Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Так будет… Будет! — Он вдруг развернулся и сильным ударом вышиб засов из скобы.

Просто немыслимо! Куда он уходит? Что это — открытый вызов? Годрик рванул дверь на себя, но засов, качающийся на штыре, ему помешал.

— Демон вас побери! — зарычал он, стуча по дереву кулаком. Фронадан примирительно вскинул руки, стараясь докричаться до спятившего герцога, но тот уже вырвался наружу. Фронадан схватил ножны с мечом и кинулся к сундуку — достать укрытые на дне латы — но… Если бы не проклятый засов, он понял бы на мгновение раньше, что стук был сигналом. Коридор наполнился металлическим лязгом, Фронадан кинулся было к двери, но понял, что ему не успеть. Если бы ее пришлось ломать, он мог бы накинуть броню и найти шлем. Теперь было поздно. Дверь с грохотом ударила о стену, когда ее откинуло волной закованных в доспехи воинов.

Фронадан обнажил меч, намотал на руку плащ и опрокинул перед собой стол — пролитые чернила струйками потекли по столешнице. Солдаты заполняли комнату и только у первых в руках были мечи, остальные держали оружие в ножнах. Что ж, похоже, они не собираются его убивать. Но дать заточить себя в этих ненавистных стенах? Никогда! Фронадан переступил с ноги на ногу и крепче сжал рукоять меча. Он не боялся за свою жизнь. Но он не мог поставить короля в положение, когда за эту жизнь придется торговаться.

Вбежал последний солдат, и в комнате повисла гробовая тишина. Фронадан приготовился к нападению. Он не мог сказать, было ли ошибкой беренцев то, что они вошли всей толпой внутрь, но сразу понял, что надежда на спасение есть: теперь прямо напротив двери стояло всего несколько воинов, и если он сможет пробиться сквозь них прежде, чем за спиной сомкнутся, как клещи, края отряда, то попадет в пустой коридор и сумеет добежать до комнат, где ночуют его люди. Граф поднял обмотанную руку и ринулся вперед.

Он попытался раскидать мешающих воинов по сторонам, и это почти удалось — опрокинутый стол прикрывал его справа — но последние двое беренцев встретили атаку с не меньшим напором. Фронадан вскинул руку с плащом и, успев схватить под ребра удар латного кулака, со всей силы опустил меч на молодого солдата. Он не видел, попал ли в щель между шлемом и латами, так как в этот же миг тяжелые удары обрушились ему на спину.

Прорыв был сорван, и беренцы насели со всех сторон. Трое вывернули левую руку за спину, еще двое повисли на руке с мечом — лезвие вспороло у одного суконную покрышку лат прямо под горлом, но прошло мимо шеи. Он пнул второго по колену и тот чуть не упал, но первый уже далеко заломил руку и ударом по кисти выбил меч. Слева тоже поднажали и Фронадан согнулся — оба плеча рвала боль. Он уже едва не ткнулся в пряжку собственного пояса, но все же приготовился рвануть вверх, когда получивший от него удар солдат сам ударил его под колено. Фронадан пошатнулся, и с другой стороны тут же нашлись желающие повторить этот трюк. И хотя граф увернулся, через мгновенье по ногам били все. Сбоку навалились и он рухнул на пол, чувствуя, как ослабла в этот миг хватка сзади. Это был шанс, крошечный, но шанс вывернуться, и он уже поворачивался на спину, когда из коридора вдруг послышался громкий топот и бряцание доспехов. Подмога. Фронадан замешкался всего на мгновенье, но тут же кто-то оглушил его рукоятью меча по затылку. "Теперь уж никакой надежды", — пронеслось в голове перед тем, как он провалился в темноту.

Глава 8. Ночные песни

Весь день небо оставалось ясным, но к вечеру с севера приползли тяжелые тучи, обещавшие если не бурю, то долгую, изнуряющую метель. После полумрака в помещениях для слуг снег казался магической субстанцией, источавшей свет, и, выйдя во двор, Симель тут же зажмурилась. Прикрывая глаза ладонью, она прошла под низкой аркой ворот, и оказавшись в среднем дворе, направилась к Восточной башне. Она уже почти миновала храм, как вдруг из-за приоткрытых дверей послышалось пение церковного хора, заставившее ее замереть на месте: двадцать чистых голосов возносило хвалы Единому и деяниям его на земле. Симель прислушалась, взглянула на заходящее солнце — до ужина еще оставалось немного времени — и вошла в храм.

