— Их совсем немного… — протянул в оправдание барон. Принц недовольно сверкнул на него глазами:

— Я не собираюсь рисковать. Вперед!

Оулен скомандовал своим людям, и тяжелым галопом конница направилась к холмам. Отсюда было хорошо видно, что Леонард вряд ли станет ждать подмоги — так оно и случилось, но прежде несколько преследователей повернули назад, обратившись в бегство. Начавшаяся стычка так и не успела достичь апогея — несущиеся рыцари просто смяли бандитов, часть отправилась в погоню за сбежавшими.

Покончив с неизвестными, отряд поспешил вернуться к Фитте Брагу. Оулен, тяжело дыша, поклонился в седле.

— И? — нетерпеливо спросил Сейтер.

— Девятерых убили, трое улизнули.

— Пленные?

Барон замялся.

— Нет.

— Идиоты.

— Мы думали, что пленника возьмут с погони, но они, видимо, ждали этого от нас… Мой лорд, я… — он умолк, подчинившись раздраженному жесту принца.

Подъехали Леонард и Дрейгельд, ведя в поводу лошадь беглеца, — парень был совсем плох и, казалось, с трудом верил в свое чудесное спасение. Разгоряченные дракой рыцари окружили их плотным кольцом. Юноша слез с коня, передал Сейтеру пакет с тяжелой печатью и без сил опустился на землю.

— Отведите его в лагерь, — бросил принц, разворачивая пакет. Глаза его расширились от удивления. — Печать Адемара…

Фронадан и еще несколько человек подъехали ближе.

— Он едет к нам, — сказал Сейтер, сжав листок в кулаке. — Мой брат покинул свой проклятый монастырь и направляется сюда — через земли Годрика!

Вокруг поднялся взволнованный ропот. Граф почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. Это был Гронард.

— Что там?

— Сюда направляется Адемар. Похоже, он хочет возглавить кампанию.

— Адемар? — раздалось сзади, где, навострив уши, ждал Леонард. — С нами будет наследный принц!

— Стой! — только и успел сказать герцог, но рыцарь опередил его, закричав во все горло:

— Слава Адемару!

Он пришпорил коня и, подняв меч над головой, устремился вдоль линии флагов к войскам.

— Единый, благослови Адемара! К нам едет принц!

Солдаты очнулись от мучительного ожидая, салютуя тяжелыми копьями:

— Сла-а-ва!

Волна голосов прокатилась над полем, набирая силу.

— Адема-а-ар!

Ряды пехотинцев смешались, нестройный хор скандировал воинственные кличи. Но лица лордов, окруживших Сейтера, были вовсе не радостными. Путь наследника мог оказаться слишком опасным, а что заставило его принять это решение, оставалось в тайне.

Голос Леонарда все еще отзывался эхом среди гвардейцев.

— Боже, да заткните его наконец! — Сейтер устало провел рукой по лицу. — Я не знаю, что взбрело в голову брату. Но мы отправим людей к перевалу и встретим его прежде, чем это сделает кто-нибудь другой.

Принц подозвал Бренельда и направил лошадь к воротам захваченного замка.

— С этим все, — бросил он через плечо, указывая на круг из флагов. Всадники потянулись за ним, и вскоре поле перед замком опустело. Виттерик со злостью ударил стоявший рядом флаг и наступил ногой на льняное полотно. В этот день он все сделал по плану лорда Годрика но, кажется, проиграл больше, чем выиграл.

— Зовите всех сюда! — прокричала Карланта под окнами гостиной. Она уже очистила от снега землю под вязом, где уютно примостились две скамьи, и принялась копать тропинку на другую сторону сада. Ездовые лежали, привязанные по всему двору, и наблюдали за своей предводительницей, вывалив розовые языки. Беляк подальше от Клыка, Пятнышко — от Ветра. Ветер был самым склочным псом племени, Беляк не отставал — кого еще могли ей пожертвовать на три месяца, не зная, увидят ли ещё своих собак? Только смутьянов да ленивцев. Долгий путь, конечно, примирил несбитую свору, но эти четверо еще цапались при каждом удобном случае.

В доме хлопнула дверь, вышел слуга с теплыми покрывалами, за ним гуськом потянулись ученые в подбитых мехом плащах. Они расселись на приготовленные места, укрыли ноги и блаженно расслабились под лучами весеннего солнышка.

— Какое ясное небо, а в доме и не заметно.

— Ни облачка!

