Не может быть. Этот мужчина, кажется, владеет каждым уголком этого города. Он делает все, что хочет, и другие позволяют ему. Либо они слишком слабы, либо я слишком наивна, раз решила бросить вызов такому человеку. Что еще мне остается делать? Он буквально держит мою жизнь в своих руках, а я слишком упряма, чтобы сдаться после всего, что я прошла.
Он прижимается ко мне, зажимая меня между собой и умывальником. Вокруг пусто, и лишь тихая классическая музыка доносится из соседней комнаты.
— Ты перестала бегать по утрам мимо моего особняка. И вчера тебя не было возле моего клуба?
Циничный смех вырывается наружу.
— И ты называешь меня сталкершей.
Он хмурится, и могу сказать, шутка ему не очень понравилась.
— Почему ты здесь, Лука? — Спрашиваю я с ядом в голосе, изо всех сил стараясь противостоять этому мужчине, который возвышается8 надо мной, как титан. Все в нем опасно и опьяняет. Именно его стоило бы избегать.
— Мне стало ясно, что ты не совсем понимаешь, что значит быть моей шлюхой.
— О, какой ты милый, — усмехаюсь я, поднимая шот и выпивая его залпом. — Ты, оказывается, все же волнуешься.
Он наблюдает за мной, внимательно изучая.
— Думаешь, тебе стоит еще выпить?
— Возможно, я хочу расслабиться. Найти нормального мужика вместо психопата.
Его темный смех эхом отдается в помещении, и он хватает меня за подбородок, вынуждая встретиться с его взглядом, пронзающим меня до самого сердца.
— Я убью мужчину, женщину или даже собаку, любого, кто попытается прикоснуться к тому, что принадлежит мне, — говорит он как о чем-то само собой разумеющемся.
Я усмехаюсь.
— Так вот кто я теперь. Твоя? Сильно сказано.
Он сжимает мое запястье, его тело блокирует мое умывальником. Его ярко-голубые глаза сверкают холодным огнем:
— Тогда скажи мне, моя маленькая сталкерша, почему ты так зациклена на мне? Что тебе нужно?
От его близости и пряного аромата духов у меня начинает кружиться голова. Все выпитые шоты перемешиваются в опасный коктейль, из-за которого я вдруг начинаю осознавать, насколько он притягателен, несмотря на его жестокость.
Мы идеально подходим друг другу в наших тайнах и отвратительности, скрывающейся под маской.
Мы с ним — идеальное отражение друг друга. Оба прячем чудовищ под красивыми масками.
Но такое чудовище, как он, слишком даже для меня.
Мне нужно уйти. Но каждая клеточка моего тела тянется к нему. Воспоминания о нашем предыдущем вечере разжигают во мне пламя, которое сложно игнорировать.
Он ждет ответа. Который я не смогу ему дать, пока не раскрою свои карты. Я зашла так далеко не для того, чтобы сдаться.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что увидела тебя на парковке и сразу же влюбилась по уши?
Его рука обвивает мое горло, обещая сладкую боль.
— Я не умею любить, — шипит он.
— И друзей у тебя тоже нет. Но как насчет хороших манер? — С вызовом отвечаю я, кладя руку на его ладонь.
— Возможно, тебе нужно преподать еще один урок.
22
— Тебя когда-нибудь наказывали? — Голос Ары хриплый и грешный.
Я выдавливаю из себя жестокую улыбку.
— Все, кто пытались, давно мертвы.
Мои колени вдавливаются между ее бедер, узкое кожаное платье сводит меня с ума. Бесконечное притяжение и отталкивание между нами. Я хочу понять, что творится в ее голове. Чего она хочет от меня. Потому что люди всегда хотят только брать. И все же я не могу сопротивляться ей или той власти, которую она имеет надо мной. Мое любопытство превратилось в глубокую одержимость. Потому что больше я ничего не могу ей предложить. Особенно когда я знаю, чем все закончится. Один из нас умрет. И это буду не я.
Я осторожно целую ее, ощущая вкус яда, которым является Арабелла Бароне. На вкус она как смесь алкоголя и пряного аромата орхидей.
— Это платье опасно, — шепчу я ей в губы.
Она запрокидывает голову, открываясь мне. Как бы сильно она ни сопротивлялась, как бы ни ненавидела меня, как бы ни желала моей смерти, она не может отказать мне. Я прижимаюсь своим языком к ее языку, подавляя ее всеми возможными способами, и расстегиваю молнию на ее платье спереди.
