Казалось, Симель совсем ушла в себя, но вдруг в полумраке сверкнули глаза короля, и она очнулась, пытаясь понять: ей показалась, или блики пламени на самом деле пугающе ярко затанцевали в глазах Вилиама? Лютня изливала потоки сладких звуков, то взмывая на торжественные высоты, то падая до лирической тишины, “И с холмов текли в долину тысячи огней…” Эх, Локар Плагардий, тебе не пришлось лгать. Светлый Вилиам привел войска к Берении. Светлый Вилиам был силой, способной изменить в этом мире все, и он не ставил людей на колени — они сами преклонялись перед ним. Музыка терзала сердце короля, и Симель страстно желала, чтобы все это кончилось, прекратилось сию минуту. Но она по-прежнему молча смотрела на него и не могла отвернуться. Как мир может оставаться прежним? По щеке короля текла слеза.

Эймар старался не дать голосу сорваться, уже не было слышно, как он поет, но известные каждому слова песни все равно отдавались в сознании. “Вилиама стали Светлым той порою называть…” Раздался пронзительный звук, и лопнувшая струна, свиваясь кольцом, зашуршала по корпусу лютни. Эймар сам издал какой-то жалостливый звук и бухнулся на колени:

— Простите, ваше величество, простите!

Но Вилиам его не слышал. Его губы двигались, и Симель, уже вскочившая с кресла, чтобы увести лютниста, остановилась, думая, что король поет. Но с каждым словом она все четче понимала, что Вилиам говорит с собой и говорит так, будто этот разговор начался уже давно: «Прав, прав… все эти лживые стервятники… богу ведомо, я не хотел… но он прав…»

Симель сделала шажок в сторону Эймара. Потом еще один и еще — король все бормотал. Обойдя кровать, она тронула музыканта за плечо. Им не стоило здесь находиться, они видели нечто, не предназначенное для посторонних глаз. Эймар тихонько поднялся. Король ничего не видел, он смотрел в пустоту перед собой и его профиль белел на фоне темной стены.

«Прав, демон его побери… Но Лотпранд справится…»

Симель почувствовала себя вором, забравшимся в дом под носом у хозяина.

— Ваше величество, — проговорила она, чтобы напомнить о своем присутствии, — Могу я отпустить менестреля?

Вилиам не обернулся. «Лучше…»

Симель не понимала, о чем он говорит.

«Я отправлю солдат, но Лотпранд справится лучше…»

Солдат! Она вздрогнула, пораженная, как ударом меча. Неужели Вилиам послушает Сейтера? Король замолчал и слегка повернул голову, взгляд его был холодным и жестким, как сталь. Эймар жалобно прошептал у самого уха: «Идем!» — и согнулся в поклоне. Симель тоже поклонилась, чувствуя, как сердце ухает прямо в горле. Вилам нарушит свое слово и разберется силой там, где не помогли уговоры? Что это будет: угроза, прикрытая поисками наместника, или настоящий поход? Призовет ли он тогда лордов Благодатной долины?

Вилиам молча взмахнул рукой, отпуская их. Можно было поклясться, что сегодня он не проронит больше ни слова. Эймар потянул Симель за рукав, пятясь к двери, и она позволила увести себя.

Выскользнув в коридор, менестрель шумно выдохнул. Гвардейцы, встревожившись, разом заглянули в двери и, обнаружив короля живым и здоровым, уставились на Симель — они ни разу не видели, чтобы Вилиам прогнал свою сиделку. Она отвернулась. Делать вид, что она ничего не слышала об отправке армии было бы не так сложно, если бы все это ее не касалось.

Эймар потер веки. Лютня болталась у него в руке, как дворницкая метла.

— Идём. Я знаю, где раздобыть вина.

Симель покачала головой. Королю нужна помощь. Сердится он на то, что его слышали, или нет, она присматривает за стариком каждую ночь и должна быть на месте.

Менестрель неуклюже пожал ее руку выше запястья и зашагал по коридору, а Симель вошла обратно в спальню, набираясь смелости, чтобы задать королю один вопрос.