Все три нефа, от алтаря до дверей, были забиты молящимися. Обитателям замка пришлось тесниться вдоль стен, уже три дня весь центр храма занимала свита принцев. Люди с гербовым крестом, знаком Лотпранда, держались вместе, а золотые звезды и серебряные птицы смешались, не чураясь друг друга — принц Бренельд с детства жил на воспитании у брата и, даже пройдя рыцарские посвящение, не покинул Гретт-дол.

Это был отличный шанс получше рассмотреть сыновей короля, и Симель тихонько заскользила вдоль стены к алтарю — оттуда было видно отца Бреттани и принцев во главе молящейся толпы. Лотпранд стоял чуть впереди, отделенный от братьев пустым пространством. Мощный и высокий, он был заметен своим ростом почти также, как Кормак и Дор Грандж, чьи головы возвышались над толпой в разных концах храма. Хорошо, что сама она не стояла сейчас среди женщин — отец Бреттани всегда глазеет на тех, кого лучше видно. Прямо за Лотпрандом стоял светловолосый юноша, издалека и вовсе непохожий на Саврайсов, но, судя по звезде на нашивке — сын принца Сейтера, Ганахан. Он так же, как и Лотпранд, высоко держал сложенные вместе ладони и смотрел на священника. Сейтер больше смотрел по сторонам, руки его лениво сползли уже на самый живот. Склоняясь к жене, он шептал ей иногда что-то на ухо, и оба едва сдерживали смех. Бренельд низко опустил голову и попросту дремал.

Симель оглядела толпу и вовремя отвернулась, чтобы не встретиться взглядом с Кормаком. Хор взял высокую ноту и под самым куполом, отражаясь от стен, затрепетало эхо. Низкие голоса одной половины хора нараспев произнесли следующую строку, другая подхватила последние слова, и молитва как будто взлетела к небесам сквозь камень стен.

Священник возвысил голос:

— Мое имя было в вечности, мое имя останется в ваших сердцах… Пронеси свою жизнь сквозь меня, открой мне душу свою… Обрати взор свой к небу, к Обители моей, и знай — я смотрю на тебя… Вознеси молитву души своей и знай — я слышу тебя…

Симель вздохнула. Если она хотела поесть перед ночной сменой, ей стоило поторопиться.

— Восхвалим бога Единого! Восхвалим Его доброту и прощение! То, что дал Он нам, и то, что даст в Покое!

Симель бочком двинулась к дверям и ей показалось, что глаза священника неодобрительно сверкнули из-под прикрытых век. Ну, что ж, Моления могут продолжаться и без нее, а помощь королю важнее, что бы ни сказал по этому поводу отец Бреттани.

— Это просто восхитительно! — Симель не могла отвести взгляд от подноса, уставленного десятком невиданных блюд. В бывшей комнатке камердинера, а ныне заставленной горелками и колбами лекарской, аромат жареного мяса перебивал крепкий запах полыни. Несколько лекарей трапезничали без отрыва от дел.

Сегодня безусловно один из великих праздников, но ведь они остались без главного повара, кто же из подручных мастеров так долго прятал свой талант? Видимо, этот вопрос был написан у Симели на лице, потому что Эшен, колоритный островитянин в пестрых шароварах, созвучно ее мыслям произнес:

— Говорят, на кухне наняли нового повара со стороны. Очень кстати к Сошествию.

Симель сглотнула, пытаясь сдержать бурчание в животе: в день Сошествия завтракать и обедать было запрещено, и она чувствовала дикий голод.

— Еще вчера говорили, что никого не возьмут, пока наши повара не попробуют свои силы. Не хочу быть жестокой, но сейчас мне все равно, что с ними сталось, — она обнаружила, что сжимает в руке вилку.

— Прошу, — Эшен улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону подноса. Пока Симель орудовала ножом над нежным сочным мясом, он приладил над огнем небольшой котелок и продолжил, не глядя в ее сторону. — Мне кажется, отвар, который вы готовили на той неделе, был очень хорош и лишь поэтому королю стало лучше. Пожалуйста, повторите его еще несколько раз, и попросим наших друзей повременить с другими опытами.

31
{"b":"933638","o":1}