Кэларьян разжал руки и вгляделся в лицо друга. Новые морщины прорезали его лоб, щеки исхудали так, что высокие скулы совсем заострились, а нос выступил еще больше вперед. Он шутливо охал и смеялся, ощупывая ребра, но во взгляде его таилась тревога. Невысказанный вопрос повис между ними, но сейчас было не время для подобных вещей. Гансвард понимающе кивнул и шагнул обратно за порог. Кэларьян медленно, словно не веря тому, что происходит, вошел в свой дом. Собаки между тем заполонили весь двор и расселись перед входом, а Карланта мялась у калитки, стесняясь идти следом.

— Магистр! Добро пожаловать! — раздался нестройный хор голосов. В холле обнаружились еще несколько стариков в длинных балахонах Гильдии философов.

Кэларьян тряс им руки, называл имена и похлопывал по сухим плечам и спинам, с его губ не сходила счастливая улыбка. Тихая жизнь дома была нарушена приездом хозяина, и философы гудели, как пчелиный рой. Моложе и громче всех был долговязый мужчина тридцати лет с небольшой проседью в висках.

— Трувор? — подозрительно спросил Кэларьян, отвечая на его рукопожатие, — а где тот желторотый юноша, которого я взял набираться уму-разуму? Ты ли это?

— Я, мастер, — улыбнулся мужчина, щеки его тронул румянец, как будто он прямо сейчас должен быть выдержать экзамен на оправдание надежд учителя. — Я многого достиг с тех пор, как вы видели меня в последний раз, и уже вступил в Гильдию.

— Молодец, сынок, молодец! — Кэларьян почувствовал, как в глазах у него защипало и поспешил отойти обратно к дверям. — Мы поговорим обо всем после. А сейчас познакомьтесь с моей подопечной, маленькой путешественницей из народа глорпов. Карланта!

Глорпка смущенно переступила порог и подошла к обитателям дома. Ученые прожигали ее любопытными взглядами.

— Добрый день, — сказала она на всеобщем, делая некое подобие реверанса, не слишком изящное из-за мехового одеяния. — Или ойден дан, — быстро добавила она, вспомнив приветствие по-торпийски, которое учила по дороге. Старики заулыбались в ответ.

— Ойден дан, — ответил тот, которого ученый назвал магистром Гарбеном. — Я вижу, юная леди чувствует себя уверенно в наших краях.

— Нет, — возразила Карланта, — никогда не чувствовала себя так неуверенно. Но ваш город мне нравится. — Она слегка поклонилась всем философам: — Тиссе аун, Ригани.

— Доброго мира, Старейшие, — перевел Кэларьян, с улыбкой наблюдая за коллегами, в чьих глазах горел интерес к неслыханному языку. Казалось, они могли прямо на пороге наброситься на гостью с вопросами.

— Друзья, — ласково проговорил он, — я прошу о снисхождении к моим невеликим силам, душевным и физическим. Нам требуется небольшая передышка, ужин, и мы будем в вашем распоряжении. Пожалуйста, пошлите кого-нибудь к леди Арсовиг, если она еще держит свою лавку — Карланте нужно платье. И к старой Орудли — за чем-нибудь домашним, можно как на мальчика. Гансвард, — он положил руку на плечо друга, — мы столько всего должны обсудить…

— Дедушка, — позвала Карланта, тихонько дергая его за рукав, — еще рыба для собак.

Их расчеты по корму оказались неверны, и в последнюю неделю и люди, и собаки получали одни крохи.

— Ах, — хлопнул себя по лбу Кэларьян. — Рыба! — закричал он вслед уходящему слуге. — Пять дюжин, и покрупнее!

Трувор, так растрогавший учителя, быстро отсчитал в дверях еще несколько серебряных монет и отпустил слугу. Наблюдавшая за этим Карланта смутилась:

— Тебе приходится за все платить? Я лучше сама наловлю.

— Негде, — развел руками Кэларьян. — Даже если пробить лед во всех лужах, которые мы тут зовем озерами, ты вряд ли останешься довольна уловом. Не волнуйся, жизнь здесь устроена иначе, но мы не жалуемся, — он подмигнул глорпке. — Нам не приходится добывать пропитание тяжелым трудом. Может быть, теперь ты устроишь наших хвостатых спутников, а я прослежу, чтобы накрыли стол?

Карланту не пришлось упрашивать, она вернулись на улицу, чтобы распрячь собак и разгрузить нарты, а Кэларьян отправился на кухню выбирать к обеду самые экзотические блюда. Вскоре холл, где произошла эта теплая встреча, опустел.