Подушки валялись на полу у кровати, Вилиам лежал на спине, отвернувшись к окну. Грудь его мерно вздымалась под одеялом — чаще, чем обычно. Он не хотел разговаривать, и сегодня она не узнает, с какой миссией отправится Лотпранд на север. Симель на цыпочках прошла к постели, собрала подушки и осторожно перенесла кресло к камину. Едва ли маленький марскеллский контингент поможет королю, но лорд Грегор — один из его старых соратников. Знал ли Вилиам, что он уже много лет не мог сесть в седло? Симель завернулась в одеяло и опустилась в кресло. Дети встают в строй за отцов, и, если барон получит вызов, ей придется вести за собой отряды Марскелла. Что ж, если так, она выполнит свой долг с достоинством, а что было бы недостойно — так это пытать сейчас короля вопросами. Порядку, царившему последние тридцать лет, приходит конец, какое ему дело до Грегора и его беглой дочери?

Прикусив губу, не в силах ни спросить короля о своей судьбе, ни забыться, Симель кинула в огонь несколько поленьев и свернулась в комок, но никакой огонь не мог спасти от холода, пробиравшего ее изнутри.

Его действительно кто-то звал, или это был сон?

Фронадан понял, что приходит в себя, как только почувствовал сильную до тошноты боль, разрывающую голову при малейшем вздохе.

Ну, да, конечно. Беренцы оглушили его и не дали выбраться.

Жесткая лавка мучила затекшую спину, звуки доносились глухо, будто сквозь воду. Темница. Они все-таки смогли его заточить.

Фронадан лежал, не открывая глаз и стараясь дышать совсем неглубоко, его мутило от боли, мысли были отрывочны и тяжелы.

Теперь король поставлен в трудное положение. А он не оправдал надежд его величества. Позволил поймать себя в ловушку!

— Граф Фронадан! Ваша милость! Очнитесь!

Фронадан на мгновение замер, а потом широко распахнул глаза. Он узнал этот голос.

Сначала все скрылось в вихре танцующих черных точек, потом из темноты выплыло лицо, подсвеченное огоньком свечи.

— Граф! — это был капитан Беренского гарнизона.

— Белард? — Фронадан не верил своим глазам. Он лежал в маленькой комнате без окон, по стенам висели стеганые акетоны, пустовали стойки для копий, в воздухе стоял запах пота и оружейного масла. Молодой капитан сидел рядом на трехногом табурете.

— Где…? — только и выдавил граф, борясь с накатившей дурнотой. Слова огромным молотом били в виски.

— А? Все в порядке. Мы в гарнизоне, — Белард поднялся, его лицо приняло озабоченный вид. — Принести вам воды, да? — и он выскочил за дверь, не дождавшись ответа.

Фронадан приподнялся на локте, спустил ноги на пол и медленно сел. В глазах снова потемнело, он поморщился и осторожно ощупал голову и ноющий бок. Синяки и несколько островков запекшейся крови — это еще легко отделался. В коридоре стоял тихий гул, очевидно, там толпились солдаты. Когда дверь отворилась, стало слышно, как Белард шикает на них и отвечает на вопросы, затем капитан вошел — в руках у него был кувшин — и решительно закрыл дверь.

— Вот, — он налил воды в большую пивную кружку.

Фронадан осушил ее до дна, потом вторую, и, когда комната перестала плыть перед глазами, наконец, почувствовал себя лучше.

— Что произошло?

Белард сел обратно:

— Если бы я знал. Солдаты говорят, ночью в замковых казармах кричали, что вас убивают. Они бросились на помощь.

— Кто кричал?

— Какой-то мальчишка. Я был в форте и ничего не видел. А то показал бы этим!..

Фронадан кинул на него благодарный, но неодобрительный взгляд.

— Знаю! — Белард опустил глаза. — Нашлись ребята поумнее — рыцари ваши. Пуганули этих мразей, но по совести бить не стали, отступили. Только как же так? Говорят, вошли — а вы лежите на полу, словно мертвый, без брони, и беренцев вокруг толпа — в доспехах по самые уши. Как им головы-то всем не поотрывать? — развел руками капитан.

— Спасибо, — мягко сказал Фронадан, — но все же не стоило. Иначе мы оттуда не выбрались бы. Беренцы-то что? Тоже отступили? — Капитан кивнул. — Вот. Значит, хотели сыграть бескровно, а большего побоялись. Хороший знак. Они свой ход проиграли, теперь мой черёд.

— Ну, мы такому не обучены… И из замка бы вырвались, будьте уверены. Но ваши люди в драку не полезли, забрали вас и уехали сюда, в форт.