— А кто твой дедушка? — ответил он вопросом на вопрос, отнимая руку от лба, но продолжая щуриться, будто с трудом видел. Вокруг его темных глаз частой сеткой собрались морщины, а виски оказались полностью седыми.
— Кэларьян. Кэларьян Корсийский. Магистр, — привыкнуть ко всем этим прозваниям было действительно сложно.
Брови мужчины в удивлении приподнялись, сделав его перекошенное лицо еще жутче. Он заложил книгу на гравюре с вылезающим из могилы скелетом и опустил манускрипт.
— Разве у Кэларьяна были дети? — он как будто знал, что это не так. Лоб в том месте, где он тер его, уже пошел пятнами.
— Простите, — Карланта вздохнула. Люди всегда приходили в замешательство, когда она торопилась и ничего не объясняла. — Дедушка говорил, что я… — слово, в котором раньше не было нужды, ускользало, — его воспитанница. Да.
Незнакомец хмыкнул, прикрыв глаза и надавив на веки. Карланта поняла, что все это время следила за его пальцами и беззастенчиво глазела на кривящиеся от боли губы.
— Нашел тебя в какой-нибудь трущобе? Умненькую девочку без будущего. И не смог пройти мимо. Очень на него похоже.
Это было сказано с явной неприязнью, но Карланта все равно улыбнулась. В чем-то он был прав.
— Глорпас не трощ… не трущоба. А дедушка никогда не оставляет тех, кому нужна помощь, — в последние слова она вложила вызов.
— Глорпы! — мужчина будто заново ее увидел, глаза его распахнулись. — Ну, конечно! Такое холодное, тусклое место. Отличный ход.
Карланте все меньше нравился странный гость, даже болезнь не извиняла его тон. Обо всем, что ей дорого, он говорил с издевкой.
— Значит, он и сам давно не был в этих стенах, — незнакомец оглядел библиотеку, покачивая бестиарием, словно тот не весил целых десять фунтов. Он уже не щурился, но все еще болезненно морщил лоб. — Дом все также увит плющом? А дуб уже поднялся над крышей?
— Да, — буркнула Карланта. — Вы разве не заметили, когда входили?
— Я вошел через… — он как будто тоже вспоминал слова. — Через заднюю дверь.
— А, — Карланта думала, что слуги запирают ее на ночь. Впрочем, парадную ведь тоже не оставляют открытой. — Так вы жили здесь раньше? У вас есть ключ?
— У меня есть кое-какие ключи, — проговорил мужчина, его глаза снова сощурились. Он изучал ее лицо так, будто силился разглядеть крошечную мошку.
Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но Карланте казалось, что этот странный человек смотрит на нее в упор, прямо лицом к лицу. Когда он так щурился, вокруг не оставалось ничего, кроме его темных глаз, а мысли в голове путались, словно кто-то перебирал их рукой, как горсть орешков.
— Любимая ученица, родная, как дочь, — наконец проговорил мужчина, как если бы прочел эти слова в книге. Он снова надавил на бровь, но тут какой-то звук отвлек его, и он вскинул голову, зашипев от резкого движения.
— Мы еще увидимся, — сказал он неожиданно, бросил фолиант на стол и повернулся к дальней стене. Двери там не было. — Как твое имя? — оглянулся он через плечо напоследок.
— Карланта. А ваше?
Мужчина пошел прочь, унося с собой яркий свет.
— Кто вы? — окликнула Карланта его спину. — Как вас зовут?
Неужели он собирается уйти, наговорив разных гадостей и не представившись? Он так и не сказал, знает ли дедушку и жил ли здесь, как Гансвард и мастер Трувор, так что Карланта пошла следом, намереваясь получить ответы. Шагов ее совсем не было слышно, но мужчина каким-то образом понял, что она рядом, вскинул руку и невидимая волна отбросила Карланту в сторону. Сердце снова ухнуло, как в начале сна, когда она упала с лошади. Подхваченная невидимым потоком, она барахталась в воздухе, не падая, а плавая над самым полом.