— Благодать. Подышим, наконец, свежим воздухом.

— А когда это в последний раз Навард убирал здесь снег, я что-то не припомню?

Слуга, в этот момент ставивший на садовый стол поднос с кувшином, сделал вид, что не слышит, и поспешно ретировался в дом.

— Скорее наливайте, остынет!

Гансвард разливал горячее вино, передавая по кругу кубки, когда вдруг обнаружил, что на подносе нет ни ветчины, ни сыра, — ничего, что пригодилось бы к напитку.

— Навард, вот растяпа, не положил закуски! Совсем обленился! Где Карланта?

— Здесь! — раздалось из-за дерева. — Я принесу! — Она убежала в дом и быстро вернулась с тяжелым свертком. Разложив еду, глорпка решила, что недостаточно хорошо вычистила проход к скамье, где сидел Кэларьян, и снова замахала лопатой.

— Этим сильным рукам и быстрым ногам нужно найти применение получше, — заметил Гансвард, наблюдая за энергичной работой Карланты.

— Не забывайте и об этой части! — похлопал ее по голове Кэларьян.

Карланта лишь рассмеялась, уборка сада казалась ей отличным применением сил. Снег продержится еще месяц-полтора, а ученые и так всю зиму просидели за бумагами, надо же им когда-то выходить на солнечный свет. Воздух же потеплел настолько, что она бегала в одних шерстяных штанах и рубашке, вызывая беспокойство среди толпы заботливых стариков.

С удвоенными силами вгрызлась Карланта в лежалый снег и направилась к скамеечке у куста в дальнем конце сада. Разговоры философов больше не долетали до ее ушей.

С приема у герцога прошло две недели. На следующей день, оправившись от этого тяжкого испытания, она встала пораньше и принялась начесывать собак — барон Дригет выразил горячее желание посмотреть упряжку и обещал прийти.

Но день прошел, за ним второй, а барон так и не явился. Карланта не раз порывалась узнать, где найти его, и отправиться туда самой, но Кэларьян объяснил, что положение в обществе не дает ей права наносить дворянам визиты без приглашения. А от его посредничества Карланта сразу отказалась. Она ведь не ребенок, пусть не думают, что дедушка решает за нее все вопросы. Хватило уже одного приема, где ее, оказывается, не сочли за взрослую.

Солнце поднималось, укорачивая тени, на ветку дуба села какая-то пичужка. Птица чирикала, приветствуя весну.

«Может, я просто не так поняла его. Может, это было одно из тех обещаний, что лорды и леди давали друг другу за ужином, — приятные, но ненастоящие. Я слышала, как они договариваются о приеме в следующем году и зовут на обед через месяц, — как такое можно обещать? Никто не знает, что будет через месяц. Вдруг уйдет дичь или случится буран. Как это назвал дедушка? Всего лишь хороший тон. Но как понять, что из сказанного правда, а что нет?» Карланта проводила взглядом сорвавшуюся ввысь птичку, лучи слепили глаза.

«А вдруг все мои комплименты показались дамам глупыми?» Щеки ее загорелись, и Карланта усерднее заработала лопатой, пытаясь избавиться от смущения за то, что уже нельзя было исправить. «И я, наверное, была так плохо одета, что никто не решился соврать и похвалить мое платье. Вряд ли они хотели меня обидеть. А соседская горничная сделала мне плохую прическу. Сколько всего надо узнать перед следующим приемом!»

Лопата чиркнула по открывшимся камням дорожки, Карланта встала, отирая со лба пот, мысли наскакивали одна на другую. Кто собирал ее на этот ужин? Ученые, не знающие тонкостей придворных мнений, старики, чьи советы устарели еще в прошлом веке. Немудрено, что все пошло не так. Она тихонько рассмеялась. Нет, на самом деле, все было не так уж плохо, просто многому предстоит научиться. Она еще сможет показать себя.

Она как раз пыталась вспомнить, что рассказывал мастер Трувор о танцах на четыре пары, когда вдруг у калитки раздался какой-то шум, слуга вышел из дома, а потом в саду зазвучал знакомый голос.

Не веря своим ушам, Карланта перепрыгнула сугроб и выбежала на площадку со столиком. Перед философами стоял барон Дригет собственной персоной, его окружала свита из молодых разряженных лордов и леди. Магистры разглядывали яркую компанию, как цветочную клумбу — с интересом, но не видя особой пользы. Молодежь отвечала тем же.