— Сдурел?!

Бренельд в ужасе вскрикнул, когда стальная полоса мелькнула рядом. Неужели ранил? Он ничего не чувствовал, кроме диких спазмов в горле. Сейтер потащил его к фонарю, Бренельд неуклюже уперся в землю, срезая шпорами траву, но не смог устоять.

— Отпусти меня! — захрипел он, царапая бархатную покрышку лат Сейтера и чувствуя, как скрытые под ней пластинки впиваются в щеку. — Отпусти!

Сзади вдруг раздался какой-то звук, и под фонарем появилось еще несколько человек — их окружили. Сейтер вытянул руку с мечом и закрутился на месте, чтобы видеть всех нападающих. Извиваясь всем телом, Бренельд делал широкие, неуклюжие шаги вслед за ним. Два человека вышли из тени. Сейтер не закричал — зарычал:

— Ублюдки! Как посмели! Вам мало того, что я дал?!

Люди не ответили, и Бренельд услышал, как выходят клинки из ножен.

На них насели сразу четверо, замелькала сталь, Бренельда ударило по наплечнику и бедру. Он судорожно зашарил по поясу, но меча в ножнах не было — клинок валялся там, где его схватил Сейтер — а до кинжала он, скрюченный под рукой брата, не мог дотянуться.

Он выхватил охотничий нож и наотмашь ударил за спину — лезвие бесполезно прошило воздух. Латники давили Бренельд уже ничего не разбирал, он снова замахнулся, и тут его руку, безвольную, слабую от панической борьбы, кто-то поймал и заломил вверх. Он лягнул нападавшего, дернулся, но нож застрял. Не понимая, что происходит, Бренельд извернулся, поднял глаза и с леденящим душу ужасом увидел, что его клинок торчит из шеи брата, а пальцы покрываются кровью, бегущей из раны.

Хватка Сейтера ослабла. Думая, что пропустил врага со спины, он попытался повернуть голову, но не смог. Тогда он весь неловко развернулся, держась за плечо Бренельда. Их глаза встретились, и Бренельд наконец осознал, что он видит.

Он закричал, пытаясь отпустить нож и бежать что есть духу, но не смог даже пошевелиться. Горячая кровь бежала по руке, затекая глубоко под наруч, по всему телу пошла дрожь, волосы встали дыбом. Дыхание сбилось, лихорадочно набирая воздух и совсем не выпуская. Ноги Сейтера подкосились, он навалился на Бренельда, оседая вниз. Бренельд выпустил наконец окровавленную рукоятку и подхватил брата. Не понимая, как подставился, Сейтер озирался и хрипел, пытаясь что-то сказать. «Помоги», — различил Бренельд в булькающем стоне и, истошно завопив, разжал руки.

Сейтер тяжело упал на колени. Залитая кровью ладонь оказалась перед его лицом, Сейтер скосил глаза и увидел резную рукоять ножа у себя под ухом. «Т-т… Ты?» — больше угадал Бренельд, чем услышал, так как Сейтер уже не издавал никаких звуков, кроме захлебывающихся вздохов. Медленно, очень медленно глаза его закатились, он отяжелел и стал падать набок. Бренельд думал, что снова закричит, но из горла вырвалось лишь сиплое рыдание, и без чувств он рухнул на землю вместе с братом.

Фронадан нещадно гнал гарнизонную лошадку по улицам ночного Плагарда. Замок возвышался наверху на скале, такой близкий и такой недоступный, если их не захотят впускать. Все узкие оконца горели теплым светом — обитатели Хаубера не спали, хотя время было заполночь. Плохо, очень плохо.

Копыта грохотали по брусчатке, горожане жались к домам, заслышав окрики передовых. В свете факелов на их лицах мелькали тревога и смятение, у верхних городских ворот, ведущих к стенам замка, уже собиралась толпа. Отряды, промчавшиеся здесь часом раньше, всполошили весь Плагард.

— Дорогу!

Валленийцы высыпали из города и проскакали наверх, к внешней стене Хаубера. Отсюда уже не был виден сам внутренний замок, только кольца мощных стен и флюгер на самой высокой башне. Сворки ворот были закрыты.

— Эй! — Стерлис подъехал под самую стену. Меж зубцов виднелись бледные караульные. — Откройте господину Валлении, графу Фронадану!

Дрейгельд сделал нетерпеливый знак Ригмину, чтобы тот подал факел. Пламя осветило лицо графа и синий налатник с золотой лилией.

