и разом выпил содержимое. Ноги стали отниматься, в глазах потемнело, и Азох едва успел доковылять до кровати, чтобы навзничь упасть на покрывала.

Прошло всего несколько мгновений, в течение которых он решал, что будет делать, если Великий Магистр не заметит тревожных сигналов, как вдруг на краю сознания стало расцветать яркое пламя. Свечение все усиливалось и уже причиняло боль. Разговаривать с главой Ордена было все равно, что смотреть на солнце широко отрытыми глазами.

— Магистр! — воскликнул Азох, чувствуя себя так, будто пытается зажмурить несуществующие веки. — Принц Сейтер тяжело ранен и находится при смерти!

— Я вижу, — раздался со всех сторон бестелесный голос. — Его свечение почти угасло.

— Мне нужна помощь, чтобы вывезти его из замка, — с облегчением проговорил Азох. Когда здесь окажется хотя бы один высший посвященный, все устроится само собой.

— Нет.

Нет? Что это значило? Азох недоуменно замолчал.

— Разве принц не был важен для нас? — спросил он, сердясь на загадки, которые всегда сопровождали указания Ордена. Они что, хотят все бросить? Партия проиграна и фигуры сметают с доски? Чувствуя, как усмехается Магистр, Азох попытался успокоиться и очистить сознание. Было неприятно видеть, как легко глава читает его мысли.