Теперь я с трудом сдерживаю улыбку. Как часто те, кто вращается в моих кругах, оказываются увлечены мной. Привлекают к грязной работе, которую сами делать не хотят.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю, делая глоток виски. В этот момент я замечаю ее. Арабеллу, проклинающую охранников, которые ее тащат. Она не устраивает скандал — не хочет привлекать внимание. Я скрываю улыбку, любуясь ее неряшливой одеждой, коротким париком и линзами. Даже лицо выглядит чуть иначе, чем в прошлый раз. Грим? Интересно. Сколько у нее псевдонимов? Ее ярко-голубые глаза находят меня в полутемном зале, и я впечатлен, что она разглядела меня в таком освещении. Отсюда я наверняка выгляжу как хищник, поджидающий в темноте. Хотя я просил доставить ее прямо в мой кабинет, все равно чувствую, что мою собственность забирают.

Нужно закругляться, время следующей встречи.

— Я не заинтересован в браке. Даже в фиктивном. А если бы и был — нашел бы вариант получше. Ты правда думала, что я стану прикрытием? Если тебя привлекают женщины, стоит рассказать об этом своему отцу.

Она кажется ошеломленной, но молчит. Об этом знают немногие. Я изучаю людей, это моя работа.

— Тогда убьешь его? — Спрашивает она, сжав кулаки. Раздражительная. Навязчивая. Она явно знает, кто ее жених. Мне ничего от нее не нужно. Ей нечего предложить мне в обмен.

Снизу раздается громкий смех. Я мельком смотрю на стол, где четверо бизнесменов нюхают кокаин, а вокруг них танцуют женщины.

— Допустим, у меня есть такая возможность. Что я получу?

— Все, что я могу тебе дать.

Я поднимаю бровь, видя ее отчаяние. Old money³, конечно, часто продают своих дочерей за брачные контракты. Особенно дочерей. Однако передо мной первая женщина, которая просит меня о заказном убийстве, чтобы этого избежать.

— Ты пойдешь против своего отца?

— Ради свободы? Да.

Я провожу рукой по щетине на подбородке.

— Имя?

— Карлос Слоан.

Я обдумываю возможную выгоду. Что я могу получить от семьи Бланше взамен на его жизнь?

Ничего.

— Как бы это ни было увлекательно, я отклоняю оба предложения. Не трать больше мое время.

— Подожди, но… — Она замолкает, когда я поднимаюсь и смотрю неумолимым взглядом. Срываю маску. Напоминаю, что, хотя ее тянет к моей темной стороне, она не понимает, что лезет слишком глубоко. — Наслаждайся вечером, Камилла. Может, тебе стоит выбрать кого-нибудь из наших особых услуг, пока твою помолвку не объявили.

Она сжимает кулаки, в глазах стоят слезы. Я был ее последней надеждой. В этом есть что-то приятное — играть роль Бога.

Камилла бросает вызывающий взгляд на Саманту. Даже после моего отказа, я знаю, что она все равно оставит деньги в моих карманах, позволив своим фантазиям поглотить ее сегодня.

Пришло время исполнить свою маленькую, не озвученную фантазию. Моя маленькая сталкерша — первая, кто якобы знает обо мне все. Интересно, как она снова сдрейфит, когда увидит монстра вблизи? В прошлый раз она даже не могла пошевелиться. И все равно не смогла удержаться, чтобы не вернуться.

Когда дверь моего кабинета открывается, меня встречает ее спина. Арабелла сидит, скрестив руки, и даже не удосуживается повернуться, когда я вхожу в комнату. Она сверлит взглядом Лоренцо. Подозреваю, если бы его здесь не было, она бы уже рылась в книжных полках или ящиках моего стола. Хотя ничего важного здесь я не храню.

— Одержимость может завести тебя в опасные места, моя маленькая сталкерша.

Ее подбородок поднимается еще выше — вызов. Я сдерживаю лукавую улыбку.

Я не встречал никого похожего на Арабеллу. Боится меня, но все равно пытается бросить мне вызов.

— Оставь нас, — приказываю я.

Лоренцо коротко кивает и выходит из комнаты. Я встаю между ней и деревянным столом, заполняя собой все пространство. Прислоняюсь к столу, блокируя ее как пойманного зверька. Она на расстоянии вытянутой руки, и мой член находится на уровне ее глаз.