— Приказано никого не пускать, — раздался голос в ответ.

Лошадь под Дрейгельдом всхрапнула и забила копытом, чуя гнев седока.

— В замке изменники! Открывай!

— Приказано…

— Зови капитана! — рявкнул Фронадан. — Живо!

Солдат помедлил, но скрылся в надвратной башенке.

Фронадан ударил бока своей лошади и проехал вдоль участка стены. Наверху виднелись еще несколько караульных.

— Его величеству угрожает опасность! Вы в силах этому помешать!

Силуэты солдат исчезли за зубцами. Как заставить нарушить приказ тех, чья святая обязанность — выполнять приказы?

Он вернулся к своим людям и окликнул ближайшего:

— Знаешь кого из Гвардии? Эй! — позвал он и остальных, — кто-то знает?

— Мелора из третьего десятка, — подал голос Ригмин.

— Близко?

— Пили как-то, — ответил оруженосец, стараясь не смотреть на брата.

— Объезжай стену. Зови. Сули что угодно: деньги, дворянство, — лишь бы открыл.

Ригмин рысцой поехал вдоль стены на том малом участке, что оставался доступным перед скальным обрывом. Только чудо могло помочь этому плану.

Фронадан подозвал одного из своих латников.

— Добудь лестницы. Быстро.

Глаза воина расширились, но вместо расспросов он свистнул нескольким товарищам и они помчались обратно в город. Все ответы он успел прочесть в одном взгляде, который говорил, что да, они, как самые отъявленные изменники, будут штурмовать ворота. А дальше, как положит Девин Айст.

Время шло, ускользало. Призывы к гвардейцам оставались без ответа, капитан не приходил.

Проклятье!

Фронадан отъехал подальше от взволнованных валенийцев, прислушиваясь к малейшим звукам сверху, из-за трех колец стен. Ему чудился какой-то гомон, а может, это был только ветер. Что-то кратко звякало: мечи или молотки кузнеца. Он продолжал прислушиваться.

Нечто изменилось в слабом фоне звуков. Нарастали голоса, громкие, тревожные. Клацали по камню латные ботинки. Караульные окликнули прибывших, но ответа не последовало, затем наверху завязалась какая-то возня, звякнуло оружие, и — Фронадан не поверил своим глазам — створки ворот стали открываться. Не раздумывая, он бросился в образовавшуюся щель, увлекая за собой валленийцев. Ловушка или нет — все лучше, чем бесплодно царапаться в двери, за которыми остался наедине с Сейтером король. Честный бой решит, чья возьмет, даже если их ждет засада.

Но во дворе за воротами никого не было. Фронадан оглянулся на стену посмотреть, кто помог им — в темноте мелькали лишь красные накидки Гвардии, один из гвардейцев отсалютовал ему. Что ж, кто-то еще верен королю, а не изменнику!

Лошадка получила шпор и понеслась к воротам в средний двор, одна их створка была приоткрыта и заклинена сломанной в петле алебардой. Фронадан соскочил с седла, рядом спрыгивали латники, устремляясь к тесному проему.

Впереди отчетливо слышался звон металла о металл и крики, Фронадан налег на створку и ворвался до двор первым. Дрейгельд и Фартегард едва поспели хоть как-то прикрыть его с двух сторон.

В другом конце двора, у самых ступеней замка, солдаты в белых налатниках Тагара смешались в бою с воинами в красных накидках. Стервятники Хеймдала!

Фронадан кинулся бегом через двор, за ним стеной сомкнулись валленийцы. Они бы так и врезались в белый отряд, если бы из гущи боя не выскочил вдруг сам граф Хеймдал. В заляпанной кровью белой накидке он рубил налево и направо, рыча: “Предатели!”, а увидев Фронадана, поднял забрало и воскликнул:

— Валлени! Слава Единому, это вы!

Латник в красном, хрипя, упал к его ногам, пронзенный мечом между ключиц, и Фронадан различил на львином налатнике золотую звезду Сейтера.

Что, демон побери, здесь происходит?

Он вскинул руку, не дав Дрейгельду с наскока проткнуть Хеймдалу горло, остальные его люди налетели на тагарцев, смешав синие цвета с красно-белыми в полный хаос. Звон накрыл двор плотным шумом.

— Назад! — крикнул Фронадан своим валленийцам, отчетливо видя вблизи звезды на красных налатниках. Все это были люди Сейтера, изменники, а Хеймдал — демон-Хеймдал! — убивал их своими руками.