— Стойте! — крикнула она незнакомцу, но тот уже поблек вместе со своим светом и почти исчез в стене с книгами. Сами книги тоже постепенно исчезали, стены расступились, и Карланта очутилась на огромной зеленой равнине, вновь в седле, но теперь уже в доспехах, со знаменем над головой и мечом в руке. Вокруг стояли такие же закованные в броню всадники, они смотрели на нее и ждали приказа. В груди стало тесно от восторга, раздражение мигом исчезло, а ответы загадочного гостя уже не так беспокоили. Это был всего лишь сон, невозможно думать о такой ерунде, когда огромный вороной жеребец под тобой храпит и бьет копытом землю, а железный меч порхает в руке, легкий, как прутик.
«Вперед!» — заорала Карланта, срываясь с места и подгоняя коня, пока тот не взял стремительный галоп. Впереди ничего не было: ни врагов, ни замков, — но что это значит, когда можно просто нестись по равнине, задыхаясь от счастья? Всадники догнали ее и сверкающей стрелой устремились к неведомой цели.
Ослепительная вспышка обожгла сознание, и Кэларьян вскрикнул от боли. Перед внутренним взором пылало зарево — свечение такой силы, которой едва ли мог обладать человек. Это случилось в момент, когда он вновь пытался незаметно коснуться тех, кто послал за ним наемника — "старых друзей", как он представил их Гансварду. Кэларьян всегда считал членство в Ордене поводом для крепкой дружбы, но попытка овладеть его знаниями быстро расставила все по местам. Друзья не стали бы применять силу, и никакая дружба не могла заставить его поделиться тем, что он знал. Теперь каждая встреча с бывшими коллегами сулила бой, и все, что оставалось — пытаться тайно проникнуть в их сны. Но если раньше это выходило легко, как окликнуть друг друга через улицу, то теперь что-то надежно прятало их свечение — они стали сильнее и дают понять, что не отступились. Однако, вызов брошен. Если они хотели выманить его с севера, то вполне преуспели и могли бы наконец показаться. Кэларьян чувствовал, что все больше сердится. Если они так страстно желали встречи, то почему молчат?
Как бы ни пытался, он не мог это узнать. Перебирая в памяти знакомые лица, каждый раз он безуспешно тыкался в глухую стену защиты. Все, что удалось понять — высших посвященных по-прежнему не больше полудюжины. Кэларьян хорошо знал только четверых, но и их не смог разглядеть как следует. А уж тех, с которыми не встречался в реальности, не видел и подавно. Но вокруг них, если можно так сказать о мире без направлений, теперь светились посвященные послабее, или даже те, кто не был посвящен до конца. Сколько теперь было ступеней, Кэларьян не знал, но видел, что эти люди и близко не подошли к последней. Однако что-то крепко связывало их с высшими посвященными — свечение идущих к одной цели всегда тяготеет друг к другу и даже в реальном мире сводит людей вместе. Высшие были явно озабочены тем, чтобы защитить мысли помощников так же хорошо, как и собственные, но Кэларьян мог поспорить, что они и так ничего не знают. Орден никогда не доверял тем, кто прошел лишь половину пути.
Он уже почти сдался, когда вдруг вспомнил, что среди тех, кто пытался поймать его во сне два месяца назад, не было только одного из высших — Лоиса Катарка, университетского магистра права. Было ли это случайностью или он не работал вместе с Орденом? Что если открыться и приложить больше сил? Если он не ошибся, и Лоис не ведет охоту за проклятыми знаниями, риск себя оправдает. Кэларьян сосредоточился, чтобы достучаться до магистра, и уже почти коснулся знакомого свечения, когда вдруг яркая, ослепительная вспышка острым лезвием вспорола разум.
Кэларьян зажмурился, хотя это и было бесполезно, схватился за голову и скатился с кровати, сильно ушибив колено. Холодная волна пробежала по спине от звука, с котором скрипнули сведенные челюсти, и он замер, борясь с пылавшей в голове болью.
Сколько прошло времени, он не знал, но, когда пришел в себя, обнаружил, что стоит на коленях, уткнувшись лбом в доски пола, и весь дрожит. Зарево оставило перед глазами цветные пятна, как если бы он, не моргая, смотрел на полуденное солнце. Кто из живых мог достичь такой силы? Это просто невозможно. Самый сильный посвященный умер два десятка лет назад — кому, как ни Кэларьяну, знать об этом. И хотя Ригелли успел посвятить его до высшей ступени, даже тогда свечение Кэларьяна не достигло такой яркости. Что говорить о прочих!