Словно прочитав мою мысль, она упрямо смотрит на меня своими зелеными глазами, сверкая из-под густых ресниц.

— Нам надо бы прекратить вот так встречаться, тебе не кажется, Ара?

— Не смей меня так называть. Только мои друзья ко мне так обращаются, — сквозь зубы выплевывает она.

Не могу удержаться от смешка, что только злит ее еще больше. Наклоняюсь, тянусь к ней, но она отмахивается от моей руки. В тот же момент я хватаю ее за руку и дотягиваюсь до горла. Она вздрагивает от неожиданности, когда я вдавливаю колено между ее ног.

— По-моему, мы куда более близки, чем друзья, не находишь? — Я улыбаюсь, очаровывая ее. Ее взгляд — чистый яд, и весь этот яд — для меня. Интересно, сколько людей видели опасную сторону этой женщины, которая днем притворяется идеальной дочерью генерального директора? А ночью пытается разрушить мою жизнь. И я до сих пор не понимаю, почему.

Я нежно провожу пальцем по ее скулам, запоминая каждую впадинку и линию ее лица. На этот раз нос у нее другой. Искусственный. Опускаю взгляд и вижу, как под мешковатой одеждой приподнялась ее грудь.

— Ты не можешь ничего с собой поделать, не так ли? — Шепчу я, сжимая горло сильнее. — Может, ты просто хочешь, чтобы я разрушил твой идеальный маленький мирок. — Пульс под моим пальцем ускоряется, и мы оба понимаем, как легко мне будет оборвать ее жизнь. Маленькая гадюка, женщина, от которой следовало бы избавиться. И все же… даже она представляет ценность — пешка на доске.

Я прикасаюсь своими губами к ее губам. Как в ту самую ночь, когда встретил ее впервые. Она стояла на коленях, дрожа от страха. Тогда я хотел сломать ее. Сейчас хочу еще больше. Ее дыхание сбивается, как только мои губы касаются ее, и я сжимаю ей горло так сильно, пока не остаются синяки, на случай, если она попытается вырваться.

Я вторгаюсь языком ей в рот, перекрывая воздух.

Пожираю ее сопротивление.

Черт, я хочу поглотить ее до последнего вздоха.

А может, это произойдет даже раньше, чем она думает.

8

Я почти не могу дышать, сердце колотится, как сумасшедшее, а угроза Луки поглощает меня с головой.

А еще он горячий и тяжелый. Меня немного мутит. Я не знаю, как остановить этот нарастающий хаос.

Здесь он может делать со мной все, что захочет. Сопротивляться Луке Армани — значит разбудить его внутреннего монстра. Ему нравится борьба. Ему нужно сопротивление. До сих пор не понимаю, почему он еще не убил меня. Но я не могу противиться своему желанию довести дело до конца, даже если это меня убьет.

Он прикусывает мою нижнюю губу, другой рукой скользя под мой свободный свитер. Я не могу пошевелиться под его весом. Но самое ужасное — что-то теплое проносится по моему телу.

Нет, он мне не нравится.

Его сильная рука грубо сжимает мою грудь через тонкую бралетту⁴, и из моих губ вырывается тихий стон. В ту же секунду его пальцы сжимаются вокруг моего горла, и новое чувство ужаса накрывает меня.

Я не могу дышать.

Паника берет верх, и я словно снова оказываюсь в той комнате, когда мне было двенадцать. В нашем доме. Темно-карие, почти черные глаза смотрят на меня через маску, не обещая ничего, кроме смерти. Я думала, что отгородилась от этих воспоминаний, оставила их позади, когда поклялась никогда больше не бояться ни смерти, ни других людей.

Лука обещает смерть. Он жаждет ее. Он смотрит на меня, когда в моих глазах выступают слезы, и я начинаю бороться, царапая его руки. Другой рукой он продолжает ласкать мою грудь, а затем забирается в мои мешковатые треники.

Черт, он что, правда собирается трахнуть меня прямо сейчас?

Я пытаюсь ударить его по руке, но он надавливает сильнее, и трение вызывает во мне странное, незнакомое ощущение удовольствия. Его массивные руки начинают теребить ткань моих трусиков, сжимая их, он берет и берет, не останавливаясь. Я чувствую, как внутри меня что-то нарастает, и меня пугает осознание того, что мое тело откликается на его прикосновения.