— Люди здесь хорошие, — сказал он наконец, — и порядок всегда был. Что случилось-то, не пойму. Но, если что, беренцы через нас не пройдут. Хоть и крови напрасной не хочется, — он залпом осушил кубок до дна.

— За то и стоим, — сказал Фронадан. — Понял? — он несильно хлопнул ладонью по столу и встал, чтобы прощаться.

— Да! — ладонь Беларда с треском опустилась на крышку стола.

Граф улыбнулся, похлопал его по плечу и подал запечатанный конверт.

— Все, иди. Это письмо для наместника, береги, как зеницу ока, передашь лично в руки. Отправишься сразу после заутрени.

Белард спрятал письмо за пазухой, щеки его разрумянились от вина.

— Храни вас Единый, граф Фронадан. Доброй ночи.

Он поклонился и бодро вышел за дверь, а Фронадан окинул комнату усталым взглядом. Кажется, все уже было сделано. Нет, еще это дурацкое пятно на рукаве.

Он выглянул в коридор и позвонил в колокольчик — его слуги потеснили местных в комнатушке поблизости. За углом тут же хлопнула дверь, на звонок вместо Леви прибежал тот самый парнишка, что прислуживал ему за столом.

— Здравствуй, снова ты? — удивился граф. — Как тебя зовут?

— Сенар, — еле слышно ответил мальчик.

— Кто тебя прислал, Леви?

Это было непохоже на старика.

— Он только лег, сир, я сказал, что сбегаю. Позвать?

— Не нужно. Скажи-ка, нельзя ли как-нибудь очистить это до завтра? — Фронадан показал ему пятно.

— Сделаем, господин, — не поднимая глаз, мальчик сгреб в охапку камзол длиной в свой собственный рост и побежал к лестнице.

Фронадан запер дверь и наконец прошел к кровати. До рассвета оставалось еще несколько часов, и он успеет отдохнуть с чистой совестью. Белард оказался славным малым и, если Луган присвоил себе деньги, убедит в этом признаться, а Фронадан готов просить о милости для него самого короля, лишь бы дело прояснилось в самые ближайшие дни. Но если Луган сбежал, эту историю уже не замнешь. Фронадан сложил одежду на скамью и растянулся на жестком тюфяке. Завтра. Завтра станет ясно, куда движутся эти переговоры, а пока есть несколько часов на отдых. Задув свечу, он завернулся в одеяло и сразу же уснул.

Это утро было такое же холодное, как и все предыдущие. Король спал, или делал вид, что спит, солнце медленно вставало над горизонтом. Симель тряхнула головой и потерла усталые глаза. Всю неделю она коротала время по утрам, наблюдая за дорогой в Керк — со дня на день ждали гонца из Берении, а его путь пройдёт через этот городок. Когда солнце поднялось целиком, Симель не выдержала и, скинув покрывало, потащила кресло в тень от шторы. Задев столбик в ногах кровати, она обернулась, досадуя, что потревожила Вилиама. Король, не моргая, смотрел на нее из глубины алькова.

— Ваше величество? — Симель выпрямилась. Его глаза смотрели все в ту же точку. На одно страшное мгновение ей показалось, что Вилиам не дышит.

— Ваше величество!

Король раздраженно фыркнул и прикрыл веки. Понял он, что его приняли за мертвеца, или нет, Симель не знала, но простила бы ему и оскорбленную отповедь — таким жутким был этот безразличный взгляд.

— Я пошлю за камердинером, — она оставила кресло и направилась к выходу, не дожидаясь ответа. Вилиам как всегда молчал — утро было для него тяжелой порой. Когда весь замок оживал и брался за работу, он мучился сжигавшей внутренности болью, а отекшие непослушные ноги мешали даже просто сесть в постели.

Симель выглянула в коридор и удовлетворенно отметила, что сегодня там ждет новый паренек, на вид порасторопней прежнего. Вчера тот заставил себя ждать и наверняка схлопотал порку.

— Доброе утро.

Гвардейцы по обеим сторонам двери кивнули, а мальчик с трудом оторвался от созерцания их полированных лат.

— Доброе утро, мэм!

— Давай-ка, позови Этельреда, посмотри, где там Тейд, и беги на кухню — пусть несут завтрак.

— Бегу, мэм!

Мальчик вмиг скрылся на черной лестнице.