Зимнее солнце рано спряталось за горизонт, и во всем доме зажгли свечи. Ужин подошел к концу, магистры расселись с вином у камина, а Карланта все ещё уплетала за столом хлебцы из пекарни, едва успевая жевать, чтобы вставить слово-другое в рассказ дедушки.

— Хорн совсем маленький замок: жилая башня да стена, нынче он лежит в руинах. Так строили в десятом и одиннадцатом веках, прекрасный образчик! — Кэларьян взмахнул кубком, будто салютуя замку. — Если забраться на крышу, вся округа видна, как на ладони. Я бывал там сотни раз, но каждый — как первый, — он мечтательно прикрыл глаза. — Это прекрасно. Ганс, тебе бы понравилось.

— Мне не понравилось уже на слове «забраться», Кэл, — усмехнулся Гансвард, доливая себе горячего вина.

— Мы помогли бы вам подняться, — поспешила заверить его Карланта. Он просто не знал, о чем говорил, во всем Глорпасе нет места лучше, чем башня в Руинах.

Кэларьян согласно кивнул:

— Я сам втащил бы тебя наверх. Ну, или ты мог бы спуститься в подземелье, туда, где под слоем земли я нашел древние манускрипты.

Глаза магистров разом вспыхнули. «Торпийские? Какой век? Хорошо сохранились?» — загомонили они, перебивая друг друга. Но не успел Кэларьян ответить, как Карланта выпалила:

— Это наши хроники! — и чуть не выронила изо рта непрожеванную булку.

— Карланта! — зашипел Кэларьян, но коллеги не дали ему отвлечься на такую ерунду.

— Что за текст? Есть пометки владельца?

— Эти записи сделал глорп или торпиец со слов глорпа, они рассказывают о вражде кланов и родственных связях между вождями. Полагаю, двенадцатое столетие.

— А наша гостья не нашла там своих предков? — спросил Трувор, улыбаясь Карланте, отиравшей рот рукавом. Та помотала головой:

— Нет, они, наверно, были в другой книге. Мы там все перерыли, но кроме ржавых ножей и игрушек из кости ничего не достали.

Кэларьян развел руками:

— Ножам глорпы обрадовались больше, чем книгам, хотя мы расшифровали несколько старых, забытых всеми историй.

— Так значит, сами они ничего не искали? — спросил магистр Гарбен, укутывая ноги шерстяным одеялом.

— Глорпы не любят Руины и мало интересуются цивилизацией, она принесла им больше проблем, чем пользы. Кто читал Хиртову хронику, тот, должно быть, помнит, что они кочевали за оленями и не враждовали с южанами, пока те не заняли под колонию одно из озер для летних стойбищ. Глядя на сегодняшних торпийцев, я бы не сказал, что некогда они были столь амбициозны.

Магистры переглянулись, усмехаясь, а Карланта не могла вспомнить, что значит последнее слово. Дедушка говорил, торпийцы потихоньку заселяли свои земли, порой торговали с глорпами, а потом вдруг перешли толпой горы и отобрали Летнее озеро. Это значит быть амбициозным?

— Глорпы оказались им не по зубам — обнаружив на второй год своё дальнее озеро занятым, они взяли Хорн измором. Их устное предание излагает эту историю, как долгое ожидание у норы загнанного зверя, и как лёгкую охоту на смельчаков, решившихся выйти. Нелестный портрет южных воинов, — Кэларьян развел руками, будто извиняясь, — но глорпы истинные дети северной земли, а мы там слабы и беспомощны. Торп бросил замок, глорпы заняли колонию, поселенцы оказались заперты на севере. По записям в найденных книгах выходит, что какая-то часть глорпов ещё уходила зимой за оленями, но с годами все они осели вокруг Хорна. Среди торпийцев, не способных выжить в одиночку, в их крепких домах, в их хозяйствах с железными инструментами, — Кэларьян выразительно посмотрел на сухонького старичка с выпуклыми стеклами на носу.

— И вы из этих? — проворчал тот. — Считаете, что Торп оставил свою колонию на растерзание варварам?

— Не просто считаю — уверен, — Кэларьян быстро оглянулся на Карланту, извиняясь за "варваров". — И растерзания не случилось. Ассимиляция. Взгляните на девочку — глорпы Хорна светловолосые и светлокожие, но вы бы видели их западных сородичей! Волосы чёрные, как смоль, кожа темнее раз в десять, живут на побережье моря, о котором мы с вами не слышали, и настолько изолированы, что поначалу я считал их существами мифическими.