Из меня вырывается голодное рычание, когда я смотрю на ее прозрачную бронзовую кожу. Под ней нет трусиков.
— Для кого твой наряд? — Шепчу, сжимая зубы. Два имени всплывают в памяти, которые Дмитрий назвал мне сегодня. Она уничтожила обоих, но ее ошибкой было то, что она позволила одному из них прикоснуться к ней.
— Вероятно, для кого-то милого, — огрызается она. — Кто-то, кто умеет говорить красивые вещи и знает, как обращаться с моим телом.
Я прикусываю ее подбородок, изучая каждый изгиб и уголок. Когда дело касается этой женщины, мне всегда недостаточно. Я опускаюсь на колени, мой член болезненно упирается в брюки.
— Я знаю, как обращаться с твоим телом, детка.
Без предупреждения я прижимаюсь губами к ее киске, посасывая клитор. Она шипит, проводя рукой по моим волосам.
— Я знаю, как заставить тебя развалиться на части, — напоминаю я ей, проводя пальцем по ее влажным складочкам, и говорю с удовлетворением. — Ты уже такая влажная для меня, детка.
— Приятно, когда тебя называют как-то иначе, а не шлюхой, — огрызается она в ответ.
— Зачем притворяться, если тебе нравится, когда тебя трахают как шлюху? — Спрашиваю я, вводя второй палец, продолжая посасывать ее клитор. Она выгибается навстречу мне, издавая тихий стон. — Твоя сладкая киска скучала по мне?
Она ахает, когда я добавляю третий палец, растягивая и раздвигая ее киску. Прикрыв глаза густыми ресницами, она наблюдает за тем, как я быстро управляюсь с ее телом. Эта маленькая гадюка может стать моей погибелью, и все же я снова стою на коленях перед ней.
Когда я встаю, она тут же тянется к моему ремню, но я перехватываю ее запястья и прижимаю их над головой к зеркалу.
— Скучала по мне? — Требую ответа я.
Ее дыхание тяжелое и поверхностное.
— По твоим губам, — говорит она с хриплым вздохом. Ее взгляд опускается на член, который упирается мне в брюки. — И по твоему члену.
Я прижимаю большой палец к ее губам, задумчиво размазывая красную помаду. Затем смотрю в зеркало и снова на себя, замечая, что красная помада размазана по моему рту. Я переворачиваю ее лицом к зеркалу и раздвигаю ее ноги.
— Руки на раковину, — приказываю, срывая с нее платье.
Она смотрит на меня через зеркало, ее красивые, идеальные сиськи приподняты, и я расстегиваю ремень и освобождаю свой пульсирующий член. Ее изгибы подходят мне идеально. Блядь. Я никогда не насыщусь этим телом.
— Ты будешь смотреть, как я трахаю тебя, как хорошая девочка. Поняла?
Она прикусывает нижнюю губу, и мне хочется наказать ее за это. Эти чертовы грешные губы. Сначала я собираюсь трахнуть ее сладкую киску, чтобы она знала, кому принадлежит.
Мой член входит в нее, и эти плотные стенки сжимаются вокруг меня. У нее перехватывает дыхание, когда я растягиваю ее, чтобы вместить себя, пока не оказываюсь внутри на всю длину.
— Видишь, твоя киска создана для моего члена, Ара. Она моя, чтобы ее разрушить.
В ее зеленых глазах бушует буря. Я вижу, что она не хочет этого признавать. Однако, что остается невысказанным, так это то, что ее задница прижимается ко мне. Умоляя о большем. Желая, чтобы я трахнул ее.
Ее бедра двигаются взад-вперед, пока она смотрит на меня в зеркало. Я начинаю подстраиваться под ее ритм, мои руки на ее бедрах, притягивают ее ближе. Ее грудь подпрыгивает при каждом толчке. Каждый раз, когда я погружаюсь в нее, у меня перехватывает дыхание.
Я обхватываю ее горло, и она вздыхает, будто ей становится легче от моего властного прикосновения.
— Тебе нравится, Ара? — Я полностью расстегиваю ремень, и она замирает. — Этот ремень оставит следы на твоей идеальной попке. А потом я обмотаю его вокруг твоей шеи, как ошейник. Поняла?
Она сглатывает, но ее влагалище сжимается вокруг моего члена.