— Парень тут с самой заутрени, — сказал молодой солдат, провожая его взглядом.

— Дыру в тебе проглядел, — усмехнулся в усы старший.

— Замолвите за него словечко, если вернут того бездельника, — попросила Симель усатого.

Тот кивнул, качнулся с носка на пятку и снова замер. До смены оставалось меньше часа, скоро явится Тейд и ей тоже придется уйти. Симель плотно прикрыла дверь. В отличие от стражи, она не любила пересменок и предпочла бы не встречаться с лекарями.

Какой-то шорох привлек ее внимание — король ворочался, пытаясь сесть повыше. Не дожидаясь слуг, Симель приготовила подушки и подставила ему плечо. Вилиам оперся на нее с тяжелым вздохом. Не стоило ему помогать, но ощутив дрожь в старом теле, Симель против воли обхватила его поперек груди, как ребёнка. Вилиам тут же оттолкнул ее, упав обратно на простыни, губы его сжались в линию, тонкие ноздри сердито раздулись. Симель прикрыла глаза. Извиняться было бесполезно, сколько раз она корила себя за несдержанность — он только больше сердился.

Дыхание короля вдруг сорвалось, он прижал ладонь к животу под ребрами. Очевидно, это был один из утренних приступов, но теперь он будет молчать, даже если согнется от боли. Симель кинулась к столу со склянками, чтобы приготовить ему питье из полыни с фарикой.

Бутылка фарики отыскалась в самом дальнем углу, за котлами и мисками — проклятый Тейд обращался с заречными травами, как с мусором. Симель отмерила обе дозы и попробовала пальцем воду на еле теплившейся горелке. Взгляд короля был прикован к ее рукам.

— Еще пару мгновений, ваше величество.

Вилиам напряженно кивнул — приступ усиливался. Но когда Симель протянула ему кубок, вместо того, чтобы пить, проговорил:

— На человека, который кормит тебя с ложки, — он был вынужден прерваться на несколько вдохов, — сердиться проще всего.

Теперь уже Симель была застигнута врасплох. Не зная, что ответить, чтобы не спугнуть эту хрупкую откровенность, она только слегка кивнула. Никто не любит свои слабости. Вилиам окинул ее быстрым взглядом.

— Проще всего, да… Но единственно верно — благодарить каждый миг, — он отдышался и пригубил настойку. — Я не очень в этом преуспел.

— Сир… — Симель почувствовала, как в груди кольнуло, но король отмахнулся и указал на окно:

— Следи-ка за дорогой. Девять прозвонили? Нет?

— Нет, служба еще идет. — Она послушно села на забранную ковром скамью у окна и уставилась на ползущий по дороге караван — издалека он казался процессией черных жуков. Если этим бесполезным ожиданием можно хоть как-то уменьшить тревогу короля, она готова сидеть так хоть до самого вечера. — Я бы не надеялась на вести сегодня.

— А я, с твоего позволения, — Вилиам уже не задыхался, — еще надеюсь. Конечно, если не зря плачу гонцам кучу золота.

Симель тихонько улыбнулась — это ворчание было куда лучше тягостной тишины. Если уж король взял такой тон, значит, день удался. Она лениво разглядывала крытые повозки, объезжающие застрявшую телегу, когда вдруг одна фигурка в самом хвосте привлекла ее внимание. Всадник, беспокойный и суетливый, не очень-то походил на одного из сонных охранников. Через неровные стеклышки в свинцовой сетке было ничего не разглядеть, и Симель распахнула окно. Верховой был одет в красное.

— Ваше величество, — воскликнула она, — гонец!

Отсюда было не разглядеть ни золотой эмблемы, ни значков, но она была уверена — это тот, кого они ждали.

— Не прошло и года! — недовольно отозвался король, глаза его загорелись так, будто он вовсе не чувствовал боли. — Зови пажа, пусть бежит вниз…

Симель замотала головой, прикрывая окно:

— Он на кухне, я сама!

— Стой, — Вилиам протянул ей что-то блестящее, — возьми это. И веди гонца прямо сюда, черной лестницей, без конвоя и всех этих гвардейских проволочек!

Симель взяла из рук Вилиама кольцо, на печатке которого была изображена окруженная завитками буква «В». В это время гонец объехал караван и стрелой помчался к замку, поднимая целые тучи снега. Симель схватила свой плащ и выбежала из комнаты.